| Автор: | Сервантес М. С., год: 1616 |
| Категория: | Роман |
ДОН КИШОТ ЛАМАНХСКИЙ
ТОМ ПЯТЫЙ
ГЛАВА XX
Монтесиносская пещера1
Базиль, при всей своей бедности, нашел средство хорошо угостить любезных посетителей. Киттерия, в угодность своему супругу, ежеминутно выхваляла красноречие и мужество нашего героя и называла его Сидом. Дон Кишот, которому было очень весело, пробыл с ними трое суток; а Базиль, желая совершенно перед ним оправдаться, старался представить в самом лучшем виде хитрость, им употребленную.
- Вы не имеете нужды оправдываться, - сказал Ламанхский рыцарь, - Гамахо думал отнять у вас Киттерию и воспользовался теми преимуществами, которые он над вами имеет: то есть богатством, следственно, дал вам право употребить в свою пользу против него самого те преимущества, которые вы над ним имеете: то есть искусство и ум; а ваше право основывается на любви Киттерии; старайтесь, Базиль, сохранить ее всегда; любите сами, чтобы быть любимым взаимно.
Теперь вы должны подумать о употреблении в пользу способностей, природою вам данных. Киттерия навеки ваша; вы не можете желать уже никому нравиться, старайтесь о своем состоянии; без любви оно ничего не значит; с любовию оно важно! Добрая, прекрасная жена, конечно, есть первое благо на свете; а тот, кто ею владеет, должен быть творцом, хранителем ее счастия, должен отдалять от нее заботы и беспокойства, которые могли бы смутить приятность их жизни и взаимной любви. Итак, мой друг, надобно иметь состояние верное, достаточное, надобно иметь все необходимое в жизни и, если можно, некоторые удовольствия. Я уверен, что если вы обратите все свое внимание на хозяйство, то фортуна со временем наградит вас за труд и прилежание. Трудитесь, друзья мои, труды никогда не пропадают; трудолюбие в самом себе заключает свою награду, потому что успокаивает душу и разгоняет скуку. Никакое счастие на земле не может равняться с совершенною взаимною любовию мужа и жены: первый заботится о благоденствии, о порядке своего дома; последняя служит лучшим ему украшением, вселяет в сердце радость, удовольствие; покоит по трудам, награждает своего супруга за его попечения и дает ему сильнее чувствовать цену его блаженства; разделяет с ним настоящее и его одного благодарит за будущее: вот картина семейства и рая. Говорю вам, согласно с собственными своими чувствами, хотя я еще не имел счастия быть связан приятными узами супружества, и по несчастию - так угодно судьбе! - не должен надеяться сего счастия.
Супруг Киттерии, тронутый сими советами, благодарил нашего героя и обещал ими воспользоваться. Санко, слушая своего господина, шептал про себя: "Вот какой человек! Говорит обо всем, как черт! Я, право, думал, что он ни о чем, кроме странствующего рыцарства, понятия не имеет; теперь вижу, что он мог бы быть проповедником, если б захотел, и наставлял бы людей на путь истинный, с которого они, бедные, так часто сбиваются".
- Санко! - сказал Дон Кишот. - Ты что-то про себя говоришь?
- Ничего, сударь! Я жалею о том, что не послушал ваших рассуждений прежде моей женитьбы; может, выбрал бы себе жену получше.
- Напрасно! Тереза, мне кажется, очень хорошая женщина.
- Много сказать, очень хорошая! Правда, что есть и ее хуже; однако ж, много и лучше!
- Санко! Стыдно о своей жене говорить худо; она мать твоим детям, этого довольно, чтоб заслужить твое почтение.
- Хорошо почтение! Посмотрели бы вы, какое она ко мне имеет почтение! Поверьте, что мы друг другу ничем не должны! Вы еще не знаете, каково мне, когда она вздумает ревновать! Настоящий дьявол!
По прошествии трех дней Дон Кишот собрался ехать и просил Базиля дать ему проводника, который бы самою ближайшею дорогою провел его к пещере Монтесиносской, говоря, что он намерен в нее опуститься. Базиль рекомендовал ему молодого студента, своего родственника, который разговорами своими мог забавлять рыцаря во всю дорогу. Санко опять наполнил свою котомку, оседлал Рыжака, и скоро герой, вместе с оруженосцем и проводником, на ослах сидящих, простился с любезными хозяевами, которые очень об нем сожалели, и отравился в путь.
Дорогою спросил Дон Кишот у молодого человека, чем он занимается?
- Я, милостивый государь, - отвечал студент, - сочиняю книги, которые прежде, нежели утешат читателей, утешают меня самого; теперь у меня в отделке две: "Превращения", забавное подражание Овидиевым2; в этом сочинении даю волю моему веселому духу; вы найдете в нем самое смешное происхождение всех примечательных вещей нашей Испании. Другая будет иметь пышное заглавие: "О начале всех вещей"3, в ней позабавлюсь над педантами, комментаторами, этимологистами; буду разбирать с важностию всякий вздор, приводя в доказательство мнений своих целые страницы из всех авторов, древних и новых; в обеих книгах будут осмеяны эти господа, мнимо ученые, невежды, которые, гордясь познанием вещей, совершенно бесполезных, пишут целые томы только для того, чтобы читатель мог подивиться их грубому невежеству и обширной учености в пустяках.
Разговаривая таким образом, путешественники наши прибыли в одну деревню, где и ночевали. Проводник сказал Дон Кишоту, что они находились в двух верстах от пещеры, и что если он решился в нее опуститься, то непременно должен иметь длинную веревку. Наш герой велел купить сто сажен4; с наступлением утра отправился с своими товарищами в путь и прибыл в два часа пополудни к отверстию пропасти, широкому и со всех сторон обросшему кустарником, дикими фигами и тернами.
Дон Кишот слез с Рыжака и велел обвязать себя поперек тела веревкою.
я не нахожу большой необходимости лазить в эту яму!
- Молчи! - воскликнул грозно Дон Кишот. - Я знаю, что мне предоставлено исполнение сего великого подвига!
- Милостивый государь! - сказал проводник. - Сделайте одолжение, постарайтесь не забыть того, что вы увидите в пещере: мне бы хотелось вашим описанием украсить свои "Превращения".
- Будьте покойны, - отвечал Санко, - начин дело красит; все сделаем.
Герой наш, обвязавшись веревкою, долго жалел, что не взял с собою колокольчика, которым бы мог изредка давать о себе известие; наконец, препоручив себя судьбе, он становится на колени, читает про себя молитву и, наконец, восклицает:
- О! Повелительница ума моего, славнейшая и прекраснейшая Дульцинея! Услышь желания твоего любовника! Подкрепи его снисходительным взглядом: он бросается в пропасть, в которой, может быть, погибнет; но да будет всей подсолнечной известно, что нет трудов, нет опасностей, могущих устрашить любящее тебя сердце!
Сказав сие, он подходит к отверстию, обнажает меч и рубит кусты, которыми оно было закрыто. Послышался великий шум в пещере, и вдруг множество галок, ворон, летучих мышей и сов из нее вылетело с такою быстротою, что рыцарь не устоял на ногах; неустрашимое сердце его не потревожилось сим печальным предвещанием; он встает, разгоняет чудовищен и начинает спускаться по веревке в пропасть.
- Бог с тобою, - воскликнул Санко, перекрестясь, - цвет, сахар, сливки, сметана рыцарей! Пресвятая Богородица да сохранит тебя! Бог с тобою, медное сердце! С тобою святая воля Его, булатная рука! Счастливый тебе путь, смелость необъятная! Дай Бог мне тебя еще раз видеть здрава и невредима на здешнем свете, который ты, не дожив веку, оставляешь.
около получаса, наконец, решились тянуть веревку назад, но она поднималась без всякой тяжести; заключили, что рыцаря уже не было на конце ее. Санко в слезах, в отчаянии охал и тащил из всей мочи веревку; вытянув около осьмидесяти сажен, почувствовали, что она опять сделалась тяжела; оруженосец заплясал от радости; вытянули еще сажен десять и ясно увидели героя!
- Слава Богу, - воскликнул Санко, - слава Богу! Милости просим, сударь, пожалуйте, с приездом поздравляю! Мы, право, боялись, чтоб вас там под заклад не оставили.
Дон Кишот ничего не ответствовал, потому что спал; его вытащили, положили на землю, расстегнули и начали трясти; герой открыл глаза и, окинув строгими взорами окружавших его, воскликнул:
- О любезные друзья! Для чего лишили вы меня прелестнейшего, восхитительнейшего зрелища? Ах! Как справедливо сказано, что истинное благополучие проходит, как сон, а удовольствия жизни, как утренний цвет, который к вечеру увядает! Сожалею, искренно сожалею о вас, о несчастный Монтесинос! О Дюрандар! О Белерма!5 6, коих слезы, изобильно текущие, источник составляют!
Санко и проводник с удивлением слушали Дон Кишота, произносящего с сильным чувством сии непонятные слова; просили его рассказать, что он видел в аду.
- Нет, друзья мои! Это не ад, - отвечал он, - но вместилище удивительных чудес. Садитесь... слушайте... и верьте.
Примечания
1 -- Монтесинос - герой каролингских романсов, не имеющий прообраза во французской эпике. Согласно преданию, отец Монтесиноса, граф Гримальтос, был оклеветан предателем Томильясом и отправился вместе с женой в изгнание, где у него в пустынной местности, в горах (Монтесинос - производное от monte -- гора) рождается сын. Когда Монтесинос становится взрослым, он приезжает в Париж и убивает Томильяса. См. также прим. 54 к гл. XVI, т. IV.
2 "Превращения", забавное подражание Овидиевым... "Метаморфозы, или Испанский Овидий", название, придуманное Сервантесом в подражание "Метаморфозам" римского поэта Овидия.
3 "О начале всех вещей" -- В подлиннике: "Дополнение к Виргилию Полидору", т. е. "Дополнение" к трактату итальянского историка Вергилия Полидора (ок. 1470 - ок. 1550) "Об изобретателях".
4 ...сто сажен... "сажень".
5 -- Герои старинных испанских романсов. Дурандарт сражался в Ронсельванском ущелье и умер на руках у Монтесиноса. Белерма - его возлюбленная.
6 О, унылый Гвадианна! О, вы, печальные дочери Рюйдеры, коих слезы, изобильно текущие, источник составляют! -- С рекой Гваднаной и ее притоками, так называемыми лагунами Руидеры, связана народная легенда, которую Сервантес положил в основу рассказа Дон Кихота о пещере Монтесиноса.