Дон-Кихот Ламанчский.
Часть вторая.
Глава VII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть вторая. Глава VII. (старая орфография)

Глава VII.

Видя, что рыцарь заперся с Санчо, и угадывая в чему клонилось это свидание, служившее верным предвестником третьяго выезда Дон-Кихота, экономка, не долго думая, побежала в Караско, в надежде, что этот новый друг рыцаря, обладавший замечательным даром слова, легче всякого другого мог отклонить Дон-Кихота от его сумасбродного намерения. При входе её, бакалавр гулял по двору, увидев его экономка кинулась в ногам его, представ пред ним, гонимая горестью и едва переводя дух.

- Что с вами? спросил Караско, что случилось? Право, можно подумать, что вы готовитесь отдать Богу душу.

- Ничего не случилось, кроме того, что господин мой опять уезжает, да, он уезжает, говорила экономка.

- Как уезжает?

- А так, что он отправляется в третье странствование, хочет еще раз пуститься по свету в погоню за счастливыми приключениями; почему называет он их счастливыми, я, право, не знаю. В первый раз его привезли домой, избитого палками, на осле; во второй раз в клетке, на волах, в которой он воображал себя очарованным и был в таком виде, что родная мать не узнала-б его. Желтый, как пергамент, с впалыми глазами, он должен был съесть - беру в свидетели Бога и моих бедных кур - не менее ста дюжин яиц. чтобы стать на ноги.

- Верю, верю как и вашим милым, добрым и хорошо воспитанным курам, отвечал Караско; я знаю, что оне скорее околеют, чем солгут. Ну-с, так вся беда, значит, в том, что господин Дон-Кихот намерен пуститься в новые странствования?

- Да, господин мой, проговорила экономка.

- Ну и пусть его пускается. Вы же махните на это рукой; ступайте домой, да приготовьте мне чего-нибудь горячого к завтраку. Прочитайте только, дорогой, молитву святой Аполины, и вы увидите, что дело уладится. как нельзя лучше.

- Iesus Maria! воскликнула экономка. Да ведь молитва святой Аполины помогает страждущим зубами, а не мозгом.

- Делайте, что вам говорит бакалавр саламанского университета, прошу не забывать этого, заметил Караско.

Экономка удалилась, и бакалавр отправился в священнику обсудить с ним то, что обнаружится впоследствии.

Между тем Дон-Кихот с Санчо имели продолжительный и весьма интересный разговор, всецело дошедший до вас.

- Господин мой! говорил Санчо, дело клеится; жена моя готова отпустить меня с вашей милостью всюду, куда только не заразсудится вам отправиться.

- Заблагоразсудится, а не заразсудится, заметил Дон-Кихот.

- Я уж, кажется, несколько раз просил вас не перебивать меня на словах, когда вы понимаете, что я хочу сказать, ответил Санчо. Если же вы не поймете чего, тогда скажите мне прямо: Санчо, я не понимаю тебя, и если после этого я опять выражусь непонятно, тогда поправляйте меня, потому что я человек очень рыхлый.

- Рыхлый человек? Опять не понимаю - перебил Дон-Кихот.

- Человек рыхлый, это, как вам сказать, это то, что я... так себе, бормотал Санчо.

- Еще меньше понимаю тебя, прервал Дон-Кихот.

- Ну, если вы и теперь не понимаете меня, тогда, право, я не знаю как и говорить с вами.

- Санчо, я, кажется, понял тебя. Ты хочешь сказать, будто ты так мягок, послушен и сговорчив, что не станешь противоречить мне, и во всем последуешь моим советам.

- Клянусь! вы меня поняли сразу, но нарочно притворились непонятливым, чтобы сбить меня с толку и заставить сказать сотню глупостей.

- Быть может; - но, скажи мне, что говорит Тереза?

- А то, чтобы я хорошо привязал палец мой в вашему, что когда говорит бумага, тогда молчит язык, что не спросясь броду, не суйся в воду, и что один подарок стоит двух обещаний. Я же, с своей стороны, прибавлю, что хотя бабий совет и не Бог знает что за премудрость, а все же нужно быть олухом, чтобы не выслушать его.

- Я утверждаю, а ваша милость знает это лучше меня, продолжал Санчо, что мы люди смертные - сегодня живем, а завтра, быть может, ноги протянем; и ягненок так же быстро умирает, как овца, потому что никто из нас не проживет больше того, сколько назначено ему Богом. Смерть глуха и когда она приходит стучать в дверь нашей жизни, то делает это всегда спеша, и ни что не может ни замедлить, ни отвести ее: мольбы, скипетры, митры, короны ничто против нея, как говорят наши проповедники.

- Совершенно справедливо, но только я не понимаю, что из этого следует?

- Следует то, чтобы ваша милость назначили мне определенное жалованье, помесячно, за все время, которое я буду находиться в услужении у вас, и чтобы это жалованье было выплачиваемо из ваших доходов. Мне выгоднее служить на этом условии, потому что награды и подарки или вовсе не выдаются или выдаются с большим трудом, а с определенным жалованьем я буду знать, по крайней мере, чего держаться мне. Много-ли, мало-ли, довольно того, что я буду что-нибудь получать, это главное: курица начинает одним яйцом, а на нем кладет остальные; и много раз взятое немного составит много, и тот, это что-нибудь выигрывает, ничего не проигрывает. Но если судьбе угодно будет (чего я, впрочем, не надеюсь), и ваша милость подарите мне обещанный остров, то я не на столько требователен и неблагодарен, чтобы не согласиться возвратить вам полученное мною жалованье из доходов острова.

- Друг мой! для хороших крыс существуют и хорошие коты.

- Понял, насквозь понял, ответил Дон-Кихот, и очень хорошо вижу, куда ты метишь стрелами твоих безчисленных пословиц. Но, слушай, Санчо: я бы охотно назначил тебе жалованье, еслиб прочел в какой-нибудь рыцарской книге хотя бы намек на то, что оруженосцы странствующих рыцарей получали жалованье от своих господ, помесячно, или по другим срокам; но зная, чуть не наизусть, все, или, по крайней мере, большую часть рыцарских историй, я не припомню ни одного примера, чтобы оруженосцы получали от рыцарей жалованье. Они служили даром, и в ту минуту, когда меньше всего ожидали, были награждены, - если только судьба благоприятствовала их господам, - островом, или чем-нибудь в этом роде, а в крайнем случае поместьем с каким-нибудь титулом. Санчо! если тебе угодно служить у меня, довольствуясь этими надеждами, я буду очень рад, но если ты думаешь, что из-за твоего каприза я решусь изменять временем освященные обычаи странствующих рыцарей, тогда, прошу извинить меня, я обойдусь и без тебя. Ступай же, мой друг и передай Терезе: угодно ей, чтобы ты служил мне даром, то, повторяю, я буду очень рад; если нет, в таком случае мы останемся друзьями по прежнему, но только знай, Санчо, пока будет на голубятне корм, она не останется без голубей, и лучше хорошая надежда, чем плохая действительность. Говорю так, чтобы показать тебе, что я не хуже твоего могу говорить пословицами. Друг мой! вот тебе мое последнее слово: если ты не хочешь служить мне даром, преследуя со мною одну и ту же цель; оставайся себе с Богом, я легко найду оруженосца более ревностного, послушного, ловкого и при том не такого болтуна, как ты.

Перед этим решением Дон-Кихота сердце Санчо онемело и туманом покрылись глаза его, до сих пор он был убежден, что господин его, за все богатства мира, не решится отправиться без него в новые странствования. Когда оруженосец стоял в задумчивой нерешимости, в кабинет рыцаря вошел Самсон Караско, с племянницей и экономкой; им интересно было узнать, как и чем бакалавр успеет отклонить Дон-Кихота от его намерения искать новых приключений. Самсон подошел к рыцарю с сдержанной насмешкой на губах и, поцеловав его, как в первый раз, сказал ему громозвучным голосом:

- О, цвет странствующих рыцарей, лучезарное светило воинов, гордость и слава народа испанского! да соблаговолит Господь, дабы лицо и лица, задумавшия воспрепятствовать твоему третьему выезду, сами не нашли выхода из лабиринта своих желаний и никогда не насладились тем, чего они наиболее желают. Обратясь, затем, в экономке, он сказал ей: вы можете обойтись теперь без молитвы святой Аполины, ибо я узнал, что, по неизменной воле небес, рыцарь Дон-Кихот должен привести в исполнение свои высокия намерения. Тяжелым камнем обременил бы и мою совесть, если-бы не напомнил ему необходимости прекратить эту бездейственную жизнь и вновь явить миру силу его безстрашной руки и бесконечную благость его непоколебимой души. Да не лишает он долее своим бездействием последней надежды несчастных, гонимых и сирых; да не лишает помощи девушек, вдов и замужних женщин. да не лишает он всех нас - благ, проливаемых странствующим рыцарством. Отправляйтесь же, славный рыцарь Дон-Кихот! чем скорее, тем лучше; и если вашим благородным порывам представится какая-нибудь задержка, то помните, что здесь есть человек готовый служить вам жизнью и своим достоянием, и считавший бы себя счастливейшим смертным, еслиб мог быть вашим оруженосцем.

Услышав это, Дон-Кихот сказал Санчо: "Не говорил ли я тебе, Санчо, что мне не трудно найти оруженосца? Видишь ли ты, кто соглашается быть им? никто иной, как бакалавр Самсон Караско, радость и неистощимый увеселитель университетских галерей Саламанки, умный, ловкий, искусный, тихий, осторожный, терпеливо переносящий голод и жажду, холод и жар, словом, обладающий всеми достоинствами, необходимыми оруженосцу странствующого рыцари. Но прогневлю ли я Бога, разбив хранилище науки, низвергнув столб письменности и вырвав пальму изящных искуств из личной моей выгоды? Нет, пусть новый Самсон остается в своей отчизне и, украшая ее, пусть украшает седины своего престарелого отца. Я же удовольствуюсь первым попавшимся мне под руку оруженосцем, потому что Санчо не хочет быть им.

пороком, это скажет вся наша деревня. К тому же, я вижу из ваших действий и слов, что вы желаете мне добра, и если я просил вас назначить мне жалованье, то сделал это единственно в угоду моей жене, которая если вобьет себе что в голову, то станет высасывать из вас все соки, пока не настоит на своем. - Но женщина пусть останется женщиной, а мужчина должен быть мужчиной, и я хочу быть им в моем доме, как и везде, не смотря ни на кого и ни на что. Приготовьте же, господин мой, ваше завещание, и затем без замедления двинемся в путь, не тяготя более совести господина бакалавра, которая заставляет его, как говорит он, торопить вашу милость пуститься в третий раз странствовать по белому свету. Я же предлагаю вам мои услуги в качестве оруженосца, и обещаю служить ревностно, честно и никак не хуже, если только не лучше всех бывших и будущих оруженосцев странствующих рыцарей.

книге. Последняя речь Санчо убедила его в этой истине, и он стал глядеть на него, как на славнейшого безумца своего века. Он даже пробормотал себе под нос, что мир не видел еще сумазбродов, подобных знакомому нам рыцарю и его оруженосцу.

Дело кончилось тем, что Санчо и Дон-Кихот обнялись и разстались искренними друзьями, готовясь, согласно совету ставшого их оракулом Караско, выехать чрез три дни. Этим временем можно было запастись всем необходимым к отъезду и достать щит с забралом, который Дон-Кихот хотел иметь во что бы то ни стало, и который Караско обещал достать ему у одного из своих друзей.

Как описать проклятия, которыми осыпали бакалавра племянница и экономка? Оне рвали на себе волосы, царапали лицо, и рыдали, подобно наемным плакуньям на похоронах, так безнадежно, как будто Дон-Кихот отправлялся не на поиск приключений, а на поиск свой могилы. Затаенная мысль, побудившая Караско уговорить Дон-Кихота пуститься в третье странствование и одобренная священником и цирюльником, с которыми бакалавр предварительно посоветовался, скажется впоследствии.

Впродолжение трех дней, оставшихся до отъезда, Дон-Кихот и Санчо позаботились запастись всем, что казалось им необходимым для предстоящих странствований; после чего Санчо, успокоив жену, а Дон-Кихот - племянницу и экономку, ускользнули в один прекрасный вечер из дому никем не замеченные, кроме Караско, желавшого проводить их полверсты. В этот раз они направились по дороге к Тобозо, Дон-Кихот на славном Россинанте, а Санчо на знакомом нам осле. Оруженосец запасся котомкой с съестными припасами и кошельком, туго набитым деньгами, который рыцарь вручил ему на всякий непредвиденный случай. При прощании, Караско обнял Дон-Кихота и умолял уведомлять его о своих удачах и неудачах. Рыцарь обещал исполнить просьбу бакалавра; после чего Самсон воротился домой, а Дон-Кихот и Санчо отправились в Тобозо.