Дон-Кихот Ламанчский.
Часть вторая.
Глава XLVII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть вторая. Глава XLVII. (старая орфография)

Глава XLVII.

История передает, что из судейской залы губернатора отвели в роскошный дворец, где, в большой зале, был накрыт по царски сервированный стол. При входе Санчо в обеденную залу, заиграли рога и четыре пажа поспешили облить его руки водой; с подобающей губернатору важностью Санчо допустил исполнить эту церемонию. Когда музыка умолкла, губернатор сел на верхний конец стола, - вокруг его, впрочем, не было никакого другого сидения, - и в ту же минуту возле него поместилась какая-то неизвестная особа, с маленьким жезлом из китового уса в руке; особа эта оказалась врачем; - затем сняли дорогую, тонкую скатерть, закрывавшую фрукты и многоразличные яства, стоявшия на столе; и когда мнимый духовник благословил их, один паж явился держать салфетку под подбородком Санчо, а другой, исполнявший должность метр-д'отеля, поднес ему блюдо с фруктами. Но чуть только Санчо скушал один маленький кусочек, врач коснулся блюда концем своего жезла, и блюдо это прибрали с чудесной скоростью; вслед за тем Санчо поднесли следующее кушанье, которым он думал было полакомиться, но прежде чем он прикоснулся к нему не только зубами, но даже руками, жезл успел уже предупредить его, и паж унес это кушанье так же быстро, как плоды. Изумленный Санчо, взглянув за людей, стоявших вокруг стола, спросил их: "следует ли ему есть этот обед, или только смотреть на него?"

- Нужно кушать, господин губернатор, ответил врач, но только так, как кушают за других островах другие, подобные вам губернаторы. Я исполняю здесь должность губернаторского врача и занимаюсь больше губернаторским здоровьем, чем своим собственным, изучая день и ночь губернаторские организмы, чтобы удачно лечить их, когда они заболеют. Главная обязанность моя - находиться возле них в то время, когда они едят и позволять им есть только то, что соответствует их комплекции, запрещая все, что я нахожу вредным для них. Я велел прибрать блюдо с фруктами, потому что это кушанье очень сырое, следующее же блюдо я велел прибрать, потому что оно очень сухое и очень пряное, а потому возбуждающее жажду. Тот же, кто много пьет, уничтожает в себе коренную влажность, которая есть сама жизнь.

- В таком случае, сказал Санчо, вот эти куропатки, зажаренные как раз, как следует, не могут, кажется, повредить мне.

- Пока я жив, ответил врач, господин губернатор не попробует этих куропаток.

- Почему?

- Потому, что звезда и компас медицины Гипократ сказал: omnis saturatio mala, perdicis autem pessima, что значит: всякое не сварение дурно, но несварение куропаток хуже всего.

- В таком случае, прошу вас, господин доктор, разсмотрите вы эти кушанья и укажите мне такое, которое было бы всего полезнее, или всего менее вредно для меня, и позвольте мне покушать его сколько я захочу, без вашего жезла, потому что, клянусь жизнью губернатора (да позволит мне Бог насладиться ею), я умираю с голоду. Если мне будут мешать есть, то чтобы вы не говорили, господин доктор, это все-таки значило бы скорее отымать, чем сохранять мне жизнь.

- Совершенно справедливо, господин губернатор, сказал доктор, и я нахожу необходимым, чтобы вы не изволили кушать этих фаршированных зайцев; это кушанье неудобоваримое. Если бы вот эта телятина не была зажарена и избита, вам бы можно было покушать ее, но теперь и думать нечего о ней.

- А вот то большое, дымящееся блюдо, сказал Санчо, как кажется, паштет; в паштеты кладется, обыкновенно, столько разных разностей, что я верно найду там что-нибудь полезное для моего здоровья.

- Absit! воскликнул доктор; отгоните от себя эту мысль; нет ничего на свете неудобоваримее паштетов. Они хороши для каноников, для ректоров школ, для свадебных пиров, но только не для губернаторов, которые должны кушать самые нежные кушанья, соблюдая всевозможную умеренность в еде. Вы знаете, самые простые лекарства - самые лучшия, потому что в простых - трудно ошибиться, а в сложных - очень легко, определяя количество веществ, которые должны войти в лекарство. Если господин губернатор верит мне, так я скажу, что для укрепления и сохранения своего здоровья, ему следовало бы скушать теперь несколько легких вафлей с тремя или четырьмя небольшими кусочками айвы; это кушанье укрепит желудок и будет способствовать пищеварению.

Услышав это, Санчо опрокинулся на спинку своего сиденья, пристально взглянул на врача и строго спросил: как его зовут и где он учился?

- Зовут меня, господин губернатор, отвечал врач, доктор Педро Агуеро Черствый, родом я из деревни Тертафуера, находящейся между Каракуеллой и Альмадовор дель Кампо с правой руки; докторскую степень получил я в Оссунском университете.

- В таком случае, воскликнул, не помня себя от гнева, Санчо, господин доктор, зловещий Педро Черствый, родов из деревни Тертафуера, стоящей на правую руку, когда ехать из Каракуело в Альмадовар дель Капмо, награжденный докторскою степенью в Оссуне, убирайся сию же минуту из глаз моих, или клянусь солнцем, я схвачу дубину и, начиная с вас, не оставлю за всем острове ни одного лекаря, по крайней мере такого невежду, как вы; потому что умных и ученых докторов я помещу у себя на голове и стану чествовать их, как божественных людей. Пусть же поскорей уберется отсюда Педро Черствый, или я размозжу ему голову этим сиденьем, и пусть тогда спрашивают у меня отчета в управлении; в оправдание свое я скажу, что я сослужил службу самому Богу, уничтоживши палача в государстве, негодного лекаришку. И дайте мне сейчас же поесть, или возьмите от меня это губернаторство, потому что служба, на которой с голоду пропадешь, не стоит двух бобов.

Доктор не на шутку перепугался, увидя, как разгневался губернатор, и хотел было уже убраться из-залы, но в это время на улице послышался рог почтальона. Метр-д'отель подбежал к окну и возвратившись назад, сказал губернатору, что от герцога прибыл курьер, вероятно, с какой-нибудь важной депешей, в ту же минуту, запыхавшись, весь в поту, вошел в залу курьер, и доставши из сумки какой то конверт, подал его губернатору. Санчо передал конверт мажордому и велел ему прочитать адрес, на котором было написано: "Дон Санчо Пансо, губернатору острова Баратории, в его собственные руки, или в руки ею секретаря".

- А кто здесь мой секретарь? спросил Санчо.,

- Я, Бискаец; я умею читать и писать, воскликнул какой-то господин.

- Ну если вы Бискаец, да еще умеете читать и писать, так вы могли бы быть секретарем самого императора, сказал Санчо. Вскройте этот конверт и посмотрите, что там написано.

Новорожденный секретарь исполнил это приказание и прочитав депешу, сказал, это такого рода дело, которое нужно сообщить губернатору по секрету. Санчо приказал всем выйти из залы и остаться в ней только мажордому и метр-д'отелю. Все остальные вышли вместе с доктором, и тогда секретарь прочел губернатору следующую депешу:

"До сведения моего дошло, что несколько неприятелей моих и управляемого вами острова, намереваются произвести на этом острове ожесточенное нападение; не могу сказать только в какую именно ночь. Будьте поэтому на готове, чтобы вас не захватили врасплох. Я узнал также, от достойных доверия шпионов, что четыре переодетых человека, страшась вашего проницательного ума, прибыли на остров с намерением убить вас, поэтому смотрите зорко, наблюдайте за всеми, это подойдет говорить с вами и не ешьте ничего, что вам подадут. Я постараюсь помочь вам в минуту опасности, вы же действуйте во всех случаях, как вам ухажер ваш ум. Из этой страны, 16 августа, в четыре часа утра. Ваш друг, герцог".

Известие это поразило Санчр и повидимому испугало и удивило всех окружавших его.

- Теперь, сказал губернатор мажордому, нужно сию же минуту, то есть я хотел сказать, сейчас же, посадить в темное подземелье доктора Черствого, потому что если меня должен кто-нибудь убить, и притом самой ужасной смертью - голодной, так это именно он.

- Мне также кажется, заметил метр д'отель, что вашей милости не следовало бы кушать ничего, что стоит на этом столе; - большая часть этих припасов принесена монахинями, а позади креста, как вам известно, прячется, говорят, чорт.

- Это мне известно, отвечал Санчо; но теперь пусть мне дадут кусок хорошого хлеба и фунта четыре или пять винограду, в нем не может быть отравы; да наконец, не могу же я жить не евши. И если мы должны быть готовы отразить замышляемое на нас нападение, так нужно закусить, потому что кишки поддерживают сердце, а не сердце - кишки. Вы, секретарь, ответьте герцогу, моему господину, что все будет исполнено, точь в точь, как он приказывает, поцелуйте от меня руки госпоже герцогине и напишите ей, что я прошу не забывать одного, отослать письмо и мой пакет Терезе Пансо. Напишите ей, что этим она сделает мне несравненное одолжение, и я постараюсь отслужить ей чем могу. Да кстати можете поцаловать руку и господину Дон-Кихоту, пусть он увидит, что я человек не совсем неблагодарный. Вы же, с своей стороны, как отличный секретарь и хороший бискаец, можете сказать все, что вам будет угодно и что найдете нужным; теперь же приберите со стола, дайте мне поесть, и тогда я готов буду встретиться лицом в лицу с столькими шпионами, убийцами и волшебниками, сколько обрушится их на меня и на мой остров.

"Один крестьянин", сказал он губернатору, "хочет увидеть вашу милость по какому-то очень важному делу."

- Странные право эти господа с делами, заметил Санчо. Неужели они не могут понять, что вовсе теперь не время говорить о делах. Разве мы губернаторы, мы судьи, не такие же люди из костей и тела? И разве не следует нам оставить тоже сколько-нибудь времени для необходимого отдыха, или им хочется, чтобы нас делали из мрамора? клянусь моей душой и совестью, если губернаторство останется в моих руках, - чего я не надеюсь, судя по тому, что я вижу, - так я научу уму разуму этих господ с разными делами. Сегодня, ужь так и быть, впустить этого крестьянина, но только увериться сначала не шпион и не убийца ли он?

- Нет, нет, господин губернатор, или я ничего не понимаю, или крестьянин этот должен быть добр, как добрый хлеб; - он такой святоша на вид, сказал паж.

- К тому же мы все здесь, заметил мажордом; бояться значит нечего.

- Господин метр-д'отехь, сказал Санчо, нельзя ли теперь, когда этот доктор Педро Черствый убрался отсюда, дать мне закусить, но только чего-нибудь поплотнее, хотя бы ломоть хлеба с луком?

- Сегодня за ужином мы постараемся вознаградить недостаток обеда, ответил метр-д'отель, и ваша милость будете вполне сыты и довольны.

- Дай Бог! проговорил Санчо.

В эту минуту вошел крестьянин, которого за тысячу миль можно было признать за прекрасного человека и прекрасного дурака.

- Господа, кто здесь губернатор? спросил он, входя в залу.

- Кто же может быть им, если не тот, кто сидит на кресле, ответил секретарь.

- Ну так поклон мой ему, сказал крестьянин, и упавши на колени, просил губернатора позволить поцаловать ему руку.

Санчо не позволил этого, велев крестьянину встать и спросил, что ему нужно?

- Я, ваша милость, начал проситель, крестьянин из деревни Мигуель Турра, находящейся в двух милях от Сиудад Реаля.

- Вот другой Тертавуера, сказал Санчо; говори, говори, любезный, продолжал он, я же скажу тебе только, что я очень хорошо знаю Мигуэль Турру, она не далеко от моей деревни.

на лиценциата. Я вдовец, потому что жена моя умерла, или лучше сказать ее уморил плохой лекарь, прослабив ее в то время, когда она была тяжела; а я, ваша милость, думал было, если-бы Бог дал мне сына, сделать из него доктора, чтобы не завидовал он братьям своим лиценцианту и бакалавру.

- Выходит, значит, что если бы жена твоя не умерла, или не уморили ее, сказал Санчо, так ты не был бы вдовцом.

- Никогда не был бы, ответил крестьянин.

- Ты однако к делу скоро идешь, заметил Санчо. Поторопись, любезный; теперь, скорее время спать, чем говорить о делах.

- Так вот, ваша милость, тот сын мой, продолжал крестьянин, который учится на бакалавра, влюбился в одну девушку, на нашей же стороне, Клару Параличную, дочь Андрея Параличного, очень богатого крестьянина нашего; и эта фамилия их Параличный происходит не от их рода, не от их земель, а потому что весь их род был разбит параличем, оттого они и называются параличными; и однако, нужно правду сказать, Клара эта - словно жемчуг восточный, такая она красавица. Если ввглянуть на нее справа, похожа она на полевой цветов; взглянуть слева, слева она, пожалуй, не такая красивая, у нее с этой стороны глаза недостает, от оспы пропал. И хоть сама она рябая, и ямочки у нее большие и глубокия, однако все влюбленные в нее говорят, что это не ямочки, а овраги, в которые сваливаются души их. Она, скажу я вам, такая чистоплотная, что о ней говорят, будто собственно от того она и курносая, что не хочет марать своего лица, и нос у нее действительно словно убегает от рта. И со всем этим, она красота неописанная, потому что рот у нее большой, такой большой, что это был бы рот просто на редкость, еслиб не случилось такой беды, что не хватает в нем десяти или двенадцати зубов спереди и сзади; о губах уж я не говорю оне такия нежные и тонкия, что если-бы можно было размотать их, так вышел бы целый моток; только по цвету оне не похожи на обыкновенные губы, и оттого кажутся просто удивительными: - какими то синевато-зелено-лиловыми. Пусть господин губернатор простит мне, что я там подробно описываю эту девушку, ведь в конце концов она все же должна сделаться моей дочерью, я ее очень люблю я мне она кажется очень красивой.

- Мне вот только и остается сделать этот портрет, чтобы услужить вам, сказал крестьянин, но будет время, когда и мы станем кое-что, если теперь мы ничто. Когда бы, ваша милость, и мог изобразить, продолжал он, перед вами рост её, так просто удивил-бы вас. Да только нельзя этого сделать, потому что она сломана и согнута на двое, и колена у нее приходятся прямо против рта; не смотря на это можно, однако, заметить, что если бы она могла вытянуться во весь рост, так достала бы головой до крыши. Девушка эта давно-бы отдала руку моему бакалавру, да только беда, что не может она никак протянуть этой руки, она у нее перевязана; и только по её длинным и круглым ногтям можно судить, какая это прекрасная рука.

- И отлично, перебил Санчо; теперь предположи, мой милый, что ты ужь описал ее с ног до головы и скажи, чего тебе нужно от меня? говори прямо без поворотов и оборотов, без удлинений и растягиваний.

- Я бы хотел, ваша милость, ответил крестьянин, чтобы ваша милость сделали милость пожаловали мне письмецо в отцу моей невестки и попросили бы его поскорее сыграть эту свадьбу, потому что мы, слава Богу, ни богатством, ни родом, словом ничем не можем гордиться один перед другим. И, если говорить правду, так в моем сыне, ваша милость, сидит чорт, и нет того дня, чтобы злые духи не смутили его три или четыре раза; чорт его раз дернул упасть в огонь, и оттого лицо у него стало похоже на старый пергамент, такое оно морщинистое, и глава у него немного текущие и гноящиеся. Но за то характер у него просто ангельский, и еслиб не дулся и не мучил он сам себя, так это был бы святой человек.

- Больше ничего тебе не нужно? спросил Санчо крестьянина.

бакалавра и пожаловали ему триста или шестьсот червонцев в приданое; вы сами знаете, нужно же молодым кое-что иметь, чтобы жить своим хозяйством, чтобы не попрекали их тесть и свекор.

- Не нужно ли тебе еще чего-нибудь? спросил Санчо; говори, пожалуйста, не стыдись.

- Клянусь Богом, болван, мужик, невежа, если ты не исчезнешь сию же минуту из моих глаз, так я раскрою тебе череп этим стулом. А ты рисователь дьяволов, бездельник, сволочь ты этакая, нашел ты время просить у меня шестьсот червонцев! Где я тебе возьму их, болван! и если бы даже они были у меня, так с какой радости я бы дал тебе их, безтолковый мужик! Мне что за дело до всех твоих параличных и до Мигуэль Турры. Вон отсюда, или клянусь жизнью герцога, моего господина, я сделаю то, что сказал. Ты, как я вижу, вовсе не из Мигуэль Турры, а какой-то хитрый плут, которого чорт из ада прислал искушать меня. Скотина! я губернатором всего полтора дня, и ты хочешь, чтобы ужь я шестьсот червонцев припас для тебя.

Метр-д'отель подал знак крестьянину уйти, и крестьянин, понурив голову, вышел, притворяясь, будто он страх боится, чтобы губернатор не привел в исполнение своих угроз; плут превосходно сыграл свою роль.

ран не ранее недели. Этим временен с ним случилось то, что Сид Гамед обещает рассказать с тою же точностью и правдивостью, с какими он рассказывает самые мелочные происшествия этой истории.