Дон Кишот Ламанхский.
Часть первая. Том первый.
Глава IV. Приключения нашего рыцаря по выезде его из трактира

ГЛАВА IV

Приключения нашего рыцаря по выезде его из трактира

Заря занималась, герой наш был так рад получению рыцарства, что едва на седле не прыгал. Следуя советам трактирщика, решился он воротиться домой, запастись деньгами, рубашками и взять с собой оруженосца. Он уже в мыслях выбрал одного знакомого земледельца, бедняка с детьми, который казался ему весьма способным для сей важной должности. С таким намерением поехал он по ламанхской дороге. Рыжак, будто угадав мысли своего господина, побежал так скоро, что едва копытами к земле прикасался.

Вдруг, в густоте леса, покинутого рыцарем вправе, послышались жалобные стоны.

- Какое счастие! - вскричал Дон Кишот. - Небо ныне же посылает мне случай исполнить святейший долг моего звания. Какой-нибудь угнетенный стоном своим требует помощи. Поспешим подать ее несчастному!

Он повертывает в лес и почти при самом въезде в него находит кобылу, привязанную к дереву, а немного дальше мальчика пятнадцати или шестнадцати лет, который по рукам и по ногам прикручен был ко пню дуба. Он-то кричал так громко, и не без причины. Земледелец, высокий и здоровый, сёк его ремнем и прибавлял ко всякому удару выговор или нравоучение.

- Не кричи, - приговаривал он, - слушайся моих советов и не будь оплошен!

Мученик отвечал:

- Вперед не буду, хозяин, право, не буду! Прости меня в последний раз; я стану лучше смотреть за стадом!

Увидев это, герой наш страшным голосом закричал на земледельца:

- Рыцарь низкий и жестокосердый, и ты не стыдишься поражать слабого, не имеющего защиты! Садись на коня, бери свое копье (он указал на длинную палку, лежавшую подле кобылы), ты узнаешь, сколь не достоин поступок твой благородного рыцаря.

Мужик, увидя сию длинную, вооруженную фигуру, струсил и отвечал с унижением:

- Почтенный рыцарь! Этот мальчик - слуга мой; а бью его за то, что худо смотрит за стадом и почти каждый день теряет по нескольку овец. К тому ж, когда хочу наказать его за плутовство и несмотрение, он смеет говорить, что делаю это только для того, чтобы не заплатить ему денег. Но верьте Богу и моей совести! Бездельник лжет!

- Как, - вскричал Дон Кишот, - при мне смеешь говорить грубости и обличать его! При мне, великий Боже! Удивляюсь, как еще не умертвил тебя в гневе своем! Скорей отвяжи мальчика и заплати ему все - в минуту, или духу твоего не станет!

Земледелец потупил голову и, не говоря ни слова, отвязал мальчика, у которого Дон Кишот спросил, сколько должен ему хозяин?

- За девять месяцев, по семи реалов на каждый.

Рыцарь счел, что это составляло шестьдесят три реала¹¹², и приказал земледельцу отсчитывать их в ту ж минуту, если он умереть не хотел. Бедняк, дрожа от страху, уверял, что был должен меньше, ибо надлежало вычесть две пары башмаков, сшитых им мальчику, и три раза кровопускания во время его болезни.

- Нет, - перехватил Дон Кишот, - это зачти ему за побои! Он изорвал башмаки твои - ты изорвал его кожу, цирюльник пустил ему кровь, чтобы его вылечить, а ты, чтобы его уморить! Одно другого стоит!

¹¹³ зайдет на минуту ко мне, я оточту ему все реалы.

- Как бы не так! - закричал мальчик, - обманывай других! Поди с тобою! Ты не так еще меня изувечишь!

- Не бойся, мальчик! - перервал с важностию герой. - Он этого не сделает, я за него ручаюсь, если только поклянется рыцарским орденом, который на себе имеет, то сей час отпущу его, и ты верно получишь плату.

- Ах, сударь! - вскричал Андрей. - О ком вы говорите? Хозяин мой никогда не получал рыцарского ордена! Это Жуан Альдудо¹¹⁴, по прозванию богач; он живет близ Кинтанары.

- Что ж нужды? - сказал Дон Кишот. - Могут быть и Альдуды рыцарями! Всякое дело мастера боится!

- Ах! Боже мой, - прибавил Андрей печальным голосом, - не знаю, какое дело боится его, но знаю, что денег моих не заплатит! А я, кажется, их заслужил!

- Готов их заплатить, мой друг, - сказал тогда земледелец, - только, пожалуй, потрудись сходить ко мне на дом; я клянусь всеми рыцарскими орденами, сколько их ни есть на свете, что заплачу тебе с лихвою!

- Довольно! - перехватил Дон Кишот. - Верю твоим клятвам! И советую быть исправным; иначе не укроешься от меня и в самом аде! Узнай же теперь, кто говорит с тобою. Я - храбрый Дон Кишот Ламанхский, защитник слабых, гонитель злобных! Ты, я думаю, слыхал обо мне! Прости, не забудь своей клятвы.

Он кольнул коня шпорами; конь встрепенулся и потащил рыцаря. Земледелец долго смотрел за ним вслед - наконец, он скрылся.

- Ну, мой друг, - сказал он мальчику, - время с тобою расплатиться и выполнить приказание господина защитника угнетенных!

- Хорошо сделаешь! - отвечал Андрей. - В противном случае почтенный и добрый рыцарь, который нас оставил и которого награди Бог, принудит тебя сдержать слово.

- Кто ж в этом сомневается? - перехватил земледелец. - Но чтобы сделать тебе прибавку, не худо увеличить и долг.

С сими словами схватил он пастуха, привязал опять к дубу и высек гораздо больнее прежнего.

- Ну, Андрей, - сказал он ему с насмешкою, - зови же своего защитника угнетенных! Мы посмотрим, как он теперь защитит тебя.

Отвязав Андрея, который сквозь слезы клялся найти Дон Кишота и рассказать ему все, земледелец позволил ему идти куда угодно, и они - один плача, другой смеясь - расстались.

Между тем герой наш, гордясь удачным вспоможением несчастному, продолжал путь свой и поздравлял себя с таким славным вступлением в рыцарское поприще.

- Благодари судьбу свою, - говорил он вполголоса, - о прекраснейшая из красавиц, Дульцинея Тобозская! Радуйся, что пленила сего непобедимого рыцаря, который вчера только надел меч, как то вселенная знает, и уже ныне дал миру урок и спас робкого и невинного младенца от гонений жестокосердого.

Паладин, может быть, сказал бы весьма плодовитый панегирик своей храбрости, когда бы дорога не разделилась начетверо. Он остановился, но, вспомнив, что все рыцари в таких случаях оставляли выбор на волю коней своих, опустил повода, и Рыжак, не колеблясь, выбрал дорогу к своей конюшне. Не успел он пройти двух миль, как Дон Кишот увидел толпу верховых, к нему приближавшихся. Летописи говорят, что это были купцы из Толедо, ехавшие покупать шелк в Мурцию¹¹⁵.

Их было шесть, и каждый держал над головою зонтик от солнца; за ними следовали четверо слуг верхами и два конюха пешие.

Дон Кишот, вообразив, что ему предстояло великое приключение, вооружился мужеством, и богатая память его помогла ему выдумать, как поступить в таком случае.

- то закричал он гремящим голосом:

- Остановитесь все и признайтесь, что ни одна красавица в мире не может уподобиться императрице Ламанхской, несравненной Дульцинее Тобозской!

При сих словах, произнесенных чудною, смешною фигурою, купцы в изумлении остановились, и один из них, остроумный весельчак, подумав, что герой наш был немного помешан, захотел над ним позабавиться.

- Благородный рыцарь, - сказал он ему, - ни один из нас не знает принцессы, о которой вы говорите. Дайте нам ее видеть, и когда в самом деле она так хороша, как вы сказывали, то мы от чистого сердца с вами согласимся.

- Изрядно! - перехватил Дон Кишот. - Увидевши ее, натурально назовете прекрасною; но где же будет достоинство признания вашего? Важно то, чтобы, не видав красавицы, вы говорили, утверждали, клялись и стояли в том, что она из всех прелестнейшая! Скорей соглашайтесь со мною или готовьтесь в бой, безумно гордые рыцари! Выходите или один на один, по законам благородного рыцарства, или все вдруг, по обычаю вам подобных; одной руки моей довольно для наказания вашего.

еще может оскорбить императриц Эстрамадуры и Алькаррии!¹¹⁶ Согласитесь, почтенный рыцарь, показать нам хотя портрет вашей красавицы! Как бы он мал ни был, мы будем довольны! Мы уже столько предупреждены в ее пользу, что хотя бы она была крива, коса, хрома, горбата, готовы назвать ее прелестною!

- Бездельники! Бродяги! - закричал Дон Кишот вне себя от бешенства. - Она ни коса, ни крива, ни горбата! Ее глаза яснее светила небесного, стан прямее веретена Гвадаррамского!¹¹⁷ Ты жизнью заплатишь за твою дерзость и ругательства!

При сих словах, опустя копье, скачет он прямо на оскорбителя, и когда б Рыжак не спотыкнулся, то насмешнику досталось бы за его насмешки. Но Рыжак лежал, растянувшись: рыцарь лежал подле его, запутанный своим щитом, панцирем, копьем, шпорами, и никак не мог подняться, валяясь на одном месте и силясь освободиться, кричал он своим неприятелям:

Одному из конюхов, который не любил шуток, сии ругательства наскучили! Он подошел к лежащему рыцарю, отнял у него копье, изломал его в куски и отвечал ударами на угрозы. Напрасно купцы кричали ему, чтобы не бил так сильно; молодой человек их не слушал, продолжал и не прежде кончил игру свою, пока не искрошил всех обломков копья поодиночке. После того догнал своих товарищей, а рыцарь, оставшись один, тщетно силился подняться; после побой это не сделалось легче, и он лежал на месте, радуясь, что сему несчастию, которому столько рыцарей подвергались, не он, а конь его был причиною.

Примечания

¹¹² ...шестьдесят три реала... -- Реал - старинная испанская серебряная или медная монета. Один серебряный реал равнялся двум медным.

¹¹³ -- У Сервантеса: Андрес.

¹¹⁴ Жуан Альдудо -- У Сервантеса: Хуан Альдудо.

¹¹⁵ ...в Мурцию.

¹¹⁶ -- Эстрамадура - одна из испанских провинций, Алькаррня - округ в провинции Новая Кастилия.

¹¹⁷ ...стан прямее веретена Гвадаррамского! -- Популярное народное сравнение стройной женщины с веретеном в Мадриде и его окрестностях дополнено эпитетом "гвадаррамское", т. к. из сосен, росших в горах Гвадаррамы, изготавливались продававшиеся в Мадриде веретена.