Дон-Кихот Ламанчский.
Часть вторая.
Глава LXVI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть вторая. Глава LXVI. (старая орфография)

Глава LXVI.

Покидая Барселону, Дон-Кихот воскликнул, увидев место своего поражения: "здесь была Троя! здесь мое малодушие и моя несчастная звезда затмили мою прошедшую славу, здесь сыграла со мною злую шутку судьба и упало мое счастие, чтобы никогда ужь не подняться."

- Ваша милость, сказал ему Санчо, человеку мужественному пристало быть таким же терпеливым и твердым в несчастии, как радостным в счастии. Я сужу по себе: если я чувствовал себя веселым, бывши губернатором, то не горюю и теперь, очутившись пешим оруженосцем. Слышал я, что эта называемая нами судьба - баба причудливая, капризная, всегда хмельная и, в добавок слепая; она не видит, что творит, и не знает ни кого унижает, ни кого возвышает.

- Философ ты, Санчо, сказал Дон-Кихот; не знаю, право, кто научил тебя говорить так умно; замечу тебе только, друг мой, что ничто не делается случайно здесь; добро и зло ниспосылаются на нас по велению неба; оттого-то и говорят, что каждый сам виновен в своих удачах и неудачах. Я тоже сам виновен в моем несчастии; я не умел благоразумно пользоваться счастием, и дорого поплатился за свою надменность. Я должен был сообразить, что худому Россинанту не противостоять могучему коню рыцаря серебряной луны, и однако я принял предложенный мне бой; я сражался, как мог, но был повержен на землю и хотя потерял славу и честь, но не потерял способности сдержать данное иною слово. Когда я был безстрашным странствующим рыцарем. рука и дела мои говорили за меня; теперь, ставши уничтоженным оруженосцем, я хочу прослыть рыцарем своего слова, сдержавши данное иною обещание. Отправимся же, друг Санчо, домой, и проведем там этот тяжелый год моего искуса. В нашем вынужденном уединении, мы обновим силы, чтобы в свое время опять взяться за оружие, от которого я никогда не откажусь.

- Ваша милость, ответил Санчо, ходить пешком право не так особенно приятно, чтобы я соглашался делать большие переходы. Повесим же это оружие, как висельника, на какое нибудь дерево, и когда я усядусь на спине моего осла, и не будут ноги мои топтать земли, тогда станем делать какие вам угодно переходы. Думать же, что я стану расхаживать, как вам будет угодно, пешком, значило бы принимать ночь за день.

- Прекрасно, сказал Дон-Кихот; повесим наше оружие на дерево, как трофей, и напишем сверх или вокруг его эти два стиха, начертанные над трофеями Роланда:

Да не дерзнет никто рукой к ним прикоснуться,

Когда не хочет он с Роландом здесь столкнуться.

- Золотые слова, ответил Санчо, и еслиб не понадобился нам в дороге Россинант, так посоветывал бы я вашей милости повесить и его за одно с вашими доспехами.

- И потому то я не повешу ни Россинанта, ни моего оружия; да не будет сказано обо мне, что я дурно вознаградил хорошую услугу.

- Ваша правда, заметил Санчо; умные люди говорят, что не следует обвинять вьюка в вине осла. В вашем поражении виновны вы сами, поэтому вы и накажите сами себя, и пусть гнев ваш не разразится ни над этим несчастным, разбитым и окровавленным оружием, ни над добрым и мягким Россинантом, ни над моими деликатными ногами, заставляя их путешествовать более, чем следует.

В подобных разговорах прошел этот день и четыре следующих без того, чтобы что-нибудь задержало в пути оруженосца и рыцаря. На пятый день, входя в одно местечко, они застали у дверей корчмы веселившуюся ради праздника толпу народа, и когда Дон-Кихот подошел к ней, один крестьянин возвысив голос, сказал: "ладно, пусть решит дело один из этих господ, не знающий о чем шел заклад."

- Согласен, сказал Дон-Кихот, и решу его совершенно справедливо, если только разберу.

- Дело в том, ответил крестьянин, что один толстяк в нашей деревне, весящий два центнера и три четверти, вызвал на перебежку другого, весящого всего сто двадцать пять фунтов. Постановлено было, чтобы они пробежали сто шагов с одинаковыми тяжестями, но когда у вызвавшого опросили, как соразмерить тяжести, он ответил, что вызванный, весящий центнер с четвертью, должен привесить к своей шее центнер с половиною железа и тогда сто двадцать пять фунтов тощого уравновесятся с двумя стами семидесятью пятью фунтами толстого.

- Позвольте, позвольте, воскликнул Санчо, прежде чем успел ответить Дон-Кихот; решить это дело следует мне, как бывшему губернатору и судье: я должен разрешать подобные недоумения и развязывать подобные узды.

- И отлично, разреши ты это дело, друг Санчо, сказал Дон-Кихот; я не могу подавать советов, пока ум мой встревожен и мысли смущены.

Получив это позволение, Санчо обратился к крестьянам, окружавшим его густою толпою и молча ожидавших, разиня рот, его ответа.

- Братцы! сказал Санчо; не по справедливости и не по разсудку поступает толстый: если вызываемый имеет право выбирать оружие. так не может он выбирать такого, с которым противнику его никак не выдержать боя. По моему мнению не тощему привязывать себе железо, а толстому следует подрезать, сократить, убавить и уменьшить себя, снять с себя сто пятдесять фунтов тела, оттуда и отсюда, словом откуда он найдет удобнее и, оставивши в себе только сто двадцать пять фунтов весу, пусть побежит он тогда с тощим; тяжесть обоих будет одинакова.

фунтов мяса.

- Всего лучше, сказал другой, вовсе не бегать им, чтобы тощему не издохнуть под толстым и толстому не изрезывать себя пред тощим; пусть половина заклада пойдет на вино, пригласим с собою этих господ и делу конец.

- Благодарю вас, добрые люди, сказал Дон-Кихот, но я не могу остановиться ни на минуту; - мрачные мысли и грустные события заставляют меня показаться, быть может, невежливым, но я должен оставить вас. С последним словом рыцарь пришпорил Россинанта и поехал дальше, столько же удивив крестьян своим странным видом, сколько Санчо удивил их своим мудрым решением. По отъезде их один из крестьян воскликнул: "если таков слуга - каков же должен быть господин! Отправиться бы им в Саламанку, и готов об заклад биться, они сразу сделаются там придворными алькадами. Все на свете трын трава, - только учись, да учись, имей немного счастия и когда наименьше думаешь, глядь, у тебя жезл в руках или митра на голове".

Ночь эту господин и слуга провели среди чистого поля, под ясным небом, и на другой день, продолжая путь, увидели шедшого им на встречу гонца с котомкой за спиною, с письмом и обделанной в железо палкой в руках. Увидев Дон-Кихота, он ускорил шаг, побежал рыцарю на встречу и обняв правую ляжку его - выше он не мог достать - радостно воскликнул: "о, господин Дон-Кихот Ламанчский, как обрадуется герцог господин мой когда узнает, что вы возвращаетесь в нему в замок, он до сих пор там вместе с герцогиней".

- Я вас вовсе не знаю, ответил ему удивленный Дон-Кихот; скажите, это вы такой.

- Боже Праведный! воскликнул Дон-Кихот; возможное ли дело, вы тот самый человек, которого враги мои волшебники преобразили в лакея, чтобы отнять у меня славу победы?

- Полно, полно, ваша милость! ответил Тозилос; какие там волшебники и перемены лиц. Я въехал на арену таким же лакеем Тозилосом, каким съехал с нее, пожелавши жениться без всякого боя, потому что молодая девушка пришлась мне по вкусу. К несчастию, дело вышло на выворот. Чуть только ваша милость покинули замок, как господин герцог велел отсчитать мне сто палок за то, что я не исполнил приказаний, данных им мне перед битвой, и женидьба моя кончилась тем, что невеста поступила уже в монастырь, дона-Родригез уехала в Кастилию, а я отправляюсь в Барселону с письмом от господина герцога к вице-королю. Если вашей милости угодно хлебнуть чего нибудь крепительного, у меня есть бутыль старого вина, с несколькими кусками троншанского сыру, которые съумеют возбудить жажду, если вам не хочется пить.

- Я - я принимаю ваше предложение, воскликнул Санчо, наливайте, господин Тозилос, без церемоний, полный стакан, на зло всем волшебникам великих Индий.

- Санчо, ты величайший обжора и невежда на свете, сказал Дон-Кихот, если до сих пор не можешь вбить себе в голову, что это очарованный, поддельный Тозилос. Оставайся же с ним и набивай себе желудок, а я потихоньку поеду вперед и буду поджидать тебя.

лежавшую перед ними закуску, что облизали даже конверт с письмом, потому только, что от него пахло сыром.

- Санчо, сказал Тозилос, господин твой должен быть совсем полуумный.

- Ничего он никому не должен, ответил Санчо; за все платит он чистоганом, особенно если ему приходится расплачиваться безумством, я не раз говорил это ему самому; но, что станешь делать с ним - особенно теперь, когда его просто хоть связать, после того, как его победил рыцарь серебряной луны.

Тозилос просил Санчо рассказать ему эту историю, но Санчо ответил, что ему нужно спешить, потому что его ожидает Дон-Кихот, и обещал Тозилосу рассказать обо всем, если им придется встретиться в другой раз. С последним словом он встал, встряхнул свой камзол, снял крошки, приставшия к бороде его, двинул вперед осла, и, простившись с Тозилосом, нагнал своего господина, ожидавшого его под тенью какого то дерева.