Дон Кишот Ламанхский.
Часть первая. Том третий.
Глава XXXVII. Продолжение приключений знаменитой принцессы Микомиконы

ГЛАВА XXXVII

Продолжение приключений знаменитой принцессы Микомиконы

Счастливые любовники благодарили небо за такое неожидаемое счастие. Священник и Николас поздравляли их от доброго сердца; и сам трактирщик, уверенный, что ему заплатят за вино, принимал участие в общей радости. Один Санко был не доволен и печалился про себя, видя, что все надежды его лопнули, что маленькое королевство улетело, как дым, что принцесса Микомикона превратилась в Доротею, а великан в Фернанда. Добрый оруженосец, в крайней горести усердно вздыхая, пошел на чердак к своему рыцарю, который только что проснулся.

- Почивайте, сударь! - сказал он печальным голосом. - Нечего думать о великанах! Дело кончено.

- Я и надеюсь! - сказал Дон Кишот. - Ничто не может быть ужаснее моего сражения с огромным великаном. Одним махом отсек, я ему голову: кровь лилась, как река, из туловища!

- Да, сударь, знаю, что вы отсекли голову мешку с вином, за которое трактирщик возьмет с нас деньги; знаю, что затопили весь чердак красным вином, а не кровью. Что ж касается до великановой головы, то не советую вам искать ее: не тут-то было!

- Что ты говоришь, Санко! С умом ли ты?

- С умом, да с сумой! Одевайтесь, сударь, одевайтесь! Увидите чудеса, начиная с королевы, которая оборотилась в крестьянку Доротею! В два часа много дел переделалось.

- Друг мой! Ничто не может меня удивить в этом гнездилище волшебства.

Санко помог одеться своему господину. Между тем священник рассказал Фернанду и Люцинде о сумасбродстве Дон Кишота, о его подвигах и о хитрости, которою выманили его из Сиерры Морены. Дон Фернанд очень смеялся и просил Доротею доиграть свою ролю, соглашаясь проводить рыцаря до самой Ламанхи, до которой не больше двудневного пути оставалось. В ту самую минуту явился герой, вооруженный с головы до ног, со щитом на левой руке, в Мамбриновом шлеме, с копьем под мышкою. Дон Фернанд поглядел на него с любопытством и подивился этой странной фигуре, лицу в аршин длиною, худому, черному, иссохшему, цирюльничей лоханке, странным оружиям, гордой и благородной важности, с какою подступил герой к Доротее.

- Красавица, прелестная в самой горести, - сказал он, - оруженосец мой возвестил мне, что ваше высочество теперь уже не то, что были прежде; что ветреная судьба в одну минуту превратила вас из царицы в крестьянку. Родитель ваш царь Негроман²² ошибся, если это сделал в надежде воспрепятствовать мне возвратить вам корону. Хотя он и колдун, но в этом случае, прошу не прогневаться, ему не удастся перехитрить меня. Если б он, так как я, перечитал все книги о рыцарях, то, конечно бы, усумнился в том и не подумал, что нашему брату безделка - сорвать голову с великана. Я не хвастун! Я не хочу вам сказывать, что меч мой недавно пролил...

- Все мое вино, - закричал трактирщик, которому дон Фернанд велел замолчать.

- Довольно, - продолжал Дон Кишот, - не буду ничего разбирать в точности! Еще время; скажите слово, принцесса, и по телам ваших врагов, повергнутых во прах, взойдете на трон прародительский.

- Рыцарь! - отвечала Доротея с приятностию и хладнокровием, - не верьте клевете. Я все та же; какова была вчера, такова и нынче. Правда, сердце мое, прежде растерзанное тоскою, теперь спокойно и весело; но я сама нимало ни переменилась и не меньше надеюсь на силу грозной руки вашей: завтра поедем далее. Всеведение моего родителя несомненно: пославши меня к вам, он доказал его, как нельзя лучше. От вас зависит моя участь, и сии господа скажут вместе со мною, что встрече с вами я буду обязана своим счастием.

Она замолчала. Дон Кишот поглядел на Санку, сказал ему грозным голосом:

- Плут, Санко, всякий день новое доказательство, что ты глупец и негодяй! Скажи мне, господин враль, от кого ты узнал, что эта прекрасная принцесса превратилась в крестьянку Доротею, что я дрался с винными мешками, что колдунья унесла голову исполина?.. Я не знаю, что мешает мне тебя наказать примерно для устрашения всех оруженосцев, обманщиков.

- Успокойтесь, милостивый государь! - отвечал Санко с покорностию. - Я могу ошибиться! Госпожа принцесса может быть настоящею принцессою, для меня же лучше. О великановой голове и мешках с вином не скажу ни слова; сами увидите, когда начнете лупить яйца, то есть когда придется платить вам по счету.

- Довольно! - перервал дон Фернанд. - Будем думать об одной принцессе, которой завтра надобно выехать; проведем ночь, как можно веселее, в этом замке; встанем с зарею и проводим господина Дон Кишота, чтобы иметь счастие быть свидетелями его подвигов и побед.

Тут началось прежаркое сражение на комплиментах между Фернандом и Дон Кишотом. Оно было прервано прибытием нового путешественника.

Этот путешественник похож был на пленника, возвратившегося из Алжира. На нем был синий камзол с коротенькими рукавами, без воротника, длинные шаровары и шапка того же цвета, желтые сафьянные сапожки и сабля, привешенная к широкому кушаку. За ним ехала на осле женщина в покрывале, в штофном головном уборе²³ и в длинном платье. Пленник, высокий ростом, как видно, был уже сорока лет от роду; имел смуглое лицо, длинные усы, черную бороду и благородную физиономию. Он просил трактирщика очистить для него и для мавританки особенную горницу. Но трактирщик сказал ему, что все горницы были заняты. Сей ответ огорчил незнакомца. Он взял на руки свою спутницу, внес ее в горницу и посадил на стул. Доротея, Люцинда, хозяйка, ее дочь и Мариторна окружили незнакомку, которой платье возбудило их любопытство. Доротея, всегда услужливая, сказала мавританке, что она и ее подруга (показав на Люцинду) готовы разделить с нею свою тесную горницу. Мавританка встала со стула и, не снимая покрывала, не говоря ни слова, поклонилась Доротее, положив крестом руки на грудь. Пленник отвечал за нее:

- Милостивые государыни! Извините иностранку; она еще не знает по-испански и не может сама благодарить вас за ваши одолжения.

- Позвольте спросить, государь мой! - сказала Доротея. - Госпожа эта - христианка?

Сей ответ возбудил желание узнать историю пленника; никто, однако ж, не смел отягощать его вопросами. Доротея села подле незнакомки и взяла ее за руку, прося поднять покрывало, мавританка посмотрела на пленника, желая знать, чего от нее хотели. Пленник сказал ей несколько арабских слов; она сдернула покрывало, и увидели такое милое, прелестное лицо, что сама Доротея предпочла ее Люцинде, а Люцинда в то же время сделала сравнение, не весьма выгодное для Доротеи. Все окружили мавританку. Дон Фернанд желал узнать ее имя. "Лелазаранда²⁴", "Нет Заранда. Мария! Мария!" Эта милая пылкость пленила и тронула зрителей. Люцинда поцеловала прелестную иностранку, сказавши ей: "Так, Мария! Мария!" Мавританка сама приласкалась к Люцинде и повторила: "Мария! Мария! Заранда маканже", что значило: не хочу быть Зарандою.

Примечания

²² ...царь Негроман...

²³ -- Штоф - шелковая плотная ткань, обычно с разводами.

²⁴ Лелазаранда -- У Сервантеса: Лела Зораида.