| Автор: | Сервантес М. С., год: 1616 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА VIII
Дульцинея очарована
При начале сей главы сочинитель предупреждает читателя, что хотел совсем пропустить ее, опасаясь, чтобы не сочли его выдумщиком; так необыкновенно сумасбродство, легковерность и ослепление героя нашего. Но после долгих размышлений, и вспомнив великие обязанности, наложенные на писателя и историка, он решился не скрывать ничего, и, будучи сердечно уверен в истине своего повествования, продолжает так:
Рыцарь отпустил Санку в Тобозо с сими словами:
- Поди, сын мой, поди и не возвращайся, не видав царицы израненного моего сердца! Берегись, когда ее увидишь, чтобы не сожгли тебя лучи, стремящиеся из глаз ее. Не забудь, ради Бога, о счастливейший из всех оруженосцев в мире! Ни одного взгляда, ни одного движения сего прелестного светила; заметь, когда произнесешь мое имя, покроются ли щеки ее румянцем стыдливости, упадет ли она на софу, на диван или, стоя на одном месте, начнет наклоняться то на ту, то на другую сторону. Заметь, повторит ли она ответ свой или не повторит; будет ли сперва милостива и благосклонна и потом сделается неприступна или сперва неприступна и потом благосклонна и милостива; произнося ответ свой, подымет ли руку, будто для того, чтобы поправить свои волосы, которых совсем поправлять не надобно. Все эти вещи, по-видимому ничего не значащие, драгоценны для любовника. Он все узнает из одного телодвижения, из одного вздоха, взгляда; он проницает в тайну сердца, не смотря на стыдливость, которая все от него сокрыть хочет; он приобретает только то, что доставляет ему случай.
- Положитесь на меня, - отвечал Санко; - я вас понимаю, как нельзя лучше, и прошу ни о чем не беспокоиться. Смелость города берет, и сырые дрова загораются; езди, не ленись, найдешь зайца. Мы не видали замка госпожи Дульцинеи от того, что было темно, теперь день; этот замок не иголка. Одним словом, я скоро возвращусь к вам с хорошим известием.
- Ступай, Санко, будь поспешен; только покорно прошу не скучать принцессе своими пословицами.
Санко пустился во всю прыть, оставя Дон Кишота на коне, печально опершегося на копье, с поднятыми глазами к небу. Оруженосец искал в голове своей средства, как бы хорошенько совершить посольство. При выезде из леса он остановился, слез с осла и сел на траву под дерево, чтоб собраться с мыслями и все хорошенько обдумать.
- Ну, Санко, - сказал он самому себе, - прошу мне сперва сказать, куда изволит ехать ваша милость! Конечно, искать пропавшего осла? - Нет! Он со мною! - Куда ж, государь мой, скажите? - К принцессе, месяцу, солнцу красоты! - Очень хорошо! Где ж вы надеетесь найти ее? - В славном городе Тобозо. - А! Это другое дело! Но скажите, кто вас послал к этой великой принцессе. - Знаменитый Дон Кишот, который помогает слабым, наказывает злых, кормит тех, которым пить хочется, и поит тех, которые хотят есть. - Прекрасно! Скажите ж мне, знаете ли вы в лицо эту славную красавицу. - Нимало; я от роду ее не видывал, также как и мой господин. - Что если бы господа жители города Тобозо узнали, что вы ездите к ним с маленьким намерением говорить о любви их принцессам, не вздумали ли бы они осердиться и вычесать вам спину каким-нибудь колом или виноградною тычиною? - Государь мой! Я не говорю, чтобы они в таком случае поступили худо!
Хотя я и посланник, но легко станется, что забудут почтение к моему сану и... - Советую вам остеречься. Жители Ламанхи шутить не любят; попадись к ним в руки, они отделают добрым манером. Лучше, господин Санко, выкиньте из головы это посольство. - Я начинаю думать, что вы говорите правду. Послушайте, вот мои мысли: господин Дон Кишот помешан, в этом нельзя сомневаться; может быть, и я немного, потому что за ним еду; но я еще не принимаю мельниц за великанов, стадо за войско. Мой рыцарь верит всему, что услышит: чего же может быть этого лучше! Первая женщина, которую встречу, будет Дульцинеею; покажу ее господину Дон Кишоту. Если он скажет: нет, я скажу: да; буду уверять, божиться, и он наконец поверит. Пускай делают, что хотят на свидании; какая мне до того нужда, я исправил свое дело, и в сторону; а если господин Дон Кишот будет мною недоволен, то вперед не пошлет меня посланником.
После этого маленького монолога наш оруженосец, совсем успокоенный, отдохнул несколько часов под деревом, чтобы дать подумать рыцарю, что он исполняет его комиссию. Вдруг увидел он вдали трех крестьянок, ехавших на ослах от Тобозо; тотчас вскочил на своего осла и поскакал к рыцарю.
- Радуйтесь, - закричал он ему еще издали, - прекрасные новости!
- Ах, сын мой! - воскликнул герой. - Что такое? Говори! Не медли! Я умираю от нетерпения! Каким камнем я должен заметить день сей: белым или черным?
- Заметьте его красным23; я сказываю вам, что госпожа Дульцинея с двумя прислужницами изволила выехать к вам навстречу.
- Боже милосердый! Правду ли ты говоришь? Не восхищай меня ложною надеждою; горесть убьет меня, если увижу, что я обманулся.
- Увидите сами; скорей садитесь на Рыжака и скачите к ней навстречу; она близко! Ах, сударь, как она прекрасна! Вся в золоте, в рубинах, в бриллиантах, в жемчужных нитках. Девушки, которые с нею, также очень богато одеты; у меня еще и теперь в глазах рябит: волосы их, как солнце, которым ветер играет; едут на самых лучших иноходцах, белых, как снег, которым подобных я от роду еще не видывал.
- Скорее, сын мой, поспешим насладиться неизъяснимым блаженством! А тебе в награду обещаю всю добычу от первого сражения, в котором останусь победителем.
- Доброе дело! Я скажу спасибо, когда получу подарок.
- Где ж они, друг мой! Где ты их оставил?
- Как! Разве у вас глаз нет? Вот они перед нами, сияют, как три месяца.
- Я никого не вижу, кроме трех крестьянок на ослах.
- Что вы говорите! Признаюсь, этого я никак не ожидал! Как, сударь, эти принцессы, в золоте, на белых иноходцах, кажутся вам крестьянками на ослах! Что ж мне после этого говорить осталось! Вы нездоровы.
- Я сам начинаю этого бояться, друг мой; я точно то вижу, что я тебе сказывал.
- Так послушайтесь моего совета: притворитесь, будто принцессы кажутся вам принцессами; подите к ним навстречу; поклонитесь им, а я, конечно, не открою вашей тайны.
При этом слове оруженосец спрыгивает с осла, подбегает к крестьянке, ехавшей в средине; останавливает осла ее за повод, бросается перед нею на колени и говорит:
- Царица, герцогиня прелестей! Рыцарь Печального образа, Дон Кишот Ламанхский, желает вам представиться. Вот он у ног ваших, обращенный в камень вашим великолепным присутствием.
Дон Кишот, по примеру Санки, стоял на коленях и внимательно рассматривал ту особу, которую оруженосец его назвал царицею. Он протирал глаза, удивлялся и не знал, что думать, видя пред собою крестьянку жирную, малорослую, рыжую, курносую; он не смел отворить рта. Крестьянки, не меньше удивленные, посматривали друг на друга, не говоря ни слова; наконец та, которую Санко удерживал, сказала ему с досадою:
- Сойди с дороги, негодяй! Нам некогда слушать твоих вздоров.
- Ах, принцесса! - воскликнул оруженосец. - Как можете вы не тронуться, видя пред собою на коленях высочайшую гору странствующих рыцарей?
- Перестань шутить, - отвечала принцесса, - или хочешь узнать, умею ли я проучивать ослов? Каково тебе покажется, кума? Эти бродяги вздумали насмехаться над нами! Правду сказать, им это и пристало!
- Санко! Друг мой, Санко, - воскликнул Дон Кишот, - встанем! Вижу, сколь непримирима злоба врагов моих! Они желают моей смерти; они будут довольны. О ты, самовластная владычица моего сердца, израненного тоскою, невинная жертва жестоких чародеев, которые в досаду мне осмелились сокрыть твои прелести под личиною уродливой крестьянки, удостой меня одного взгляда! Увы! Может быть, и меня препятствует тебе узнать какое-нибудь очарование; может быть, лицо мое для тебя переменилось, но душа моя неизменна: сила очарователей ничтожна перед любовию чистейшею, продолжительною, вечною, которою она к тебе пылает.
- Отступись от меня, урод! - закричала Дульцинея. - Говорят тебе, дай мне дорогу!
Она ударила по ослу, который начал прыгать, поскакал; седло, не весьма хорошо укрепленное, свернулось на бок, а принцесса полетела к верху ногами и растянулась на дороге весьма неосторожно. Дон Кишот бежит к ней на помощь и подымает ее зажмурясь. Санко бросается к ослу, поправляет седло; герой наш хочет посадить на него свою любезную, но она прыгнула на него, как кошка; села верхом, ударила осла каблуками и пустилась быстрее птицы.
- О! О! - воскликнул Санко. - Какая проворная! Скачет, как добрый кордуанский ездок. Уже и след простыл!
безобразную крестьянку. Надобно говорить правду, Санко, она показалась мне очень безобразною!
- Удивительно! Я нашел, что она совершенно прекрасна. Правда, теперь вспомнил, у ней на верхней губе небольшая бородавка, из которой торчит, как будто золотой, ус.
- Сын мой! Следуя правилам очарований, эта бородавка должна по натуре находиться на левой икре.
- Может быть, и я уверен, что это прекрасно; только я туда не заглядывал.
сражениях.
23 Заметьте его красным... -- У Сервантеса здесь имеется в виду существовавший в испанских университетах обычай писать красными крупными буквами фамилии тех, кто выдержал испытание на соискание ученой степени профессора. Поскольку в переводе опущено разъяснение, данное в подлиннике: "красным, каким пишут о профессорах", русскому читателю остается недоступным этот смысл.