Дон Кишот Ламанхский.
Часть первая. Том третий.
Глава XLVII. Та же материя

ГЛАВА XLVII

Та же материя

Дон Кишот подозвал к себе унылого Санку и сказал ему тихим голосом:

- Сын мой! Кажется, я перечитал все рыцарские романы, сколько их ни есть, а не помню, чтобы какой рыцарь был так очарован, как я. Обыкновенно, когда хотят похитить нашего брата, то присылают за ним облако, пламенную колесницу какого-нибудь гиппогрифа или велят расступиться земле под ногами его. А я, мне кажется, на простой телеге; животные, на которых хотят везти меня, простые быки⁰². Признаюсь, мой сын, это тяжело. Впрочем, станется и то, что в нашем веке очарования делаются не так, как прежде: нынешние волшебники переменили методу. Как ты думаешь?

- Я, сударь, - отвечал оруженосец, - не много толку знаю в нынешних волшебниках; я читал меньше вашего. Но кажется мне, что эти честные привидения не ревностные католики.

- Мой сын! Как быть им католиками, когда они черти? Они приняли этот вид только для того, чтобы запереть меня в клетку; но эта форма не существует: она не иное что, как бестелесный образ, призрак, пар. Осмелься к ним прикоснуться, увидишь, что рука твоя обнимет воздух.

- Извините! Я одного трогал сзади: тело да кости! Скажу вам больше: черти, как вы знаете, воняют серою. Понюхайте ж, чем от этого пахнет!

Санко указал на Фернанда.

- Прекрасными духами, амброй и розой.

- Берегись, мой друг, - отвечал Дон Кишот, - не верь своему носу! Как бы этот дьявол не обманул тебя!

Дон Фернанд и Карденио, слыша их разговор и опасаясь, чтоб их не узнали, начали спешить отъездом. Карденио привесил к седлу Рыжака с одной стороны щит, с другой - цирюльничий тазик. Санку посадили на осла и велели ему вести коня за повод. Приставы, которым обещали дать денег, согласились проводить рыцаря до Ламанхи вместе с священником. Трактирщица, ее дочь и Мариторна подошли к клетке и простились с Дон Кишотом, притворно проливая слезы. Дон Кишот утешал их, уверяя, что никогда не забудет их ласкового приема, и просил молить Бога о скорейшем освобождении его из плена. Между тем священник и Николас прощались с Фернандом, Карденио, аудитором и с капитаном, которые обнимали их с сердечным прискорбием. Дамы, а особливо Доротея, весьма об них сожалели. Наконец добрый священник и любезный Николас, надевши маски, чтобы не быть узнанными от Дон Кишота, сели на своих мулов.

Вот порядок процессии: погонщик волов с хлыстом впереди; за ним телега с рыцарем; за нею приставы с ружьями; далее Санхо Панса на осле и при нем Рыжак с доспехами рыцарю; за ним Николас и священник в масках на мулах. Шествие было тихое и медленное. Дон Кишот в клетке, положив на брюхо связанные руки, вытянув ноги, сохранял глубокое молчание; сидел прямо, важно, вытянув шею, неподвижно, как статуя.

Проехали две мили, не отдыхая. Недалеко находилась маленькая долина, в которой, как говорил цирюльник, могли найти прохладное и приятное место для отдохновения. Уже подвигались к долине, как встретили на дороге монаха, за которым ехало шесть или семь слуг, чисто одетых. Монах, поклонившись путешественникам, остановился и посматривал с удивлением на чудесный экипаж, на клетку и на затворника. Он попросил одного из приставов изъяснить ему такую странность. Дон Кишот, услыша вопрос его, выставил половину лица из решетки и отвечал:

- Господин рыцарь! Я очарован. Известно вам, что зависть нередко восстает против людей, которые назло кабалистам персидским⁶³, браминам индейским⁶⁴ и гимнософистам эфиопским⁶⁵ идут по узкому пути славы, горя желанием заступить свое место во храме бессмертия и вырезать на меди свое имя. Вот моя история, вот за что я очарован!

Монах слушал, не говоря ни слова, и осматривал с головы до ног затворника. Священник, приближась к нему, сказал:

- Государь мой! Вы не знаете, с кем говорите. В этой клетке сидит знаменитый Дон Кишот, известный в мире под именем рыцаря Печальной фигуры. Его мужество и великие дела возбудили зависть и навлекли на него неслыханные гонения. Он очарован, как видите.

Монах, слыша одинакие слова от сидящего в клетке и от оставленного на воле, пуще удивился и посматривал на обоих в недоумении. Санко, который был не очень в веселом духе, сказал с сердцем:

- Да, очарован, как мой дедушка. Не мне об этом рассказывать. Я вижу здесь некоторых людей, которые, надевши на себя маску, думают, что уж никто не узнает их. Они ошибаются, начиная с вас, господин священник. Правду говорят на свете: где есть зависть, так не спи заслуга. Черт побери тех, которые не хотят видеть императором господина моего, а меня графом или герцогом. Я не успел понадеяться, как все улетело с дымом. Колесо фортуны вертится быстрее мельничного. Нынче царь, а завтра простой Санко. Так и быть, с волками выть! Жаль только жены; бедная думала видеть меня губернатором или, по крайней мере, вицероем и увидит на осле. Все равно. Найдутся люди, которым, несмотря на то, что они пострижены, отвечать на том свете за их проказы в здешнем.

- А! А! Санко, - сказал цирюльник, - видно, и тебе захотелось в клетку. Чад богатства и знати зашел в твою голову.

- Не извольте обо мне беспокоиться, - отвечал оруженосец, - у меня голова так же здорова, как и у некоторых цирюльников, моих знакомых, которые ни за что, ни про что мешаются в чужие дела и вздумали умничать. Но дай срок! Будет и на нашей улице праздник. Я простой крестьянин; но если дойдет до того, обрею и цирюльника.

Священник мигнул монаху и Николасу, чтобы отъехали в сторону, и рассказал путешественнику все, что нужно было знать о Дон Кишоте, не забывши побранить хорошенько рыцарские романы.

- Государь мой! - сказал монах⁶⁶ пылкого воображения! По счастию, скучны: я признаюсь, не мог прочесть ни одного от доски до доски; во всех то же и то же, во всех одни приключения, невероятные, несообразные с человеческим смыслом, без связи, без порядка, даже без интересу - последнего достоинства книг сего рода.

Может ли быть интересна и приятна история шестнадцатилетнего ребенка, который одним махом меча разрубает пополам великана⁶⁷, разгоняет миллионы неприятелей, плавает по морям в чугунных башнях⁶⁸, пристает нынче к Ломбардии, завтра ко владениям Иоанна Индейского⁶⁹ или к таким королевствам, о которых ни Птоломей⁷⁰, ни Марк Павел⁷¹ никогда не слыхали?

Говорят, что в баснях, принимаемых за басни, воображение может иметь полную свободу и творить, что ему угодно; совершенная ложь! Прельщать есть дело воображения, дело трудное! Главнейшая обязанность его есть изображать неправду в виде истины, согласоваться с рассудком; пленять, приводить его в изумление делами великими, трудными, необыкновенными, но возможными и натуральными.

По моему мнению, поле романов усеяно прелестными цветами. Человеку с талантом остается только срывать их. Он может приятное смешать с полезным. Для чего не изобразить нам в блестящей картине героизма и примерных добродетелей вместо несносных, однообразных сражений, вместо холодной и неестественной любви, которая противна вкусу и чистоте нравов? Я люблю следовать за героем-полководцем, совершенным во всех отношениях, мудрым, бесстрашным, красноречивым, осторожным и вместе смелым, счастливым, нынче несчастливым, завтра и всегда одинаковым; люблю видеть государя, отца подданных, милосердого, любящего справедливость, достойно чтимого и блаженного счастием своих детей - подданных. Пускай сии предметы, несколько важные, будут смешаны с веселыми, трогательными и приятными. После мудреца и героя с удовольствием взгляну на любовницу несчастную или счастливую, на влюбленного рыцаря; но вид их должен быть скромен и не противен взорам целомудренных. Тогда рыцарские романы займут первое место после эпопеи, трагедии, комедии. Можно быть эпическим поэтом и в прозе. Я уверен, что никто не станет унижать сочинений, написанных языком оратора со всею живостию стихотворца.

Примечания

⁶² ...на простой телеге; животные, на которых хотят везти меня, простые быки. -- Мотив перевозки Дон Кихота на телеге, по утверждению исследователей, может восходить к роману К. де Труа "Ланселот, или Рыцарь телеги", разнообразные переложения которого были широко распространены в Испании.

⁶³ ...кабалистам персидским -- Имеются в виду маги, волшебники из Персии.

⁶⁴ -- Точнее, брахманы, жрецы, принадлежавшие к высшей из 4-х каст, на которые делилось население древней Индии.

⁶⁵ ...гимнософистам эфиопским -- Гимнософисты - древнейшая индусская религиозная секта, которая получила широкое распространение в Египте и Эфиопии. Она призывала к полному отказу от жизненных благ, умерщвлению плоти, пренебрежению к богатству и почестям.

⁶⁶ ...сказал монах. искусству ряд требований, отвечавших рационально-дискурсивному, "научному" стилю мышления Нового времени. В их числе - требование правдоподобия и поучительности, связанные важнейшей для эстетики Аристотеля идеей подражания - "мимесиса". Вместе с тем заметна попытка найти компромисс между рыцарским романом и аристотелевской эстетикой в виде "усовершенствованного" рыцарского романа, в котором бы соединялись "мимесис" и "фантасис", история и вымысел, развлекательность и серьезное содержание.

⁶⁷ ...история шестнадцатилетнего ребенка, который одним махом меча разрубает пополам великана... -- Подобная ситуация, как указывают исследователи, встречается, напр., в романе "Бельянис Греческий".

⁶⁸ ...плавает по морям в чугунных башнях... "Дон Кихоте" прямо не упомянутого, - "Флорамбель Лусейский" (1532).

⁶⁹ ...ко владениям Иоанна Индейского... -- Имеется в виду Иоанн Индийский или пресвитер Иоанн, правитель мифического христианского царства, расположенного где-то на Востоке.

⁷⁰ -- Клавдий Птолемей, математик, астроном и географ, создатель геоцентрической модели мира, живший в первой половине II в. н. э. в Александрии.

⁷¹ -- Имеется в виду Марко Поло (ок. 1254--1324), знаменитый венецианский путешественник XIII в., посетивший восточные страны, где он прожил 26 лет.