Дон-Кихот Ламанчский.
Часть первая.
Глава XII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть первая. Глава XII. (старая орфография)

Глава XII.

Между тем в собеседникам нашим прибыл еще один парень из тех, которые доставляли своим товарищам из деревни провизию. "Братцы!" сказал он им; "знаете ли, что случилось?"

- А почему мы можем знать? отозвался какой то пастух.

- Знайте же, что студент наш Хризостом умер сегодня утром, и все втихомолку говорят, будто его извела любовь в этой колдунье Марселе, дочери Гильома богатого, которая бродит вокруг наших пастбищ, одетая в пастушье платье.

- Как в Марселле? отозвался чей то голос.

- К ней, в ней, отвечал крестьянин: но всего удивительнее, что в своей духовной Хризостом завещевает похоронить себя как неверующого, среди чистого поля у той самой скалы, с которой льется источник пробкового дерева; на этом месте он, как слышно, увидел в первый раз Марселлу. Кроме того он просит о многом другом, чего церковные старшины наши не хотят исполнять, потому что, но ихнему приговору, это будет как будто не совсем по христиански. Друг же Хризостома Амброзио настаивает, чтобы последняя воля покойника была выполнена во всей точности; споры эти всполошили теперь всю нашу деревню. Уверяют, однако, что нее будет исполнено по желанию Амброзио и других друзей покойника. Завтра славно так станут хоронит его на том самом месте, которое он выбрал для своей могилы; тут будет на что поглядеть, и я непременно отправлюсь на похороны, хотя бы мне и не приходилось возвращаться в деревню.

- Пойдем все вместе, крикнул один из пастухов, только бросим сначала жребий, кому остаться стеречь стада.

-- Не нужно кидать жребия; я и без того останусь, сказал другой пастух, и за это не требую от вас никакой благодарности; не пойду я потому, что занозил ногу и не могу сделать ни шагу.

- А все-таки спасибо тебе, сказал Педро.

Дон-Кихот просил сказать ему, кто такой был покойник, и Педро передал ему все, что знал о Хризостоме; именно: что он был сын богатого гидальго, жившого в окрестных горах, и что долго учившись в Саламанке, он возвратился домой человеком очень ученым. Уверяют, говорил Педро, будто покойник прекрасно знал все, что делают на небе не только звезды, но также солнце и луна, помрачение которых он всегда верно предсказывал.

- Ты вероятно хотел сказать затмение, заметил Дон-Кихот. Не обращая внимания на сделанное ему замечание, Педро продолжал: также верно угадывал он, какой год должен быть плодородным и какой безплодородным.

- Неплодным, заметил опять Дон-Кихот.

- Неплодным или безплодородным, это решительно все равно, возразил Педро. Дело в том, что друзья и родственники покойника сделались бы богачами, еслиб следовали во всем его советам. Так в одном году он говорил; сейте ячмень, а не пшеницу; в другом - сейте горох, а не ячмень: в этом году, говорил он, будет много оливок, а в будущие три года совсем их не уродится, и все это сбывалось от слова до слова.

- Эта наука, открывающая нам будущее, называется астрологиею, заметил Дон-Кихот.

негадано променял студенческий плащ свой на наш пастуший кафтан, и в таком наряде, с посохом в руках, стал появляться повсюду вместе с другом своим Амброзио; я забыл вам сказать еще, что покойник был большой мастер слагать песни и все представления, играемые на святках нашими деревенскими парнями, были сочинены им. Как увидели мы студента Хризостома пастухом, так просто глазам не верилось и догадаться никто не мог, чтобы это с ним сделалось такое. Отец его между тем умер и оставил ему большое наследство деньгами, землями и стадами; всем этим богатством мог он теперь располагать по своей воде, и правду нужно сказать, был он при своем богатстве человек добрый и сострадательный. Скоро все мы узнали, что больше полюбилась ему пастушка Марселла, и что из за нее собственно и он пастухом стал. Нужно вам сказать теперь, господин мой, что за женщина такая эта Марселла, потому что не случится вам, может быть, услышать про такую женщину, хотя бы суждено было прожить на свете больше старухи Соры.

- Сарры, а не Соры заметил в третий раз Дон-Кихот, не терпевший искажений в словах.

- Да разве не все равно Сора или Сара, возразил разскащик, и если вы примитесь исправлять каждое слово, то я не кончу своего рассказа и до будущого года.

- Но, друг мой, между Саррою и Сорою существует огромная разница, отвечал Дон-Кихот.

- Скажу я вам теперь, что в деревне нашей жил крестьянин Гильом, которому Бог вместе с другими богатствами даровал дочь, оставшуюся без матери при самом рождении. Мне кажется, будто я вижу покойницу, словно сотканную из солнца и луны; вижу, как это она словно улыбается; вижу её сострадание и доброту, вознесшия душу её на небо - к престолу Господа Бога. Не долго горевал по ней Гильом, и скоро сам отправился к своей покойнице, оставив Марселлу молоденькой, богатой сиротой на руках дяди её, священника в нашем околотке. Как стада она подростать, так все больше и больше напоминала покойницу мать свою, и казалось, что будет она еще красивее матери. Когда же минуло ей пятнадцать лет, так каждый, кому приводилось видеть ее, восхвалял только Бога, создавшого её такою чудесной красавицей; и вся деревенская молодежь наша стала съума сходить но ней. Хотя опекун то держал ее чуть не под замком, однако не помешало это ходить про нее разным чудным слухам; и все что было лучшого у нас между женихами, слыша, какая она красавица, да богатая, да воспитанная, - опекун говорят все старание употребил, как бы лучше воспитать её, - один перед другим стали просить его отдать им Марселлу в жены. Добрый священник, сам не прочь был пристроить сиротку, только не хотел он этого делать против её воли. И не думайте, ваша милость, что торопился он выдать замуж Марселлу с тем, как бы поживиться её богатством; нет, на этот счет весь околоток наш отдает ему справедливость; и так как в деревне у нас каждый хулит и хвалит как ему вздумается, так тут не раз, а сто раз хорошим должен быть человеком тот, кто заставит всех прихожан своих молвить о себе доброе слово.

не пора ей еще выходить замуж, потому что молода она и не способна как следует вести хозяйство. Дядя не понуждал её, полагая, что не след родителям понуждать детей жениться и выходить замуж, и думал, что как войдет Марселла в лета, так сама образумится. А Марселла между тем, не слушая ни родных своих, ни знакомых, на удивление всем сделалась пастушкой и отправилась с другими женщинами в поле, - пасти свои стада. Как увидели ее, я вам скажу, среди белого дня, мущины наши, то, право, не перечесть вам всех дворян и крестьян, ставших пастухами, единственно для того только, чтобы следовать за ней, меж ними был и наш Хризостом; о нем так говорили, что он не то что любит, а как самому Богу покланяется Марселле. Нужно сказать вам, однако, что вела она себя хорошо, и никаких дурных слухов про нее не ходило. Со всеми она была приветлива и ласкова, но только и виду никому она не подала, чтобы кто полюбился ей, а если кому приходила охота сказать ей про свою любовь, так она так ловко спроваживала его от себя, что уж и не возвращался он больше к ней. И верите ли, хуже лютого мора разоряет она теперь край наш, потому что молодежь наша не налюбуется на красоту её, съума по ней сходит, а она всех отталкивает; никто не мил ей. И еслиб вы пробыли здесь несколько дней, то услышали бы в этих долинах и горах такой лютый плачь, такия льются здесь слезы по ней, что вам стало бы ясно, почему все иначе не зовут ее, как жестокой. Недалеко отсюда больше чем на двадцати деревьях вырезано имя Марселлы и сверху корона, как над царицею красоты. Здесь по ней плачет один, там другой, дальше слышна любовная песня третьяго, еще дальше по ней тоскует четвертый. Один не спит, да все думает про нее ночь целую у дубового дерева, или на самом верху овалы, и солнце застает его с думой о его красавице, и не видит он от слез света божьяго. Другой горюет по ней, лежа, под солнцем, на песке сыпучем, и молит Господа послать поскорей ему смерть. И каждый из нас, как поглядит что делается вокруг, так волей, неволей думает: какой будет всему этому конец? и это полюбится наконец этой жестокой Марселле, изведшей нашего Хризостома, на похороны которого вам не мешало бы взглянуть, господин рыцарь. Покойник имел много друзей и отсюда до места, на котором просил он похоронить себя не более полумили.

- Непременно поеду, отвечал Дон-Кихот, и благодарю тебя за удовольствие, доставленное мне твоим рассказом.

- Мог бы я рассказать вам много других историй про влюбленных в Марселлу, сказал Педро, но завтра, мы верно повстречаем дорогой какого нибудь пастуха, который разскажет нам их. Теперь же, не худо бы вашей милости отдохнуть где нибудь в закрытом месте, потому что с вашей раной не хорошо вам оставаться на сырости; хотя правду оказать, нечего вам бояться теперь, после нашего лекарства.

Санчо, тысячу раз посылавший к чертям пастуха с его рассказами, торопил Дон-Кихота войти в шалаш Педро, и рыцарь, хотя с трудом, согласился наконец исполнить желание своего оруженосца, но вспоминая о влюбленных в Марселлу, он внутренно поклялся себе посвятить всю ночь воспоминаниям о своей даме. Санчо же улегся между ослом и Россинантом на подстилке, разостланной пастухами и уснул не как пламенный любовник, а как человек, которого недавно поколотили.