Дон-Кихот Ламанчский.
Часть первая.
Глава III.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть первая. Глава III. (старая орфография)

Глава III.

Движимый желанием видеть себя как можно скорее посвященным рыцарем, Дон-Кихот кидает свою закуску, зовет хозяина, уводит его в конюшню и там, затворив дверь, падает пред ним на колени, говоря ему: "не встану, до тех пор не встану, благородный рыцарь, пока не получу от вас согласия на мою просьбу, исполнение которой озарит славою не только вас, но, быть может, всю вселенную". Хозяин, видя Дон-Кихота у ног своих, слыша его странные слова, убеждал его подняться с колен, но тщетны были все увещания хозяина, пока он не пообещал нашему герою исполнить его просьбу.

- Я этого ожидал от вашего великодушия, сказал Дон-Кихот. Просьба, с которою я намерен обратиться в вам, и которую вы так обязательно обещались исполнить, состоит в том, чтобы завтра, на разсвете, посвятить меня в рыцари; но перед тем, как удостоиться этого высокого звания, так пламенно мною ожидаемого, позвольте мне провести ночь в часовне вашего замка, на страже оружия, после чего мне дозволено будет, согласно уставам рыцарства, искать приключений по целому миру, карая виновных, защищая угнетенных и вообще исполняя все, в чему обязывает принимаемое мною звание.

Дон-Кихоту, что принятое им намерение свидетельствует о высоком уме его и совершенно соответствует такому высокому дворянину, каким, по словам хозяина, казался Дон-Кихот по виду и по своим изысканным манерам, хозяин добавил, что в молодые лета он сам вел жизнь странствующого рыцаря, посетив в поисках приключений предместья Малаги и Севильи, рынки Сеговии, острова Риаронские, оливковые сады Валенсии, окрестности Гренады, морские берега Сан-Лукара и всевозможные харчевни Толедо {Все эти места известны были во времена Сервантеса, как притоны всевозможных негодяев.}, испытывая во всех этих местах легкость ног и искуство рук своих, и всюду оставляя следы своего пребывания, обольщая молодых девушек, совращая с пути истины вдов, грабя сирот и сделавшись известным чуть не во всех испанских судах, я, говорил хозяин, пришел укрыться теперь в этом замке, и живя своими и чужими деньгами, радушно принимаю в нем всех странствующих рыцарей, единственно из высокого уважения, питаемого мною в этому благородному сословию и в надежде, что они поделятся со мной кошельком своим в награду за мой радушный прием. Он сказал, наконец, что у него нет часовни, в которой бы Дон-Кихот мог провести ночь на страже оружия, уверив его, будто, желая выстроить новую, он сломал прежде бывшую часовню, но в утешение ему добавил, что законы рыцарства дозволяют, в крайнем случае, проводить ночь на страже оружия где бы то ни было, и предлагал для этой цели двор своего замка, на котором оп надеялся, при помощи Божией, на разсвете следующого дня исполнить над Дон-Кихотом обряд посвящения, так, чтобы чрез несколько часов он мог считать себя вполне посвященным рыцарем. Хозяин кончил речь свою вопросом, естьли у Дон-Кихота деньги?

- Вы странно заблуждаетесь, возразил хозяин; если историки умалчивают об этом, то потому, что не говорить же им о таких обыкновенных вещах, как деньги и чистое белье. Знайте, что все странствующие рыцари, о которых пишут в книгах, запасались всегда туго набитым кошельком и коробочкою мази для ран, так как в безпрерывных своих странствованиях и битвах они не могли постоянно находить среди долин и пустынь людей для перевязки их ран, если только покровительствующий рыцарю волшебник не приводил к нему на облаве даму или карла с флаконом чудесной воды, две капли которой исцеляли страждущого. Но как за волшебников не всегда можно разсчитывать, поэтому все странствующие рыцари заботились о том, чтобы оруженосцы их снабжены были деньгами, корпией и мазью; в тех же редких случаях, когда они обходились без оруженосцев, то возили все это в маленькой сумке, привязываемой к задней части седла, там чтобы она не была видна. Во всех других случаях обычай возить сумки был мало употребителен у них. Вот почему, добавил хозяин, я вам советую и даже могу приказать, как крестнику моему по оружию, никогда не пускаться в дорогу без денег, и будьте уверены, вы не раз поблагодарите себя за эту предусмотрительность.

Дон-Кихот обещал следовать во всем советам хозяина, и за тем решился безотлагательно, на заднем дворе корчмы, стать на страже оружия. Собрав и положив его на корыто, находившееся возле колодца, он с щитом в руке, с копьем в кулаке, гордо и спокойно начал ходить вокруг него. Узнав о сумасшествии незнакомца, решившагося проводить ночь на страже оружия, и о страстном желании его быть посвященным в рыцари, все люди, бывшие в корчме, влекомые желанием взглянуть на это неслыханное зрелище, вышли на двор и поместились на таком разстоянии от Дон-Кихота, что могли ясно видеть как, видно довольный собой, он то ходил тихим, мерным шагом взад и вперед, то останавливался и, облокотясь на копье, устремлял взоры на свое оружие. Хотя наступила уже глубокая ночь, но луна сияла так ярко, что можно было без труда различить малейшия его движения. В это время один из погонщиков мулов, ночевавших в этом доме, захотел напоить своих животных, для чего ему необходимо было снять с корыта оружие Дон-Кихота, но Дон-Кихот, увидев приближающагося человека и угадывая его намерение, гордо закричал ему: "неблагоразумный рыцарь, дерзающий приблизиться к оружию безстрашнейшого из смертных, опоясавших себя мечом; подумай о том, что ты намерен делать, и да не коснется рука твоя лежащого пред тобою оружия, если ты не хочешь заплатить жизнью за свою смелость!" Погонщик, не обращая внимания на слова Дон-Кихота, - хотя лучше было-б для его здоровья послушаться их, - взял оружие за ревень и швырнул его далеко от себя. Быстрее молнии герой наш поднял взоры к небу и, поручая душу свою Дульцинее, воскликнул: "моя дама, бодрствуйте надо мной в минуту этого первого оскорбления, испытываемого порабощенным вами сердцем; пусть ваша благосклонность поддерживает меня в этой первой, грозящей мне опасности". В тоже мгновение, кинув свой щит, он схватил в обе руки копье и нанес им такой удар по голове погонщика, что тот без памяти повалился на землю; второй такой-же удар избавил-бы его, вероятно, навсегда от необходимости звать на помощь врача, наказав дерзкого, Дон-Кихот собрал оружие, положил его на прежнее место и, как ни в чем ни бывало, с невозмутимым спокойствием стал по прежнему ходить взад и вперед. Немного спустя, другой погонщик, не зная о случившемся с его товарищем, захотел также напоить мулов и также тронул оружие Дон-Кихота. Не произнеся на этот раз ни слова и не обращаясь с воззванием ни в какой даме, Дон-Кихот поднял копье и нанес им новому смельчаку такие три или четыре удара, что копье его чуть не разлетелось в дребезги. На крик раненого сбежались все погонщики, бывшие в корчме, и тогда Дон-Кихот, подняв свой щит и обнажив меч, воскликнул, обращаясь к своей повелительнице: "цвет красоты! Услышь меня в эту минуту и обрати свои чудесные взоры на очарованного тобою рыцаря, угрожаемого такой страшной опасностью!" После этого воззвания, он почувствовал себя исполненным такой силы, что все погонщики мулов в мире не заставили-бы его, кажется, сделать ни шагу назад. Товарищи раненого погонщика, видя, в каком несчастном положении он находился, принялись швырять в Дон-Кихота каменьями, но рыцарь, защищаясь щитом, безстрашно оставался у корыта на страже оружия. Напрасно хозяин кричал во все горло, убеждая погонщиков оставить в покое сумасшедшого, который, пользуясь привилегией полуумных, останется прав, перебив всех погонщиков мулов в Испании; голос его вопиял в пустыне, заглушаемой криком Дон-Кихота, ругавшого врагов своих подлою и низкою чернью, а самого владетеля замка, допускающого у себя такое обращение с странствующими рыцарями, клеймил именем клятвопреступника. "О", говорил он, "будь я посвящен в рыцари, я-б доказал ему, что он изменник. А вы, жалкие люди", продолжал он, обращаясь к погонщикам: "приблизьтесь, нападите на меня все вместе, и тогда вы увидите, как накажу я вашу дерзость". Мужество его наконец восторжествовало; в него перестали швырять каменьями, и Дон-Кихот, допустив унести раненых, с прежним величавым спокойствием стал на страже оружия.

за свою дерзость, клялся, будто вся эта история произошла без его ведома, и за тем повторил, что у него нет часовни, но что она отнюдь не необходима для обряда посвящения в рыцари, сущность которого, как говорил хозяин, превосходно знакомый, по его словам, со всеми подробностями этой церемонии, состояла в двух ударах мечом, одним по плечу, а другим по затылку посвящаемого, которые могли быть даны во всяком месте, даже среди чистого поля. "Что-же касается до стражи оружия", добавил он, "то вы сторожите его более четырех часов, тогда как по рыцарским законам для этого достаточно двух".

Дон-Кихот, без малейшого затруднения, поверив словам хозяина, изъявил готовность слушаться его во всем, и просил только окончить, как можно скорее, обряд посвящения, потому что - "если я подвергнусь здесь нападению, будучи посвященным рыцарем, говорил он, то не выпущу из этого замка живым никого, кроме лиц, порученных моему охранению благородным отцом по оружию". Не обращая на эти слова никакого внимания, хозяин отправился за книгой, в которой записывал отпускавшиеся погонщикам мулов ячмень и солому, и возвратился с нею к своему гостю, в сопровождении двух знакомых нам женщин и мальчика, несшого зажженный свечной огарок. Велев Дон-Кихоту стать на колени, он сам вперил глаза в книгу, делая вид, будто-бы читает молитву, потом взял у Дон-Кихота меч, которым ударил его сначала по затылку, потом по плечу; наконец пригласил одну из женщин опоясать новопосвященного рыцаря мечом, что та исполнила чрезвычайно ловко и скромно, готовая ежеминутно разсмеяться и удерживаемая от этого только воспоминанием о недавно случившемся с погонщиками мулов. "Да соделает вас Господь счастливым рыцарем", сказала она Дон-Кихоту, "и да озаряет Он победами ваше оружие". Рыцарь спросил её имя, желая знать, какой благородной даме обязан он оказанной ему милостью? Та отвечала, что ее зовут Толоза, что она дочь толедского лоскутника, торгующого в рядах Санчо-Беноиа, и что во всякое время, во всяком месте готова чем может служить ему. Дон-Кихот просил ее, во имя дружбы к нему, прибавить к своему имени частицу дон мельник, и получив от нея также обещание прибавить к своему имени частицу дон и называться донна-Молинера, он разсыпался перед нею в благодарностях и предложениях своих услуг. Окончив с обрядом посвящевия, рыцарь, желавший уже быть на пути к приключениям, поспешил оседлать Роесмнанта и, подъехав верхом к хозяину, разсыпался перед ним в благодарностях за оказанную им услугу в таких изысканных выражениях, что перо наше отказывается передать их с непогрешимой верностью. Хозяин, желая скорее распрощаться с своим гостем, в немногих словах ответил Дон-Кихоту на его любезности и, не требуя ничего за постой, с Богом отправил его в дальнейший путь.