Дон-Кихот Ламанчский.
Часть первая.
Глава XXXV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть первая. Глава XXXV. (старая орфография)

Глава XXXV.

Осталось дочитать несколько страничек, когда из мансарды, в которой спал Дон-Кихот, выбежал испуганный Санчо, крича во все горло: "ради Бога, поспешите за помощь к моему господину, он выдерживает самую ужасную и кровопролитную битву, какую видел я на своем веку. Клянусь Богом, он так хватил великана, врага принцессы Миномикон, что снес ему голову, как репу, до самых плечь".

- Съума ты сошел? воскликнул священник, прервав чтение; ведь великан находится теперь за две, или за три тысячи миль от нас.

В эту минуту, в каморке Дон-Кихота раздался страшный шум, покрываемый его собственным голосом. "Остановись изменник, бандит!" кричал он; "меч твой не послужит тебе ни в чему, потому что я держу тебя в своих руках." При последнем слове послышались удары оружием, наносимые стене.

жизни; я видел собственными глазами, как текла по полу кровь и покатилась в угол голова его, величиною в винный мех.

- Пусть меня повесят, воскликнул хозяин, если Дон-Кихот не изрезал мехов с вином, стоявших в голове у его постели, а этот болван принял вино за кровь. Сказавши это, он побежал на чердак; за ним последовала вся компания и застала Дон-Кихота в короткой рубахе, с трудом покрывавшей ляжки его; длинные, жилистые, сухия ноги рыцаря были сомнительной чистоты, на голове красовалась маленькая, красная шапочка, издавна вбиравшая в себя весь жир с головы хозяина корчмы. По левую сторону его лежало, памятное для Санчо, одеяло, в правой руке держал он обнаженный меч, и наносил им с страшными угрозами удары на право и на лево; точно, в самом деле, поражал великана. Но лучше всего было то, что поражая великана во сне, он сражался с закрытыми глазами. Воображение его было поражено предстоявшим ему приключением, и ему приснилось, будто он прибыл уже в микомиконское царство и вступил в битву с великаном, и поражая вместо его меха с вином, наводнил им всю комнату. Видя такую беду, разсвирепевший хозяин с сжатыми кулаками кинулся на Дон-Кихота, и принялся так тузить его, что еслиб священник и Карденио не вырвали его из рук хозяина, то рыцарь, вероятно, в последний раз сражался бы ужь с великаном. И однако эти удары не могли разбудить его; он очнулся только тогда, когда цирюльник, притащив из колодца целый ушат воды, окатил им несчастного рыцаря. Пробудясь, Дон-Кихот долго не мог сообразить, где он и что с ним делается? Доротея, увидев как легко одет рыцарь, не решилась быть свидетельницей битвы её защитника с её врагом. Санчо же шарил по всем углам, и нигде не находя головы великана воскликнул наконец: "я знал, что в этом проклятом доме все очаровано; прошлый раз на этом самом месте меня избили кулаками и ногами, так что я не знал, не видел, кто это бьет меня? теперь опять пропала голова великана, тогда как я собственными глазами видел, что ее отрубили и кровь тут текла ручьями."

- О какой крови и каких ручьях, толкуешь ты, чортово отродье! крикнул хозяин. Разве не видишь ты, болван, что эта кровь и ручьи - это мои изрезанные меха с красным вином, в котором плавает теперь эта комната. О, если бы так плавала в аду душа того, кто уничтожил мои меха.

- Ничего я этого не понимаю, отвечал Санчо; и знаю только, что если не отыщу я этой головы, так графство мое растаяло, как соль в воде. Санчо, бодрствуя, сумасшествовал более, чем господин его во сне; так подействовали на его слабую голову обещания Дон-Кихота.

не спасут их теперь никакия привилегии рыцарства, и они заплатят за все, даже за заплатки и сшивку козлиной кожи. Священник между тем держал за руки Дон-Кихота, и рыцарь, считая битву конченной и воображая, что он стоит перед принцессой Миномиком, сказал священнику, опустившись перед ним на колени: "прекрасная, державная дама, теперь вы можете безопасно проводить вашу жизнь, не страшась никакого чудовища; я же, с своей стороны, освобожден от данного вам слова, потому что при помощи Божией и той, кем я живу и дышу, я так счастливо окончил ваше дело."

- Что? не моя правда, воскликнул Санчо, услышав слова своего господина; пьян я был, что ли? продолжал он, скажите на милость, разве не убил господин мой великана? Дело сделано, и графство теперь у меня в кармане.

Нельзя было не разсмеяться, глядя на эту безумствовавшую пару: господина и слугу. И действительно все хохотали до слез, кроме хозяина,. посылавшого себя во всем чертям. Наконец священник, цирюльник и Карденио уложили, хотя и не без труда Дон-Кихота в постель, и рыцарь тотчас же уснул, как человек, окончивший тяжелый труд. Оставив его в покое, друзья наши сошли в низ и принялись утешать Санчо, приходившого в отчаяние оттого, что не мог он отыскать головы великана. Но не так-то легко было утешать хозяина, огорченного внезапной потерей своего вина. Хозяйка тоже кричала, подкрепляя слова свои разными жестами: "в недобрый час попал сюда этот господин, обходящийся мне так дорого. Прошлый раз уехал он, ничего не заплативши за ночлег, ужин, постель, овес и сено, отговариваясь тем, что он какой-то рыцарь, искатель приключений, да пошлет ему Господь и всем искателям приключений на свете какое-нибудь проклятое приключение, - который не может и не должен платить, потому что так это написано в какихъ~то рыцарских законах. Потом из-за него явился сюда этот другой господин, который взял мой хвост и возвратил мне только половину его, да и то какую-то ощипанную, совсем не годнугю теперь для моего мужа; и вот сегодня опять разливает этот рыцарь мое вино и разрезает меха. О, зачем не течет так кровь его перед моими глазами. Но клянусь костьми отца моего и вечной памятью бабушки, пусть не надеется он уехать теперь, не заплативши, до последняго обола, за все, что он перепортил тут, или не буду я дочь моего отца; и станут звать меня не так, как зовут." Отголоском хозяйки служила добрая Мариторна; молчала только дочь хозяина, изподтишка улыбаясь. Священник утишил, наконец, эту бурю, пообещавши заплатить хозяевам за весь убыток, понесенный ими на вине и мехах, в особенности же за хвост, из-за которого хозяйка подняла такой шум. Доротея же утешила Санчо, сказав ему, что если господин его действительно обезглавил великана, то она даст ему самое лучшее графство в своем царстве, как только вступит в мирное обладание им. Это успокоило Санчо, умолявшого принцессу поверить ему, что он видел собственными глазами отсеченную голову великана с бородой, доходившей до поясницы, и если головы этой не нашли, то потому, что в этом доме все очаровано, в чем убедился он на самом себе, в тот раз, когда ночевал здесь. Доротея сказала, что она верит всему, и просила Санчо успокоиться, обещая устроить все по его желанию.

Когда мир был, к общему удовольствию, возстановлен наконец, священник, по просьбе Карденио, Доротеи и всего общества, решился дочитать немногое, оставшееся непрочтенным из повести.

"Уверенный в верности своей жены, Ансельм наслаждался некоторое время полным спокойствием и счастием. Камилла с умыслом принимала Лотара с недовольной миной, желая заставить Ансельма видеть в отношениях её к Лотару совершенно противное тому, что было в действительности. К довершению обмана, Лотар постоянно отказывался заходить более к Ансельму под предлогом, будто посещения его неприятны Камилле. Оставаясь, по прежнему, слепым, Ансельм и слушать не хотел Лотара, становясь, таким образом, на все лады, орудием своего безчестия в то самое время, когда он видел себя на верху блаженства. К несчастию, Леонелла, в порыве любовных восторгов, предавалась им ежедневно с большим и большим увлечением, надеясь на свою госпожу, закрывавшую глаза на все её проделки и даже помогавшую ей. Однажды ночью, Ансельм услышал шаги в комнате Леонеллы; желая узнать, кто это ходит, он хотел отворить дверь, но ее удерживали с противной стороны. Разсерженный Ансельм рванул дверь и открыл ее в ту самую минуту, когда из комнаты Леонеллы выпрыгнул в окно незнакомый мужчина. Ансельм бросился за ним, чтобы поймать, или по крайней мере увидеть его, но Леонелла загородила дорогу и, удерживая Ансельма, сказала ему: "успокойтесь, господин мой; ради Бога, не делайте шуму, не преследуйте этого человека, это такой близкий мне человек... это мой муж."

Раздосадованный Ансельм, конечно, не поверил словам Леонеллы и вынув кинжал грозил убить ее, если она не скажет сейчас же всей правды.

Не помня себя от страха, перепуганная Леонелла сказала ему: "не убивайте меня, я открою вам такия тайны, что вы и вообразить себе не можете."

- Говори, сказал Ансельм, или ты умрешь.

- Теперь я так взволнована, что ничего не могу ответить вам, проговорила Леонелла, но завтра я разскажу вам многое такое, что вас удивит; на счет же этого господина, выскочившого из окна, пожалуйста не безпокойтесь, это один молодой человек, давший слово жениться на мне.

ее, пока она не откроет всего, что обещала, и за тем поспешил передать Камилле, что случилось с её горничной, обещавшей открыть ему на другой день важные тайны. К чему говорить, ужаснуло ли Камиллу это известие? Ее до такой степени взволновала мысль, что Леонелла готова открыть измену её Ансельму, что у нее не хватило даже сил обождать и узнать справедливо ли её подозрение. И как только Ансельм заснул, она в ту же минуту встала с постели, собрала самые драгоценные вещи свои, взяла несколько денег и тайно от всех, покивув свой дом, убежала в Лотару, которому сказала все, что случилось в эту ночь, умоляя скрыть ее где-нибудь, или убежать вместе с всю от ярости Ансельма. Нежданный визит Камиллы до того смутил Лотара, что он не знал даже, что ответить ей, не только на что решиться. Наконец он предложил Камилле отвести ее в монастырь, в котором сестра его была настоятельницей. Камилла согласилась, и Лотар, со всею скоростью, которой требовали обстоятельства, отвез свою любовницу в монастырь, а сам, в ту же ночь, тайно, покинул город.

На разсвете, Ансельм, не замечая, что возле него нет Камиллы, поспешно встал, желая поскорее узнать тайны, которые обещала открыть ему Леонелла. Отворив её комнату он, однако, не нашел там своей горничной, и только связанные у окна простыни указали ему путь, которым она ушла. Грустный пошел он сообщить эту новость Камилле, но не находя нигде и Камиллы, он совершенно растерялся. Напрасно спрашивал он прислугу, не видел ли это нибудь его жены; никто ничего не ответил ему. А между тем, отыскивая Камиллу в комнатах, он неожиданно увидел открытые сундуки, в которых не оказалось самых дорогих вещей; тогда только открылась пред ним ужасная истина.

Полуодетый, встревоженный, мрачный побежал он к Лотару, но узнавши от его слуг, что ночью, забравши все деньги, Лотар покинул город, Ансельм готов был сойти с ума, особенно же, когда, возвратившись домой, не застал там никого; несчастного покинули все его слуги. Он не знал что делать, думать и говорить; и разсудок мало-по-малу оставлял его, когда в одну минуту увидел он себя без жены, без друга, без прислуги, покинутый небом и землей, и в довершению всего обезчещенным, потому что в бегстве Камиллы он видел свою погибель. Пришедши немного в себя, он решился уехать в деревню, к своему другу, у которого проводил некогда время, и рассказать ему о своем страшном несчастии. Заперев все двери в своем доме, он отправился, верхом, в деревню, с трудом переводя дыхаше. На половине дороги, терзаемый безотрадными мыслями, он слез с коня, привязал его в дереву, и изнеможенный, с тяжелым вздохом, упал на землю; - так, пролежал он до вечера. В это время, мимо его проехал, верхом, какой то незнакомый господин. Поздоровавшись с ним, Ансельм спросил его: что нового в Флоренции?

- Самые странные новости, отвечал незнакомец. Говорят, будто Лотар, этот искренний друг богатого Ансельма, живущого возле святого Иова, увез, сегодня ночью, жену своего друга, который также исчез из города. Это известие сообщила горничная Камиллы, пойманная губернатором в то время, когда она спускалась на простынях из окна Ансельмова дома. Я не знаю всей этой истории, подробно, скажу вам только, что она поразила весь город, потому что ничего подобного нельзя было ожидать от дружбы Ансельма и Лотара, которых называли не иначе, как двумя друзьями.

- Не могу вам этого сказать, ответил флорентинец, знаю только, что губернатор употребил все старание открыть беглецов.

- Поезжайте с Богом, милостивый государь, сказал Ансельм.

При ужасном известии,. сообщенном ему незнакомым флорентинцем, Ансельм готов был потерять не только разсудок, но даже жизнь. Он приподнялся с земли и дотащился кое как до деревни своего друга, не знавшого еще о несчастии, постигшем Ансельма. Увидя его бледного, дрожащого и смятенного, друг его подумал, что он опасно болен, тем более, что Ансельм просил поскорее приготовить ему постель и дать чернила и бумаги. Просьбу его поторопились исполнить и оставили его одного в комнате, заперев в ней, по его просьбе, двери. Увидя себя одного, томимый мыслью о постигшем его несчастии и чувствуя смертельные муки, раздиравшия его сердце, Ансельм понял, что жизнь его покидает. Желая объяснить причину своей преждевременной смерти, он взял в руки перо, но прежде, чем успел докончить письмо, у него занялось дыхание, и он испустил дух под тяжестью горя, причиненного ему его безразсудным любопытством.

на кровати, другая на письменном столе; в руках он держал еще перо, которым писал накануне, и возле лежал лист бумаги. Приблизясь к Ансельму, хозяин навал его по имени, и, не получая ответа, взял его за руку, но она была холодна; тогда друг его понял, что Ансельм умер. Пораженный и опечаленный он кликнул своих слуг - быть свидетелями этого рокового события, потом взял бумагу, написанную, как видно было, рукой Ансельма, и прочел эти немногия слова: "Безразсудное желание лишает меня жизни. Если известие о моей смерти дойдет до Камиллы, пусть она знает, что я ее простил; она не призвана была творить чудес, а я не в праве был требовать их от нее. Виновный сам в своем позоре, я был бы несправедлив, если бы...." Больше написать он был не в силах; жизнь, как видно, отлетела от него в ту минуту, когда он написал последнее слово. На другой день уведомили родных Ансельма о его смерти; они знали уже о постигшем его несчастии, знали монастырь, в котором Камилла готовилась отправиться вслед за Ансельмом в неизбежный путь, не вследствие известия о смерти её мужа, а вследствие дурных вестей, полученных об отсутствующем его друге. Говорят, что оставшись вдовой, она не хотела покидать монастыря, но не хотела и отказаться от света, пока не узнала о последовавшей вскоре смерти Лотара в битве Лотрека с великим капитаном, на неаполитанской земле, куда бежал поздно раскаявшийся друг. Получив это известие, Камилла скрылась на веки за монастырскими стенами и вскоре умерла в раскаянии и слезах. Так трагически кончилось для трех лиц безумно сделанное начало.

- Повесть эта не дурна, сказал священник, но только я не могу поверить, чтобы подобное происшествие случилось в действительности. Если это вымысел, то он плохо задуман; - нельзя вообразить себе мужа, готового решиться на такое безумное испытание, на какое решился Ансельм. Между любовниками могло бы еще устроиться что-нибудь подобное, но между мужем и женою - никогда. Разсказана же эта повесть не дурно.