Дон Кишот Ламанхский.
Часть вторая. Том четвертый.
Глава III. Разговор между бакалавром, Дон Кишотом и Санкою

ГЛАВА III

Разговор между бакалавром, Дон Кишотом и Санкою

Дон Кишот, в ожидании Самсона Караско, прохаживался один взад и вперед по горнице и говорил про себя: "Возможно ли! Мои подвиги описаны! Жизнь моя напечатана, когда еще меч мой дымится в крови побежденных. Кто этот историк? Друг мой или недруг? Боюсь не того, чтобы слава моя помрачилась; нет, боюсь, чтобы не осталось пятна на чести великой Дульцинеи; может быть, он не довольно говорил о чистоте и нежности любви моей, о королевах и принцессах, принесенных в жертву ее прелестям, о моем неограниченном почтении, о моей скромности. Признаюсь - это меня тревожит - я трепещу".

Приход Самсона Караско прервал сии размышления. Этот бакалавр был человек невысокого роста, двадцати четырех или двадцати пяти лет, бледный, худой, с быстрыми глазами, расплющенным носом, большим ртом, умница, весельчак, выдумщик и большой насмешник. Вошедши в горницу Дон Кишота, он бросился пред ним на колена и сказал:

- Позвольте, рыцарь, поцеловать вашу победоносную руку. Позвольте отдать справедливую честь в вашей особе самому неустрашимому, самому славному из странствующих рыцарей, бывших и будущих. Благодарение Сид Гамед Бененжели, который поспешил сделаться историографом чудных дел ваших, и к чести Испании, нашел переводчика, достойного книги и героя.

- Итак, это правда, - сказал Дон Кишот, подав знак своему оруженосцу, чтобы он поднял Самсона Караско, - правда, что приключения мои напечатаны?

- Как же не правда, господин рыцарь! Спросите об этом Португалию, Валенцию, Барцеллону, в которых раскуплено вмиг двенадцать тысяч экземпляров. Уже готовят новое издание в Анвере⁹, и я рад божиться, что эту книгу переведут на все языки Европы¹⁰. Да, я уверен, что в скором времени везде заговорят о великом Дон Кишоте, что неустрашимость его в опасностях, твердость в гонениях рока, терпение в неудачах, бескорыстие и чистота платонической любви его к прекрасной Дульцинее будут приводиться в примеры, к несчастию, неподражаемые.

- Скажите ж мне, г.<осподин> бакалавр, которые из подвигов моих больше славятся?

- В этом мнении не согласны: одни предпочитают приключение с ветряными мельницами, которые вы сочли за великанов; другие приключение с сукновальнями. Некоторым больше всего нравятся сии два ужасные воинства, превращенные в два стада баранов. Многие очень любят колодников, избавленных от галер и цепей.

- А говорят ли о неучтивых погонщиках, - перервал Санко, - когда Рыжак наделал нам столько...?

- Говорят, говорят! Историк даже не забыл ни одного из палочных ударов, которыми вас так часто потчевали. Некоторые называли его безжалостным и опорочивали его щедрость на побои; но почтение к истине, первая добродетель историка, не позволило ему пропустить и безделицы; он описал и то, как некоторые цирюльники заставили вас кувыркаться в простыне.

- О! Я кувыркался на воздухе? Вот уже господин историк и ошибся! Впрочем, не было никакой нужды говорить об этом происшествии.

- Конечно, - прибавил Дон Кишот, - есть такие мелочи, о которых и упоминать, мне кажется, бесполезно. Многое так далеко от материи.

- Я не скажу, чтоб это было очень далеко от меня, - прервал Санко, - однако так и быть! Итак, господин бакалавр Караско, я из первых в этой истории?

- Вы второй, господин Санко, и скажу правду, многим всего приятнее слушать ваши разговоры.

- Я и думаю! Эти люди имеют вкус. Видно, автор не дурак; если бы он заставил меня говорить глупости, то за себя не отвечаю; может быть, это не прошло бы ему даром. Я старинный христианин, до шуток с маврами не охотник и советую им идти прямою дорогою.

- Из ваших слов заключаю, - сказал Дон Кишот, - что мой историк не много значит. Я бьюсь об заклад, что это какой-нибудь враль без таланта, без вкуса, который набил свою книгу вздором и бреднями!

с одинакою жадностию читают историю Дон Кишота¹¹; ищут ее, как золота; отнимают, крадут друг у друга. Вы найдете ее на всех туалетах, во всех гостиных. Нет человека, который, увидя тощую лошадь, не сказал бы: "Вот Рыжак!" Правда, критика не хвалит автора за его эпизоды; например, за то, что он не сказал нам, как украли Санкина осла; что сделал он с золотыми деньгами, найденными в чемодане и тому подобное.

- Только-то! - воскликнул оруженосец. - Если за этим дело стало, то я на все дам изъяснение, но только не прежде обеда. Я умираю с голоду.

Рыцарь пригласил бакалавра к столу своему и велел сверх обыкновенного еще изжарить двух голубенков. Сели за стол, отобедали, встали. Санко начал говорить следующее:

Примечания

⁹ -- Речь идет о двух пиратских изданиях "Дон Кихота", вышедших сразу же вслед за первым мадридским изданием: в Лиссабоне (1605), и в том же году в Валенсии. В Барселоне роман был опубликован в 1617 г. "Дон Кихот" 1605 г. также был издан в Брюсселе: по-видимому, это издание, о котором до Сервантеса дошли слухи, спутано с несохранившимся антверпенским.

¹⁰ -- В 1612 г. появился перевод первой части "Дон Кихота" на английский язык, выполненный Томасом Шелтоном, в 1614 г. - в Париже, перевод на французский язык Сезара Одэна.

¹¹ Дети, молодые и взрослые люди, старики и старухи, словом, все с одинакою жадностию читают историю Дон Кишота... "Дон Кихота" у читателей-современников.