Дон-Кихот Ламанчский.
Часть вторая.
Глава XIX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть вторая. Глава XIX. (старая орфография)

Глава XIX.

Недалеко от дона дон-Диего, к нашим искателям приключений присоединились каких то двое духовных, или студентов и двое крестьян, ехавших верхом на длинноухих животных. У одного из студентов вместо чемодана был узелок из толстого зеленого полотна, в котором завернуто было платье и две пары черных тиковых чулков; у другого же всего на всего была в руках пара новых рапир. Крестьяне везли с собою множество вещей, купленных, вероятно, в закон-нибудь большом городе. И студенты и крестьяне, увидя Дон-Кихота, изумились, как и все, кому приводилось видеть рыцаря в первый раз, и им захотелось узнать, что это за необыкновенный господин такой?

Дон-Кихот поклонился им и узнавши, что они едут по одной дороге с ним, предложил ехать вместе, прося их только придержать немного своих ослов, бежавших быстрее его коня. В немногих словах он сказал им, это он такой: то есть, что он странствующий рыцарь Дон-Кихот Ламанчский, известный под именем рыцаря львов, ищущий приключений в четырех частях света. Крестьяне, конечно, поняли в этом столько же, сколько в китайской грамоте, или воровском наречии цыган; но студенты быстро смекнули, что рыцарь, должно быть, не в своем уме. Тем не менее они смотрели на него с удивлением, смешанным с некоторой долей уважения, и один из них сказал Дон-Кихоту: "благородный рыцарь! если вы не придерживаетесь определенного пути, как это в обычае у искателей приключений, то милости просим - отправиться с нами, и вы будете свидетелем одной из самых прекрасных и богатых свадеб, какие когда-нибудь праздновались в Ламанче и его окрестностях".

- Должно быть это свадьба какого-нибудь принца, или князя? спросил Дон-Кихот.

- Нет, отвечал студент, не принца и не князя, а просто самого богатого здесь крестьянина, который женится на такой красавице, какую редко можно встретить. Свадьба будет чрезвычайно пышная и отпразднуется, совершенно в новом роде, на лугу, прилегающем к деревне невесты, красавицы Китерии. Жениха же зовут Камаш богатый. Ей восемнадцать, ему двадцать два года; знатности они, правду сказать, одинаковой, хотя люди, ведающие родословные всего света, находят, что род невесты будет, пожалуй, познатнее. Но деньгами чего не замажешь. А Камаш человек богатый и щедрый; вот хоть теперь: пришла ему охота устроить над всем лугом навес из ветвей, чтобы укрыть его от солнца; и под этим то навесом будут у нас пляски на все лады и с шпагами, и с бубнами, и с башмаками {Испанский танец, в котором танцующие выбивают такт на башмаке.} Но всего интереснее будет поглядеть на этом свадебном пиру на бедняжку нашего Василия. Это. нужно вам сказать, молодой пастух из одного села с красавицей Китерией, и дома их стоят рядом один возле другого. История любви их напоминает давно забытую любовь Пирама и Тизбы; Василий с малых лет любил Китерию, она, тоже, с малых лет, любила и ласкала Василия. И так мило эти дети любили друг друга, что в селе нашем любимыми рассказами стали рассказы про их любовь. Когда они выросли, отец Китерии решился не пускать Василия к себе в дом, в котором он прежде жил, как в своем собственном, и чтобы на всегда избавиться от всякого страха и забот, решился выдать дочь свою за богатого Камаша, так как Василий, больший любимец природы, чем фортуны, казался отцу Китерии не подходящей её партией. Василий, кстати сказать, молодец хоть куда: ловкий, сильный, славный боец, мастерски играет в мячь, бегает, как лань, скачет лучше козы, в кеглях сбивает шар словно волшебством, поет как жаворонок, гитара у него не играет, а будто говорит, и в довершению всего владеет за славу кинжалом и рапирой.

- За одно это, воскликнул Дон-Кихот, молодец ваш, за перекор всем Ланцеюлотам, достоин был бы жениться нетолько на красавице Китерии, но на самой королеве Жениевре, еслиб покойница была жива.

- Подите-ка, скажите это моей жене, отозвался вдруг Санчо, вбившей себе в голову, что каждый должен жениться на ровной себе, по пословице: всякая овца для своего самца. Я бы желал, чтобы этот славный молодец Василий, которого мне так жаль, женился бы себе на Китерии, и да будут прокляты здесь и на том свете злые люди, мешающие жениться каждому на ком любо ему.

- Позволить всем влюбленным жениться и выходить за муж по своему желанию, отвечал Дон-Кихот, значит отнять у родителей законное право устроивать судьбу своих детей. Если дать волю девушкам выбирать себе мужей, то между ними нашлись бы такия, которые повыходили бы замуж за своих лакеев, ни повесились на шею первому встречному фату, хотя бы это был самый развратный негодяй. Любовь в частую ослепляет нас, лишает разсудка и заставляет действовать с завязанными глазами, так что без особенного инстинкта и помощи свыше, мы очень легко можем ошибиться в выборе, решающем, быть может, судьбу всей нашей жизни. Собираясь отправиться в дальний путь, мы выбираем себе и верного и приятного компаньона. почему бы нам не делать того же, выбирая товарища на всю жизнь, предназначенного всюду следовать за нами до самой могилы, как следует за мужем жена. законная жена не вещь, которую можно продать, переменить или уступить, а часть нас самих, неотделимая от нас до конца нашей жизни; это узел, который, будучи однажды завязан на нашей шее, становится новым Гордиевым узлом, которого нельзя развязать, а можно только разсечь смертью. Сказал бы я побольше об этом предмете, но теперь мне желательно узнать, не сообщит ли нам господин лиценциант еще чего-нибудь о Василие?

- Скажу вам еще, отвечал студент, бакалавр или лиценциант, как именовал его Дон-Кихот, что с того времени, как узнал Василий о свадьбе своей красавицы с Камашем богатым, его никто уже не видел веселым; никто не слышал от него веселого слова. Стал он все грустить, да думать какую-то зловещую думу, стал удаляться от людей, говорить сам с собою и как будто забываться. Ест он мало, да и то одни плоды, спит еще меньше, как дикий зверь, на голой земле, под открытым небом. По временам подымает взоры к небесам, или приковывает их в земле, и стоит неподвижно, как статуя, за которой ветер колышет одежду. Словом, по всему видно, что не на шутку полюбилась ему красавица Китерия, и многие начинают побаиваться, чтобы её завтрашнее да -- не убило его.

- Бог поможет горю, воскликнул Санчо, если он посылает болезни, то посылает и лекарства против них. Никто из нас не знает, чему на свете случиться: от сегодня до завтра еще утечет довольно воды, и в одну минуту любой дом может обрушиться; в частую доводилось мне видеть в одно время и солнце и дождь, - и случается, что тот здоровым отходит ко сну, кто к утру ноги протягивает. скажите мне, господа мои, кто из вас тормозил колеса судьбы? верно никто; да, наконец, между женским да и нет я бы не сунулся с иголкой, потому что не просунул бы ее туда. Пусть только Китерия истинно любит Василия, и я посулю ей целый короб счастия, потому что любовь глядит сквозь такия стекла, которые медь показывают золотом, бедность - богатством и навоз - жемчугом.

- Когда ты остановишься, наконец - проклятый болтун? воскликнул Дон-Кихот. Уж когда попадет он на эти пословицы свои, так сам Иуда, - да провалится он вслед за ним, - не поспеет за этим пустомелей. Скажи мне, негодная тварь, что знаешь ты о тормозах и о чем бы то ни было?

- Вольно же не понимать меня, ответил Санчо, и считать безтолочью все, что я ни скажу. Но довольно того, что я сам себя понимаю и знаю, что говорю умнее, чем это кажется другим. Это все ваша милость подверяет каждый шаг и каждое мое слово.

- Не подверяет, а поверяет, безтолковый искажатель нашего чудесного языка, ответил Дон-Кихот. Да пристыдит тебя, наконец, и отречется от тебя Бог.

- Не гневайтесь, ваша милость, сказал Санчо, вы ведь знаете, что я не обучался в Саламанке, вырос не при дворе, и где же мне знать, какие там буквы должны быть в каждом слове. Можно ли требовать, чтобы крестьянин Соиого говорил, как городской житель Толедо, да и в Толедо то, я думаю, поискать только, так найдутся такие господа, которые не больно чисто говорят.

- Это правда, заметил лиценциант; люди, воспитанные за прилавком и на закодаверских кожевнях, не могут говорить так, как господа, гуляющие весь день в соборном монастыре, хотя и те и другие принадлежат к толедским горожанам. Изящным, чистым, выработанным языком говорят только образованные люди высшого класса, хотя бы они родились в Маиолхондской харчевне; я сказал образованные, потому что не все высшее сословие образовано. Лучшим наставником в языке служит грамматика, подкрепляемая навыком. За грехи мои я изучал в Саламанке каноническое право, и изъявляю некоторую претензию говорить чистым, правильным и понятным языком.

с которым вы отправились теперь.

- Слушайте, бакалавр, отвечал студент, вы имеете самое превратное мнение об искустве владеть шпагой, если не ставите это искуство ни во что.

- В моих глазах это принадлежит не к разряду мнений, а к разряду неопровержимых истин, отвечал бакалавр, по имени Курхуелло: и если вы хотите, чтобы я доказал вам это на деле, извольте; нам представляется теперь прекрасный случай! В руках у вас рапиры, у меня кулаки, при помощи которых я постараюсь убедить вас в проповедуемой мною истине. Не угодно-ли вам будет соскочить с вашего осла и призвать на помощь все ваши углы, круги, повороты, словом всю вашу науку, а я, при помощи одного только необработанного искуством кулака своего, надеюсь показать вам звезды в полдень, и заодно уверить вас, что не родился еще тот, кто поворотит меня назад, и что нет за свете такого молодца, которого я не сшиб бы с ног.

- Повернетесь ли вы назад или нет, этого я не берусь решить, отвечал ловкий боец за рапирах, но очень может статься, что вы найдете свою могилу там, где вы расхрабритесь в первый раз, то есть, говоря другими словами, вас укокошат, быт может, то самое искуство, которое вы так презираете.

- Это мы сейчас увидим, отвечал Корхуелло. И соскочив с осла, он яростно схватив в руки одну из рапир лиценцианта.

поместился с копьем своим на средине дороги, между тем как лиценциант наступал размеренным, но смелым шагом, с сверкающими глазами, на Корхуелло. Мирные крестьяне, не сходя с своих ослов, смотрели на завязавшуюся между студентами битву, в которой, с одной стороны посыпались градом всевозможные удары: "отбей", "коли", "вверх", "вниз" и проч. и проч.; между тем как бакалавр, с другой стороны, нападал на своего противника, как разъяренный лев, но увы! лиценциант своей рапирой ежеминутно останавливал его ярость, и вскоре разорвав его полукафтанье, пересчитав на нем все пуговицы, и подбросив рапирой два раза вверх шляпу бакалавра, он до того озлобил и обезсилил последняго, что-тот, с досады, схватил рукой его рапиру и швырнул ее версты за две от себя; так говорит, по крайней мере, присутствовавший при этом побоище крестьянин актуарий, и да послужит свидетельство его неопровержимым доказательством торжества искуства над силой.

Весь запыхавшись, Корхуелло в изнеможении опустился на землю.

обидел вас силой. А то, слышал я, будто эти господа, бойцы на шпагах, просунут их в игольное ушко.

- С меня довольно, отвечал Корхуелло, что я свалился, как говорят, с своего осла, и узнал на опыте то, чему я бы никогда в жизни не поверил. С последним словом он встал, подошел в лиценцианту, обнял его и стали они с этой минуты такими друзьями, какими не были никогда прежде. Они не хотели дожидаться актуария, отправившагося искать рапиру, полагая, что он не скоро вернется, и решились без него пуститься в путь, торопясь в село, за свадьбу Китерии. Дорогою лиценциант излагал своим спутникам великия достоинства фехтовального искуства, приводя в подтверждение слов своих такия очевидные геометрическия доказательства, что убедил всех своих слушателей в высокой важности уменья владеть рапирами, и сам Корхуелло окончательно отказался от своего упорного неверия.

К вечеру путешественники наши, приближаясь в деревне, увидели, как им показалось, целое небо, усеянное безчисленными лучезарными звездани, и услышали сладкие звуки гуслей, рожков, литавр, тамбуринов и флейт. У самого въезда в деревню был устроен обширный павильон, иллюминованный плошками, которых не гасил ветер, потому что воздух был так тих, что даже не колыхал листья дерев. Вокруг царствовало общее веселье: одни танцовали, другие пели, третьи играли и, на протяжении всего луга, резвилась, как говорят, радость и веселие. Толпы рабочих устроивали между тем подмостки, скамьи и лестницы, чтобы удобнее было смотреть на представления и танцы, которыми готовились отпраздновать свадьбу богатого Канаша и похороны бедного Василия.

сон под открытым небом, среди полей и лесов, сну в жилых зданиях, хотя бы это были раззолоченные чертоги; и он свернул немного с дороги, к великому неудовольствию Санчо, невольно вспоминавшого в эту минуту покойное помещение в замке или доме дом-Диего.