| Автор: | Сервантес М. С., год: 1604 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА XXXI
Интересный разговор между рыцарем и оруженосцем
- Забудем свои ссоры, - сказал Дон Кишот Санке, - станем по-прежнему друзьями; расскажи подробно, где, как и когда нашел ты Дульцинею? Что она делала? Что ты ей сказал? Что она тебе отвечала? С каким видом прочла мое письмо? Кто его переписывал? Словом, я требую от тебя верного и нелицемерного отчета во всем том, что происходило, без прибавки и убавления.
- Извольте! Все расскажу вам с начала до конца. Надобно знать, что я, забывшись, не взял вашего письма.
- Знаю! Ты оставил записную книжку; я, увидя ее, признаться, на тебя рассердился и был уверен, что ты за нею назад воротишься.
- Я бы, конечно, и воротился, когда бы не вытвердил наизусть письма: я очень внимательно слушал, когда вы его читали; а что услышал раз, того во всю жизнь не забуду. Итак, я поклонился одному церковнику, прочел ему письмо раза три-четыре. Он переписал его на чистенькую бумажку и сказал мне, что в жизнь свою имел в руках много исповедных записок, а от роду не попадалась ему ни одна, так плавно и учтиво написанная.
- Не можешь ли вспомнить моего письма?
- Никак не могу, сударь! Я позабыл его в ту самую минуту, как скоро оно было переписано, не имея в нем больше нужды!
- Очень хорошо. Теперь скажи мне, за каким делом нашел ты сию царицу прелестей? Она, думаю, низала перловое ожерелье7 или нашивала камни драгоценные мне на перевязь8.
- Нет, сударь, она была на гумне и сеяла рожь!
- Понимаю! Семена делались топазами в руках ее, нежных, лилейных!
- Нет, сударь, рожь была рожью!
- Далее! Взявши письмо от тебя, она, конечно, поцеловала его, прижала к сердцу или положила на голову, как водится у восточных народов.
- Нет, сударь! Она был очень занята своим решетом, когда я пришел к ней. "Друг мой! - сказала она мне. - Положи письмо на этот мешок; прежде просею рожь, а потом прочту его".
- Понимаю! Она хотела прочесть письмо наедине, чтобы свободнее предаться движениям своего сердца. Она, без сомнения, расспрашивала тебя обо мне, о моих подвигах, опасностях, о бедственной жизни, которую веду по ее приказанию!
- Нет, сударь, ни о чем не расспрашивала; но я сам не промах, я сам ей наговорил три короба о вашем искусе: описал ей, как вы кувыркаетесь по утесам, спите на острых камнях, кушаете одну траву, не чешете бороды9, проклинаете судьбу...
- Не должно было говорить, что я проклинаю судьбу; напротив, я благословляю и вечно буду благословлять ее за то, что имею счастие мучиться для
- Ваша правда! Она не крошка; она целым аршином выше меня.
- Разве ты с нею мерялся?
- Нет, сударь! Но ведь должно было пособить ей взвалить мешок с хлебом на осла: тут-то я и заметил, что я перед нею, как таракан перед гусем.
Здесь нежный рыцарь вздохнул.
- Ах! Конечно, - сказал он, - ее стан высок, благороден и гибок; но душа ее гораздо выше и благороднее! А ее прелести? Что с ними сравняется? Скажи мне, Санко! Когда ты к ней приближился, не почувствовал ли ароматного запаха лилей, роз, амбры, благовония, неизъяснимо приятного, эфирного, подобного ароматам аравийским?
- Нет, сударь! Тогда был страшный жар; она целый день работала, и все это...
- Хорошо, что ж она сказала, прочитавши мое письмо?
- Она его не читала, сударь (вы сами знаете, что она ни читать, ни писать не умеет), но изорвала в мелкие клочки, боясь, чтобы в деревне кто-нибудь не узнал о ее проказах. Потом поручила мне сказать вашей милости, что она довольна вашим искусом, что она вам кланяется, и что вы должны непременно, если нет у вас лучшего дела, воротиться в Тобозо и с нею повидаться, чего ей отменно хочется. Она очень смеялась, услышав, что вы прозываетесь рыцарь Печальной фигуры. Я хотел знать, был ли у ней бискаец? Она сказала, что был, что он пречестный и преучтивый человек, а колодников она в глаза не видала!
- Она, конечно, подарила тебя какою-нибудь дорогою вещью? У всех рыцарей и принцесс, их любовниц, есть обыкновение жаловать оруженосцам, девушкам или карлам, которых к ним посылают, богатые перстни и кольца.
- Это самое похвальное обыкновение. Но, видно, выходит оно из моды, потому что госпожа Дульцинея вместо кольца и перстня подарила меня куском сыра и ситного хлеба.
- О! Никто не сравняется с нею в щедрости; я уверен, что ты рано или поздно получишь от нее пребогатый подарок.
- Но, - продолжал Дон Кишот, - скажи мне свои мысли, друг мой, Санко! Ты видишь, что Дульцинея повелевает мне к себе возвратиться, и сердце мое горит исполнить ее волю. С другой стороны, удерживает меня клятва, данная мною принцессе, клятва, которую сдержать обязывают меня законы рыцарства. Не знаю, что делать: любовь и должность волнуют мое сердце.
в окружности! Ради Бога, сударь, не пропускайте случая: жениться на принцессе в первой деревне, в которой найдете священника; впрочем, у нас и свой в запасе. Женитесь, прошу вас; не забудьте, что синица в руках лучше журавля в небе.
- Вижу, для чего тебе так хочется женить меня; однако, успокойся: я до сражения сделал уговор, чтобы, уволив меня от женитьбы, уступили мне часть королевства, которую тотчас я подарю тебе.
- Это другое дело; не забудьте, однако ж, выбрать местечко подле моря: у меня есть в голове маленький план торговли.
- Хорошо, друг мой! Дело решено, иду сражаться за принцессу и откладываю свое возвращение к моей богине до конца великого сего подвига; прошу только не разглашать того, что мы здесь говорили с тобою. Дульцинея так строга в своих правилах, что малейшую нескромность мою почтет преступлением, и я могу пострадать безвинно.
между тем надел на себя Доротеино пастушье платье. Сели на берегу ручья, кое-как отобедали; Дон Кишот говорил нежности Микомиконе, Санко своему ослу. Вдруг является на дороге мальчик, который, увидевши Дон Кишота, подходит к нему с печальным видом и говорит:
- Здравствуйте, сударь! Неужели вы меня не узнаете? Я тот несчастный Андрей, которого вы отвязали от дуба и вырвали из рук разбойника Альдуды.
Дон Кишот вспомнил сие важное происшествие в своей жизни, взял Андрея за руку и сказал, представляя его компании:
- Принцесса и вы милостивые государи! Сердечно радуюсь, имея случай доказать примером пользу и выгоду странствующего рыцарства. Недавно в лесу нашел я сего бедного ребенка, обнаженного, привязанного к дубу. Жестокий, бесчеловечный тиран сек его нещадно за то, что был ему должен. Я приказал отвязать измученного младенца и принудил бездушного дать мне клятву, что заплатит ему все до последнего обола10. Скажи теперь, Андрей, правду ли я говорю?
- То, верно, хозяин твой расплатился с тобою?
- Хорошо расплатился! Он еще крепче привязал меня к тому же дубу и так больно высек, что я, благодаря Бога, с тех пор не выходил из гошпиталя. Вам сударь, вашему рыцарству обязан я такою заплатою: когда б вы не вмешались не в свое дело, то все кончилось бы десятью ударами, и я получил бы свои деньги. Но вы только что рассердили моего хозяина, который отомстил вам на моей спине и плюнул на все ваши угрозы.
- Санко, - закричал герой, трепеща от гнева, - оседлай Рыжака! Сей час еду и накажу преступника.
- Не трудитесь, а лучше дайте мне что-нибудь на дорогу!
- На, друг мой, - сказал он ему, - Бог знает, не буду ли сам скоро плакать об этом сыре и хлебе! Мы, все оруженосцы странствующих рыцарей, бываем часто голодны и холодны.
Андрей удалился, потупив голову, и отойдя подале, вдруг побежал, крича во все горло:
- Черт побери всех странствующих рыцарей, которые хотят помогать людям и вместо того вводят их в побои.
Дон Кишот кинулся было за ним вслед, но Доротея удержала его, и никто не смел улыбнуться.
7 ...перловое ожерелье... -- Имеется в виду жемчужное ожерелье (от "перл" - жемчуг, жемчужина, жемчужное зерно).
8 Перевязь -- Широкий ремень либо полоса ткани через плечо.
9 -- Перечисляются зароки маркиза Мантуанского.
10 ...до последнего обола. -- Обол - название монеты, был в Средние века а ходу в Голландии, Италии, Испании и Португалии.