Дон-Кихот Ламанчский.
Часть первая.
Глава LII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть первая. Глава LII. (старая орфография)

Глава LII.

Разсказ этот показался весьма интересным, и восхищенный им каноник осыпал похвалами рассказчика, который походил скорее на остроумного придворного, чем на грубого пастуха, и оправдывал слова священника, говорившого: что в горах можно находить иногда весьма дельных людей. Всякий с своей стороны, похвалил молодого пастуха, но похвалы Дон-Кихота затмили все остальные. "Друг мой", сказал он пастуху, "еслиб мне дозволено было вдаться сегодня в какое-нибудь приключение, то, клянусь тебе, я сию же минуту отправился бы за прекрасной Леандрой: я похитил бы ее - не смотря ни на каких настоятельниц из монастырских стен, в которых бедную девушку держут против воли, и передал бы ее тебе с одним условием: не забывать законов странствующих рыцарей. воспрещающих оскорблять дам. Сильный, однако, верой моей в Бога Всемогущого, я надеюсь, что могущество злого волшебника не вечно будет торжествовать над могуществом другого, исполненного лучших намерений; и тогда ты смело можешь разсчитывать на мою готовность служить тебе, ибо, как рыцарь, я ниспослан в мир помогать нуждающимся, гонимым и сирым".

До сих пор пастух не обращал никакого внимания на Дон-Кихота, но после этих слов, он с любопытством начал разсматривать его с головы до ног; и, видя перед собою какую то тощую, несчастную фигуру, спросил сидевшого рядом с ним цирюльника, что это за чудак?

- Кто же, ответил цирюльник, как не знаменитый Дон-Кихот Ламанчский, бичь зла, каратель неправды, поддержка дев, ужас великанов и непобедимый победитель всех.

- Это что-то смахивает на тех господ, о которых пишут в рыцарских книгах, заметил пастух; они делали все тоже, что этот рыцарь, но только вы, ваша милость, должно быть, шутите, потому что у этого потешного господина голова, кажись, не в порядке.

- Негодяй! воскликнул Дон-Кихот; это у тебя она, видно, не в порядке, у меня же она в большем порядке, чем у той сволочи, которая родила тебя на свет. С последним словом, он так яростно швырнул в пастуха лежавший вблизи хлеб, что сплюснул ему нос. Не охотник до шуток. пастух, не обращая внимания ни на ковер, ни на скатерть, ни на обедавших господ, схватил Дон-Кихота обеими руками за горло с таким остервенением, что по всей вероятности задушил бы его, еслиб на помощь своему господину не подоспел Санчо. Взявши пастуха сзади за плечи, он опрокинул его навзничь, перебивши при этом посуду и перевернувши на столе все вверх дном. Освободясь из когтей пастуха, Дон-Кихот вскочил к нему на живот; и окровавленный, измятый кулаками Санчо, несчастный противник рыцаря искал вокруг себя ножа, чтобы пырнуть им Дон-Кихота; но каноник и священник успели припрятать всякое оружие. Цирюльник же умудрился как то так устроить, что Дон-Кихот опять очутился под пастухом, и тогда то последний, в отмщение за собственную кровь, окровавил, в свою очередь, физиономию рыцаря.

Глядя на эту сцену, священник и каноник надрывали со смеху животы; стрельцы тоже хохотали до упаду, и этот единодушный смех увеличивал ярость сражавшихся, озлобляя их, как грызущихся собак. Один Санчо был угрюм, удерживаемый прислугой каноника, не пускавшей его подать помощь своему господину.

Между тем как одни смеялись, а другие дрались, в поле неожиданно послышался заунывный звук трубы, привлекший общее внимание. Особенно поразил он Дон-Кихота. Лежа под пастухом, почти изуродованный градом сыпавшихся на него кулаков, он забыл в эту минуту о мщении, сгарая нетерпением узнать причину услышанных им звуков. "Чорт," сказал он своему противнику; "называю тебя чортом, потому что ты не можешь быть никем иным; если ты так храбр и силен, что можешь торжествовать надо мной. Пусти меня на один час, потому что этот жалобный звук должно быть зовет меня к какому-то приключению." Пастух, утомленный столько же наносимыми им, сколько и получаемыми ударами, в ту же минуту покинул своего противника. Освободившись от пастуха, Дон-Кихот обтер лицо и повернул голову в ту сторону, где слышался трубный звук, заметил вдали несколько лиц, спускавшихся, как кающиеся грешники, в белых одеждах, с холма. Нужно сказать, что этот год был страшно сухой, почему в Испании повсеместно совершались молебствия о ниспослании дождя, и теперь крестьяне соседней деревни устроили священное шествие к часовне, построенной на небольшой горе, возвышавшейся вблизи села.

Дон-Кихот, видя странную одежду молящихся и забывая, что он видит ее в тысячу первый раз, вообразил себе, что он видит какое-то новое приключение, и что ему одному, как странствующему рыцарю, суждено привести его к концу. В особенности его убедило в этой химере то, что покрытая трауром статуи Мадонны показалась ему высокой дамой, увозимой в плен какими то дерзкими изменниками. Вообразивши это, он в ту же минуту побежал к мирно пасшемуся на лугу Россинанту, быстро оседлал его, отстегнул от арчака забрало и щит, спросил у Санчо мечь, и затем громким голосом сказал изумленной компании: "теперь, господа, вы убедитесь, какое неоцененное блого для мира составляют странствующие рыцари. Теперь вы скажете, достойны ли они всеобщого уважения?" С последним словом он сжал бока Россинанта - шпор у рыцаря на этот раз не оказалось - и крупной рысью, потому что Россинант не мастер был, кажется, галопировать, по крайней мере его ни разу не видели галопирующим во все время его странствований, - поскакал на встречу священной процессии, не слушая священника, цирюльника и каноника, старавшихся удержать его. Не остановил его и голос Санчо, кричавшого изо всех сил: "что вы делаете, куда вы скачете, господин Дон-Кихот. Какой чорт бунтует вас против святой нашей католической веры? Одумайтесь! ведь это движется духовная процессия". Напрасно, однако, Санчо надрывал себе легкия, господин его твердо решился напасть на белые привидения. Видя перед собою только эти мнимые привидения, он не слышал ничего, что ему кричали, да вряд ли услышал, и послушался бы в эту минуту даже королевского призыва. Подскакавши к духовной процессии, он придержал Россинанта, давно уже ощущавшого потребность перевести дух, и сиплым, дрожащим голосом закричал: "остановитесь злодеи, закрывшие свои преступные лица! остановитесь и выслушайте то, что я вам скажу"

Слова эти поразили и остановили процессию; один из четырех ксендзов, певших литанию, пораженный странной фигурой Дон-Кихота, видом несчастного Россинанта и всей, в высшей степени смешной, обстановкой рыцаря, ответил ему: "брат! если тебе нужно что-нибудь сказать нам, то поторопись, мы не можем останавливаться ни для каких разговоров или объяснений, если их нельзя передать в двух, трех словах".

- Я передам вам его в одном, - ответил Дон-Кихот; освободите сию же минуту эту даму. Её траурное покрывало слишком красноречиво говорит, что вы нанесли ей какое-то тяжкое оскорбление и теперь уводите ее в плен. Я, как рыцарь, ниспосланный в мир попирать всякое зло, не позволю вам двинуться теперь ни шагу вперед.

Дон-Кихота, как и следовало ожидать, сочли за полуумного, вырвавшагося из дома сумасшедших; и толпа, участвовавшая в процессии, принялась громко хохотать над ним. Но это окончательно взбесило Дон-Кихота, и он, не произнеся больше ни слова, напал на процессию. Тогда один господин, отделившись от процессии, вышел, с палкою в руках, на встречу Дон-Кихоту, и не смотря на то, что рыцарь нанес ему сильный удар мечом и разрубил на двое палку, он хватил его, однако, обломком этой палки так сильно по плечу, что Дон-Кихот без чувств свалился с щитом своим на землю.

Санчо, бежавший весь запыхавшись за своим господином, умолял теперь его противника пощадить несчастного, очарованного рыцаря, который в жизнь свою не сделал и не пожелал никому зла. Но не ноль бы Санчо удержали руку, поразившую Дон-Кихота, а несчастная фигура самого рыцаря, лежавшого недвижимо, как мертвый. Вообразив себе, что несчастный рыцарь убит, испуганный противник его, подобрав полы платья, пустился с быстротою лани, без оглядки, бежать через поле. На помощь Дон-Кихоту спешили между тем все лица, сопровождавшия его в пути, и толпа, составлявшая священную процессию, видя, что несколько человек бегут, в сопровождении вооруженных стрельцов, прямо к тому месту, где она остановилась, вообразила себе, будто на нее хотят напасть, и приготовляясь к защите, построила род каре. С непокрытыми головами, вооружась, кто плетью, кто подсвечником, воины процессии решились не только отразить нападение, но и сами напасть на врага, Судьба устроила однако дело лучше чем можно было ожидать. В числе лиц, составлявших священную процессию, нашелся знакомый нашего священника, и случившаяся в это время, как нельзя более кстати, встреча старых знакомых положила конец недоумениям и страхам. Священник, как и следовало ожидать, тотчас же рассказал своему знакомому, кто такой Дон-Кихот; и они подошли к нему, чтобы удостовериться: жив ли этот злополучный бедняк, над которым причитывал Санчо, разсыпаясь в этих отборных фразах:

- "О, цвет рыцарей, которому суждено было погибнуть от одного взмаха падки, на полупути такой блистательной жизни. О, гордость твоего рода, слава Ламанча и целого мира, преданного теперь на жертву злодеям, которым без тебя некого и нечего будет страшиться. О, муж, превзошедший щедростью всех Александров, вознаградивший меня за восьминедельную службу мою великолепнейшим из островов, омываемых волнами морей. О ты, смиренный с великими и дерзновенный с смиренными, презиравший опасностями, претерпевавший оскорбления, влюбленный сам не знавши в кого, бичь злых, подражатель праведных, враг развращенных, словом странствующий рыцарь - и большей не нужно тебе похвалы."

Эти возгласы привели в себя Дон-Кихота. Он открыл глаза и проговорил слабым голосом: "тот, кто живет вдали от вас, Дульцинея Дульцинейшая, подвержен большим страданиям. Помоги мне, друг мой Санчо, взобраться на мою очарованную колесницу; я не могу теперь опереться на стремена, потому что у меня разбито плечо."

- Это я сделаю всего охотнее, дорогой господин мой, ответил Санчо; - и отправимся-ка домой вместе с этими господами, желающими вам всякого добра. Там, мы приготовимся в третьему выезду, который, быть может, будет славнее и благоприятнее для нас.

- Санчо, ты говоришь золотые слова, сказал ему Дон-Кихот; мы, действительно, ничего лучшого не можем придумать, как переждать дурное влияние звезд, тяготеющее над нами теперь.

Священник, каноник и цирюльник в один голос согласились с Дон-Кихотом, после чего, посмеявшись немного над Санчо, они поместили рыцаря на его очарованную колесницу и, простившись с пастухом, собрались наконец в дорогу. Стрельцы не захотели идти дальше, и священник тут же разсчитался с ними. Каноник, с своей стороны, попросив священника известить его о том, что станется с Дон-Кихотом, излечится ли он от своего помешательства, или все усилия вразумить его окажутся напрасными - попросил позволения продолжать свой путь. Все разбрелись таким образом в разные стороны, оставив с Дон-Кихотом только священника, цирюльника, Санчо, осла и доброго Россинанта. отличавшагося во всех случаях жизни таким же примерным терпением, как и его господин. Крестьянин запрег волов, устроил Дон-Кихоту помещение на сене, и с неизменной флегмой своей поехал по той дороге, по которой велел ехать священник.

Через шесть дней поезд прибыл в деревню, и так как день был воскресный, поэтому весь живой люд высыпал на дорогу, по которой должен был проезжать Дон-Кихот. Можно представить себе удивление земляков его, когда они увидали в клетке знакомого им гидальго, и один мальчуган побежал известить племянницу и экономку рыцаря о приезде его. Тяжело было слышать, как жалобно заголосили обе женщины, услыхав, что Дон-Кихот возвращается домой в клетке на волах. Оне били себя по щекам, проклиная рыцарския книги, и отчаяние их усилилось еще, когда господин их появился на пороге своего дома.

- Здоровее хозяина, отвечал Санчо.

- Слава Богу за такую милость Его, воскликнула жена Санчо. Скажи же ты мне, теперь, мой милый, что выгадал ты, служивши оруженосцем, какой гостинец привез мне?

- Никакого, ответил Санчо, я привез что-то получше и подороже всяких гостинцев.

- Слава тебе Господи, слава тебе Господи, восклицала жена. Показывай же, голубчик, что ты такого получше привез нам: пусть отведет оно мою душу; уж как она истосковалась по тебе.

ты меня тогда, по крайней мере, графом или губернатором острова, и не какого-нибудь острова, а самого лучшого, какой на свете есть.

- Дай Бог, голубчик, сказала жена, потому что в крайней мы теперь нужде; но скажи, дружок мой, что такое это - остров? Никогда не приводилось слыхать мне про это.

- Мед создан не для осла, заметил Санчо; придет время, когда ты узнаешь, что значит остров, и разинешь рот, слушая, как станут называть тебя барыней твои крестьянки.

обыкновенно принимают фамилию своих мужей.

- Не торопись узнавать все сразу, перебил Санчо; довольно будет, если я скажу тебе всю правду, да к слову замечу, что нет кажись на свете ничего лучше, как быть честным оруженосцем странствующого рыцаря, ищущого приключений. Правда, большая часть этих приключений оканчиваются не совсем так, как-бы желательно было. Можно сказать, что из ста приключений ровно в девяносто девяти совсем дело дрянь выходит; и это по опыту знаю, потому что приключались со мною такия приключения, из которых я выходил немного помятым, приключались и такия, из которых я вылетал на одеялах; и однако, все же это милая вещь, скажу я, искать приключений, перелезая через горы, пробираясь сквозь леса, взбираясь на скалы, посещая замки, ночуя и днюя в корчмах совершенно даром, не платя ни одного мараведиса, ни... то есть ровно ничего.

не узнавал близких ему лиц, как то странно глядел на них, и не мог догадаться, где он и что с ним делается? Священник, рассказавши племяннице, какого труда стоило привести Дон-Кихота домой, просил ее смотреть за ним во все глаза, чтобы он опять не ускользнул из дому. Слова эти вызвали новую сцену; женщины принялись снова завывать и проклинать рыцарския книги, и просили небо низвергнуть в бездны ада сочинителей стольких нелепостей. И страшно безпокоились оне о том, как бы им опять не остаться без дяди и господина их, как бы Дон-Кихот, поправившись немного здоровьем, не пустился в третье странствование, что действительно случилось и описано во второй части этой большой и истинной истории.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.