Пан Володыевский.
Часть третья.
Глава VII

VII

Между тем в тот же день им подоспела надежная, как им казалось, помощь в лице неожиданных и самых дорогих для них гостей. Никого не предупредив, к вечеру приехали супруги Кетлинги. Радость и изумление в Хрептиеве были неописуемы; а они, узнав с первого же слова, что Бася выздоравливает, страшно обрадовались. Кшися сейчас же бросилась в спальню, и тотчас оттуда послышались писк и крики, возвестившие рыцарям о том, как рада Баська.

Кетлинг и Володыевский долго обнимали друг друга, то отстраняя один другого, то снова бросаясь в объятия.

- Ей-богу, Кетлинг, я бы не так обрадовался гетманской булаве, как твоему приезду. Что поделываешь ты в наших сторонах?

- Гетман поручил мне начальство над каменецкой артиллерией, - ответил Кетлинг, - и вот мы приехали с женой в Каменец. Там, узнав о вашем несчастье, мы немедленно отправились к вам, в Хрептиев. Слава богу, Михал, что все так счастливо кончилось! Мы ехали, не зная, застанем ли у вас радость или горе.

- Радость! Радость! - вставил свое слово Заглоба.

- Как же это случилось? - спросил Кетлинг.

Маленький рыцарь и пан Заглоба стали ему рассказывать, перебивая друг друга, а Кетлинг поднимал глаза и руки к небу, удивляясь мужеству Баси.

Наговорившись досыта, маленький рыцарь принялся расспрашивать Кетлинга про его жизнь, и тот дал ему подробный отчет.

После свадьбы они жили на границе Курляндии. Им было так хорошо, что и в раю не могло быть лучше. Женясь на Кшисе, Кетлинг хорошо знал, что берет себе в жены "неземное создание", и до сих пор не изменил этого мнения.

Эти слова Кетлинга напомнили Володыевскому и пану Заглобе прежнего Кетлинга с его выспренним слогом, с его изысканной любезностью, и они опять бросились обнимать его; наконец старый шляхтич спросил:

- Ну а с этим неземным созданием не случился ли какой-нибудь земной казус, который барахтается ногами и пальчиком ищет зубов во рту?

- Бог нам дал сына, - ответил Кетлинг. - А теперь еще...

- Я это заметил, - сказал Заглоба, - а у нас все по-старому.

Сказав это, он уставился своим единственным глазом в маленького рыцаря, и тот быстро зашевелил усиками.

Дальнейший разговор был прерван появлением Кшиси; показавшись в дверях, она сказала:

- Бася просит к себе.

Все отправились в спальню, и там снова начались приветствия. Кетлинг целовал руки Баси, а Володыевский - руки Кшиси. Все они с любопытством присматривались друг к другу, так как давно не виделись.

Кетлинг почти не изменился; только волосы его были коротко острижены, и это делало его моложе. Зато Кшися, по крайней мере теперь, очень изменилась. В ней не было прежней гибкости и стройности, лицом она была бледнее, и от этого пушок на губах выделялся еще больше. У нее остались только ее прелестные глаза с длинными ресницами и прежнее спокойствие в лице. Когда-то прекрасные, черты его утратили прежнюю нежность. Конечно, все это было временно, но все же Володыевский, глядя на нее и сравнивая со своей Баськой, невольно думал:

- Боже мой! Как мог я ее любить, когда они были вместе? Где у меня были глаза?

Но зато Баська показалась Кетлингу прелестной. И она, действительно, была прелестна со своими русыми кудрявыми волосами, спускавшимися на брови, со своим нежным цветом лица, походившим на лепесток белой розы, - после болезни у нее уже не было прежнего румянца. Но теперь лицо ее слегка порозовело от радости, и ее нежные ноздри быстро раздувались. Она казалась такой молоденькой, что ее можно было принять за подростка, и на первый взгляд можно было думать, что она лет на десять моложе Кшиси.

Но ее красота произвела на чувствительного Кетлинга такое впечатление, что он стал с большей нежностью думать о жене, так как чувствовал, что виноват перед нею.

в этих воспоминаниях было много больных мест: отношение пана Михала к Кшисе и равнодушие маленького рыцаря к обожаемой теперь Баське, всякие обещания и отчаяние. Пребывание в домике Кетлинга было для всех приятным воспоминанием, но говорить об этом было неудобно.

Вскоре Кетлинг переменил разговор.

- А я еще вам и не сказал, что по дороге мы заезжали к Скшетуским. Они не отпускали нас две недели и приняли нас так, что и в раю нам не могло бы быть лучше, чем у них.

- Боже, как поживают Скшетуские?! - воскликнул пан Заглоба. - Вы, значит, застали дома и его.

- Да, застали, он приехал на время от гетмана с тремя старшими сыновьями, которые служат в войске.

- Скшетуских я не видел со времени нашей свадьбы, - сказал маленький рыцарь. - Он был здесь в Диких Полях и сыновья были с ним вместе, но встретиться с ним нам не пришлось.

- Все там ужасно скучают по вас! - сказал Кетлинг, обращаясь к пану Заглобе.

- А я по ним! - ответил старый шляхтич. - Да это всегда так: сижу здесь, без них скучаю, поеду туда, буду скучать по этой козочке. Уж такова жизнь человека, если не в одно, так в другое ухо дует ветер... Сироте всего хуже: будь у меня кто-нибудь близкий, я бы так чужих не любил.

- И родные дети не любили бы вас больше, чем мы! - ответила на это Бася.

Услыхав это, пан Заглоба страшно обрадовался: бросив мрачные мысли, он тотчас повеселел и, посопев немного, сказал:

- Ха, глуп я был тогда у Кетлинга, что сосватал вам Кшиську и Баську, не подумав о себе. Тогда еще было время...

Потом, обратившись к молодым женщинам, он прибавил:

- Сознайтесь, что обе вы полюбили бы меня и что каждая предпочла бы идти за меня замуж, чем за Михала или Кетлинга?

- Ну конечно! - ответила Бася.

- Гальшка Скшетуская тоже в свое время предпочла бы меня. Эх! Ничего не поделаешь... Вот это степенная дама, не какой-нибудь сорванец, который татарам зубы вышибает. Ну а здорова ли она?

- Здорова, но огорчена немного: два средних сына убежали у них из школы в Лукове в войско, - сказал Кетлинг. - Сам Скшетуский доволен, что их тянет в солдаты, но мать - есть мать!

- А много у них детей? - со вздохом спросила Бася.

- Мальчиков двенадцать, а теперь пошел прекрасный пол, - сказал Кетлинг.

А пан Заглоба заметил:

- Благодать Божья над этим домом. И всех-то я выходил на собственной груди, как некий пеликан. Этих средних я за уши выдеру, потому что если уж бежать, то бежать к Михалу!.. Постойте, стало быть, убежали Михалок с Яськом. У них там их такая куча, что отец и тот их путал; на полмили от них не увидишь ни одной вороны, всех перестреляли из луков. Да! Другой такой женщины днем с огнем не найдешь. Бывало, я скажу ей: "Гальшка, сорванцы подрастают, надо бы мне новую радость!" Она будто и рассердится, а смотришь: к сроку готово, словно по заказу! Представьте, до того дошло, что если какая женщина детей не могла дождаться, то стоило ей только на время взять платье у Гальшки, и это помогало, ей-богу, помогало!

Все очень удивились, даже замолчали на минуту; вдруг раздался голос маленького рыцаря:

- Баська, слышишь?

Но Михал не хотел молчать: ему пришли в голову разные хитрые мысли, тем более что ему казалось, что, воспользовавшись этим удобным случаем, можно будет уладить и другое не менее важное дело; и он начал, точно нехотя, словно дело касалось самой обыкновенной вещи:

- Ей-богу, не мешало бы навестить Скшетуских. Его, конечно, дома не будет, он отправится к гетману, но ведь она женщина умная, Господа искушать не будет и, конечно, останется дома...

Затем он обратился к Кшисе:

- Идет весна, и погода будет прекрасная. Теперь Баське еще рано, но попозднее, ей-богу, может быть, я и не противился бы - ведь это долг дружбы. Пан Заглоба вас бы проводил, а осенью, когда все успокоится, и я бы приехал за вами.

- Это великолепная мысль! - воскликнул Заглоба. - Мне и так надо к ним поехать, а то в неблагодарности попрекнут. Хе! Я и позабыл, что они на свете. Мне даже совестно.

- Что вы скажете на это? - спросил Володыевский, пристально глядя на Кшисю.

Но Кшися с обычным спокойствием совершенно неожиданно ответила:

- Я бы не прочь, но это невозможно - я останусь с мужем в Каменце и ни в каком случае его не оставлю.

- Боже, что я слышу! - воскликнул Володыевский. - Вы останетесь в крепости, которую, наверное, будет осаждать неприятель, и главное - неприятель, не знающий никаких церемоний? Я еще ничего не говорил бы, будь война с каким-нибудь политичным народом, но ведь тут дело с варварами. Вы, значит, не знаете, что такое взятый город? Что такое - татарская или турецкая неволя? Я ушам своим не верю!

- А все-таки иначе быть не может! - ответила Кшися.

- Кетлинг, - воскликнул с отчаянием маленький рыцарь, - и ты позволил так овладеть собою? Побойся Бога!

- Мы долго это обсуждали и на том порешили, - ответил Кетлинг.

- Наш сын уже в Каменце под присмотром одной моей свойственницы. Разве Каменец непременно будет взят?

Кшися подняла к небу глаза и сказала:

- Бог сильнее турок, и он не оставит верующих. Я клялась мужу, что до самой смерти не покину его, а потому мое место там, где он.

Бася, которая с самого начала разговора поняла, к чему клонит Володы-евский, лукаво улыбалась и, пристально глядя на него, сказала:

- Слышишь, Михал?

- Замолчишь ты, Баська?! - воскликнул в необычайном смущении маленький рыцарь.

Сказав это, он стал бросать умоляющие взгляды в сторону пана Заглобы, как будто ожидая от него помощи, но этот изменник вдруг встал и сказал:

- Ну, и что же теперь будет? - спросил Заглоба.

- Что теперь будет?

- А чтоб эту Кшисю! Как не погибнуть Речи Посполитой, коли в ней женщины управляют.

- Если ты жены боишься, что я могу придумать? А чтобы ей ездить на тебе было удобнее, вели кузнецу себя подковать!