Quo vadis.
Часть одиннадцатая.
Глава VII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Quo vadis. Часть одиннадцатая. Глава VII. (старая орфография)

VII.

На разсвете следующого дня две темные фигуры подвигались по дороге Аппийской к равнинам Кампании.

То были Назарий и Петр Апостол, который покидал Рим и пытаемых в нем последователей Христа.

Небо на востоке принимало уж зеленоватый оттенок, который все сильнее и сильнее окрашивался на самом краю в оранжевый цвет. Деревья с посеребренными листьями, белые мраморные виллы и арки водопроводов выступали из полумрака. Зеленый цвет неба постепенно светлел и изменялся в золотистый. Потом восток стал розоветь и осветил горы Альбанския, которые обрисовывались чудные, белеющия, как мел, как-бы состоящия из одного света. Свет отражался в каплях росы, дрожащих на листьях деревьев. Мгла разсеивалась, открывая все более широкий вид на равнины, дома, лежащие на них, кладбища, местечки и купы дерев, среди которых белели колонны храмов.

Дорога была пуста. Поселяне, которые привозили овощи в город, очевидно, не успели еще запречь свои телеги. Среди общей тишины раздавался только стук деревянных постолов, которые путешественники имели на ногах, о каменные плиты, которыми была выложена дорога до самых гор.

Потом солнце показалось из-за хребта гор, но вместе с тем странное видение бросилось в глаза Апостолу. Ему показалось, что золотистый круг, вместо того, чтобы подыматься по небу все выше и выше, спустился с гор и движется по дороге.

И тогда Петр остановился и сказал:

- Видишь ты свет, который приближается к нам?

- Я ничего не вижу, - отвечал Назарий.

Но через минуту Петр продолжал, заслонив глаза рукой:

- Какая-то фигура идет к нам в свете солнечном.

Но до ушей их не достигал ни малейший звук шагов. Кругом было тихо, Назарий видел только, что вдали дрожат деревья, как-будто кто-то сотрясает их, и свет все сильнее разливался по долине. И он стал с изумлением глядеть на Апостола.

- Равви! что с тобой? - воскликнул он с безпокойством.

Из рук Петра выскользнул на землю дорожный посох, глаза его неподвижно глядели перед собой, губы были открыты, на лице рисовались изумление, радость и восторг.

Вдруг он бросился на колени с простертыми вперед руками, а из уст его вырвался крик:

- Христос! Христос!..

И он припал головой к земле, как-бы целуя чьи-то стопы.

Долго длилось молчанье, потом в тишине раздался голос старца, прерываемый рыданьями:

- Quo vadis, Domine?

Назарий не слышал ответа, но до слуха Петра дошел неясный и кроткий голос, который говорил:

- Если ты покидаешь народ мой, Я иду в Рим, чтобы Меня распяли второй раз.

Апостол лежал на земле, во прахе, без движения и без слов. Назарию показалось, что он лишился чувств или умер, но он встал наконец, дрожащими руками поднял посох и, не говоря ни слова, повернул к семи холмам города.

Молодой человек, увидя это, повторил, как эхо:

- Quo vadis, Domine?

- В Рим, - тихо отвечал Апостол.

И он возвратился.

Павел, Иоанн, Линн и все верные приняли его с изумлением и с тем большим безпокойством, что на разсвете, сейчас-же после его ухода, преторианцы окружили жилище Мириам и искали в нем Апостола. Но он на все вопросы их радостно и спокойно отвечал:

- Я видел Господа!

И с тех пор он приходил туда ежедневно, а за ним тянулись все более многочисленные толпы. Казалось, что из каждой слезы мучеников рождались новые последователи, и что каждый вздох на арене эхом отдавался в тысячах сердец. Цезарь купался в крови. Рим и весь свет безумствовал. Но те, которым довольно было крови и безумств, те, которых топтали, те, жизнь которых была жизнь несчастья и притеснений, все угнетенные, все печальные, все несчастные приходили слушать чудесное повествование о Боге, который из любви к людям позволил распять себя и искупил грехи их.

А Петр понял, что ни цезарь, ни все легионы его не победят живой правды, что не потопят ее ни слезы, ни кровь, и что только теперь начинается победа её. Он понял также, зачем Господь воротил его с дороги: город роскоши, преступлений, распутства и могущества становился Его городом и дважды столицей Его, из которой распространялось господство над телами и душами.