Дон-Кихот Ламанчский.
Часть первая.
Глава XXXII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть первая. Глава XXXII. (старая орфография)

Глава XXXII.

Путешественники наши, закусивши, пустились в путь, и не встретив ничего, достойного быть описанным, приехали на другой день в корчму, служившую пугалом для Санчо; но теперь ему было невозможно не зайти в нее. Между тем хозяин, хозяйка, дочь их и Мариторна, завидев Дон-Кихота, вышли ему за встречу и приняли его с живейшей радостью. Рыцарь встретил их довольно гордо и велел приготовить себе постель, лучшую чем в прошлый раз. Хозяйка отвечала, что если только он заплатит, так ему приготовят княжескую постель. Дон-Кихот обещал заплатить, и ему, действительно, приготовили постель несколько лучше прежней, на хорошо знакомом ему чердаке; рыцарь тотчас же отправился отдохнуть, потому что тело его было разстроено и утомлено также как ум.

Когда Дон-Кихот затворился в своей каморке, хозяйка кинулась к цирюльнику, требуя назад свой хвост; "давайте мне мой хвост", горланила она, вцепившись обеими руками в бороду цирюльника; "довольно вам таскать его; Боже! стыд какой, гребень моего мужа валяется теперь на полу в грязи, потому что нет хвоста, на который я цепляла его." Цирюльник, однако, не уступал; и как ни тянула хозяйка бороду это, он не отдавал ее, пока священник не попросил его отдать хозяйке её хвост, находя, что они не нуждаются больше в масках и могут показаться теперь Дон-Кихоту в обыкновенном своем виде. Скажите ему, добавил он, что вы убежали сюда от ограбивших вас каторжников, а если спросят он, что сталось с оруженосцем принцессы? мы скажем, что он отправился вперед возвестит её подданным о скором прибытии принцессы в свои владения вместе с освободителем её народа. После этого цирюльник отдал хозяйке хвост и все наряды, которыми она ссудила наших друзей, отправлявшихся в горы за Дон-Кихотом.

Все были очарованы в корчме красотой Доротеи и милым, приятным лицом Карденио. Священник распорядился между тем на счет закуски, и хозяева, в ожидании хорошого вознаграждения, приготовили довольно сносный обед. Дон-Кихот же продолжал спать, и никто не подумал будить его, находя, что постель для него нужнее теперь стола. После обеда разговор зашел о странном помешательстве Дон-Кихота и о том, в каком положении нашли его в горах. Хозяйка рассказала им кстати о приключении рыцаря в этой корчме с волокитой погонщиком, и, не видя Санчо, рассказала и о том, как покачали здесь на одеяле нашего оруженосца, насмешив своим рассказом все общество. Но когда священник заметил, что голову Дон-Кихота перевернули вверх дном рыцарския книги. Изумленный хозяин воскликнул: "не знаю, как это так случилось, потому что по мне нет книг лучше рыцарских книг, и скажу, по правде, оне часто возвращали к жизни не только меня, но и многих других. Во время жатвы, сюда каждый праздник заходит повеселиться много народу; в толпе всегда случится человек грамотный; он берет книгу в руки, мы, человек тридцать, садимся в кружок и слушаем его с таким удовольствием, что, право, оно снимает с голов наших худо, худо, тысячу седых волос. По крайней мере о себе могу сказать, что слушая рассказы об этих ужасных ударах мечами, наносимых рыцарями, мне так и хочется самому сделать тоже самое, и слушал бы я кажется эти истории дни и ночи".

- И я тоже, вмешалась хозяйка, потому что-тогда только я и покойна, когда ты слушаешь эти истории, тогда только ты не ругаешься.

- Я тоже люблю слушать, когда читают эти книги, вмешалась Мариторна, особенно нравится мне это, когда какая-нибудь дама обнимает под померанцовым деревом рыцаря, а дуэнья в страхе сторожит, как бы не помешали её госпоже. Так это мне кажется сладко, словно мед.

- Ну а вы что скажете, моя милочка? спросил священник дочь хозяина.

- Право не знаю, что сказать, отвечала молодая девушка; я тоже слушаю, когда читают эти книги, и хоть мало понимаю в них, а все таки нахожу, что оне очень интересны. Но только меня занимают не эти удары, приводящие в восторг папеньку, а вздохи и слезы рыцарей, разлученных с своими дамами; иногда мне становится так жалко их, что сама я плачу.

- Так что еслиб они вздыхали по вас, сказала Доротея, то вы не допустили бы их томиться слишком долго.

- Не знаю, что бы я сама сделала, отвечала молодая девушка, но только между этими дамами есть такия жестокия, что сами рыцари называют их тиграми, пантерами и другими нехорошими именами. О, Господи, воскликнула она, какие бездушные должны быть эти женщины, если оне готовы допустить умереть или сойти съума хорошого человека, из-за того только, чтобы не взглянуть на него. И в чему оне это делают, я решительно не понимаю; если из благоразумия, то зачем не выходят оне замуж за своих рыцарей, ведь этим рыцарям ничего больше не нужно.

- Молчи, глупая, перебила ее хозяйка; можно подумать, что ты уж слишком много знаешь в этих делах, а в твои лета не следует много звать и болтать.

- Чтож? если меня спросили, мне следовало ответить, сказала дочь.

- Хозяин, а принесите-ка эти книги, заговорил священник; мне любопытно взглянуть на них.

- Извольте, отвечал хозяин, и отправившись в свою комнату вытащил оттуда старый, запертый на замок чемодан, из которого достал три толстых книги.

Священник принялся разсматривать их, и первая, попавшаяся ему в руки, оказалась: Дон-Циронгилио Фракийский, вторая - Фелюс Марс Гирканский, третья - история Великого Капитана Гонзальва Кордуанского и Жизнь Гарсиа Паредесского. Прочитав заглавие первых двух книг, священник сказал цирюльнику: жаль, что нет с нами племянницы и экономки Дон-Кихота.

- Да я и без них съумею выкинуть эти книги на грязный двор, сказал цирюльник, или зачем ходить так далеко; швырнуть их лучше всего в камин, в нем, кстати, огонь есть.

- Вот эти две, ответил священник: Дон Циронгилио и Феликс Марс.

- Да за что же? разве это книги еретическия и флегматическия? спросил хозяин.

- Вы верно хотели сказать схизматическия? перебил цирюльник.

- Это как вам угодно, ответил хозяин, но только если вы намерены сжигать какую-нибудь из моих книг, так сжигайте, по крайней мере, великого капитана и Диего Гарсиа; потому что я скорей позволю сжечь жену и детей, чем какую-нибудь другую из этих книг.

- Друг мой! сказал священник; книги эти наполнены глупостями и чушью, между тем., в истории великого капитана описывают истинные подвиги и деяния славного полководца Гонзальва Кордуанского, который своими блестящими и многочисленными победами стяжал во всем мире имя великого капитана, название славное, громкое и принадлежащее ему одному. Диего же Гарсио Паредесский был благородный рыцарь и великий воин, уроженец города Труксилло в Эстрамадуре; человек, замечательный кроме того своей необыкновенной силой; он останавливал, например, одним пальцем мельничное колесо, во время самого стремительного движения. Однажды, он оборонял мост один против многочисленной армии и совершал вообще такие подвиги, что еслиб не сам он был своим историком, а предоставил описать их какому-нибудь другому, менее скромному человеку, то этот рыцарь затмил бы своими делами подвиги Гектора, Ахиллееса и Ролаида.

- Тоже нашли чему удивляться, воскликнул хозяин. Экое диво - остановить мельничное колесо? Потрудитесь-ка прочесть, что говорится в этой книге о Феликсе Марсе Гирканском, который одним ударом убил пять великанов, как будто они были сделаны из репы. В другой раз он один напал на армию из миллиона шести сот тысяч солдат и искрошил их как баранов. А что скажете вы об этом храбреце донь-Циронгилио Фракийском, который до того был храбр, что, вот прочитайте в этой книге, плавая однажды по морю, он увидел на воде огромного дракона, и, не долго думая, вспрыгнул на него, уселся верхом на его чешуйчатых плечах и так страшно стал давить его за горло, что дракону не было иного средства спастись, как увлечь с собою на дно морское рыцаря, который ни за что не хотел оставить чудовища. И когда рыцарь этот очутился на дне моря, то увидел себя в великолепном дворце, среди восхитительнейших садов; дракон же превратился в прекрасного старца, наговорившого рыцарю такого, что просто не наслушаться. Еслиб вы, ваша милость, услышали, что говорил он ему, то просто съума бы сошли от удовольствия. А этот великий капитан ваш и Диего, двух фиг, по моему, не стоят.

Услышав это, Доротея сказала на ухо Карденио: "хозяин кажется не далек от того, чтобы составить пару Дон-Кихоту."

- Мне тоже кажется, отвечал Карденио; он воображает, будто все, что он вычитал в своих книгах, случилось в действительности совершенно так, как это писано, и, клянусь Богом, его трудно разъувервть в этом.

- Друг мой! говорил между тем хозяину священник; на свете не было ни Феликса Марса Гирканского, ни Циронгилио Фракийского, ни других господ, подобных описанным в ваших книгах. Все это ложь, побасенки, сочиненные праздными людьми, с целию заставить нас проводить время за чтением так, как вы проводите его, по вашим словам, с жнецами. Рыцари эти, клянусь Богом, никогда не существовали на свете и не совершали ни тех подвигов, ни тех безумств, какие им приписывают.

- Сказывайте эти сказки другим, а не мне, воскликнул хозяин, поищите лучше чего-нибудь другого, на чем поточить вам язык. Не кормите меня кашкой, я, слава Богу, не ребенок. Странное дело! вы хотите заставить меня верить, будто то, что написано в книге ложь и безумство, тогда как книги эти напечатаны с дозволения королевского совета, который, кажется, не позволил бы печатать столько сражений и очарований, что просто голова идет кругом, еслиб все это было вздором.

- Но ведь я сказал вам, любезный мой, перебил священник, что все это написано для развлечения нас в потерянное время, и подобно тому, как в хорошо устроенном обществе дозволяется играть в шашки, шахматы, биллиард, чтобы занять тех, которые не могут или не хотят работать, точно также позволяют печатать и продавать книги, написанные исключительно для развлечения; никто же не думает, чтобы нашлись такие невежественные и доверчивые люди, которые приняли бы за чистую монету все, что рассказывается в сказках. Еслиб у меня было время и нашлись слушатели, я подробно рассказал бы, чего не достает рыцарским книгам для того, чтобы их можно было читать с удовольствием и пользой. Но, когда-нибудь, я надеюсь, мне представится случай переговорить об этом с значительными людьми. Пока же, поверьте мне на слово, хозяин, уберите вы эти книги, постигните их правду или ложь, и пошли вам Господь всякого благополучия; боюсь я только, как бы не захромать вам на одну могу с вашим гостем Дон-Кихотом.

как пишут, по белому свету.

Санчо, вошедший в комнату при конце разговора, был очень удивлен и опечален, услышав, что век странствующих рыцарей миновал уж, и что рыцарския книги наполнены ложью и чушью; и он тогда же, в глубине души, пообещал себе дождаться конца путешествия своего господина, и если оно кончится не так счастливо, как он надеялся, то возвратиться к жене и детям и приняться за обычные свои работы.

Хозяин между тем собирался унести чемодан и книги, но священник остановил его. "Погодите", сказал он ему; "мне хочется узнать, что это за рукопись, написанная таким прекрасным почерком". Хозяин достал рукопись из чемодана и передал ее священнику. Это была тетрадь из осьми листов; на заглавной странице её было написано большими буквами: Повесть Безразсудно-Любопытный. Прочитав три или четыре строчки в ней, священник воскликнул: "заглавие право искушает меня и мне хочется прочесть весь этот рассказ".

надеюсь возвратить ее тому, кто позабыл у меня чемодан с бумагами и книгами. Может быть хозяин их возвратится когда-нибудь сюда, и хоть с книгами мне жаль было бы разстаться, я однако отдал бы их, потому что я все же христианин, хотя и содержу корчму.

- Вы совершенно правы, ответил священник, но только если повесть окажется хорошей, вы позволите мне переписать ее.

- Сделайте одолжение, сказал хозяин.

- С удовольствием, ответил священник, если общество предпочтет теперь чтение сну.

- Если так, я охотно прочту вам повесть, ответил священник, хотя бы только из одного любопытства; быть может, оно не будет обмануто.

Цирюльник и даже Санчо просили священника читать. Видя, что чтением повести он доставит удовольствие всему обществу и надеясь притом, что труд его не будет потерян, священник сказал окружавшим его лицам: "слушайте же, господа, я начинаю".