| Автор: | Сервантес М. С., год: 1616 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА XXI
Дон Кишот рассказывает о чудесах, виденных им в Монтесиносской пещере
Опускаясь, друзья мои, по вашей веревке во глубину сей бездны, и будучи уже в далеком расстоянии от света, приметил я пространную пещеру со сводом, слабо озаренную лучами дня, которые блистали с земной поверхности, и решился войти в нее; кричал вам несколько раз, чтобы вы перестали опускать веревку, но вы не могли меня слышать; итак, видя, что веревка все опускалась, я склал ее в кучу на скале, отпавшей от горы, и сел на ней отдохнуть. Не успел я сесть, как самый сладкий сон овладел моими чувствами; пробуждаюсь и вижу себя на средине прекрасного луга, где природа, казалось, нарочно соединила все свои прелести; смотрю, вглядываюсь, чувствую, что я не сплю; уверяюсь, что все это не мечта, иду через луг: вдруг представляется глазам моим великолепный хрустальный замок, который неописанным блистанием ослепляет мои взоры; изумрудные вороты отворяются; из них выходит тихими шагами старец в зеленой одежде, багряной мантии, с черною бархатною скуфьею на голове7; седые волосы его развевались по плечам, а борода, чистейшему льну подобная, лобзаемая зефиром, досягала колен; в руках имел он четки, которых зерна, в орех величиною, были разделены алмазами, каждый с большое страусово яйцо. Не могу вам изъяснить, что я почувствовал при виде сего величественного старца.
Он приближается ко мне, я останавливаюсь:
- Давно, - говорит он, - давно мы ожидаем тебя, неустрашимый Дон Кишот! Следуй за мною, достойный рыцарь; судьба повелевает мне открыть тебе тайны сего хрустального замка, в котором я бессменный алькад. Ты видишь перед собою Монтесиноса!
- Ты - Монтесинос? - воскликнул я с удивлением. - Ах! Скажи скорее, что ты сделал по смерти друга твоего, храброго Дюрандара? Исполнил ли его последнюю волю? Вручил ли геройское сердце любезной Белерме?
- Все сделал! - отвечал Монтесинос. - Иди за мною, я приведу тебя в объятия самого Дюрандара.
Мы идем по длинным переходам, наконец, вступаем в небольшую залу, просто отделанную; тут вижу мраморный гроб искуснейшей работы и в нем человека, совершенно живого, с мясом и костьми; незнакомец казался сонным; правая рука его закрывала левый бок.
- Вот, друг мой Дюрандар, - сказал Монтесинос в слезах, - герой, пример любовников и рыцарей, известный вам французский чернокнижник Мерлин8, которого все почитали сообщником дьявола, очаровал его здесь вместе со многими несчастными, которых вы узнаете; хотя мой любезный Дюрандар очень давно умер за несколько перед сим веков, хотя я и вынул из груди его сердце, но все это не мешает ему стонать и жаловаться. В ту минуту Дюрандар томным голосом произнес следующие слова:
- Отнес, отнес! Любезнейший брат, - отвечал старец, ставши на колена, - будь покоен, я открыл твердую грудь твою, вынул из нее бережно твое храброе сердце, бальзамировал его, завернул в кружева, обвил алыми лентами, не забыл тебя похоронить, потом отправился во Францию и отдал сей бесценный подарок неутешной Белерме. С тех пор не знаю, как Белерма очутилась здесь вместе с тобою, со мною, с твоим оруженосцем, Гвадианною, с доброю дуэнною Рюйдерою, с семью ее дочерьми, двумя племянницами и многим множеством несчастных, очарованных могуществом Мерлина. Мы живем здесь более пяти сот лет; все, слава Богу, здоровы, кроме дуэнны Рюйдеры, которая с дочерьми и племянницами беспрестанно плакала, плакала и, наконец, превратилась в источник. Маленькое несчастие приключилось и твоему верному оруженосцу Гвадианне: он вдруг сделался рекою и, заметив свою жидкость, так опечалился разлукою с тобою, что скрылся в недрах земли; но судьба принудила его опять выйти на ее поверхность, и теперь он орошает струями своими Португалию. В продолжении пяти сот лет я каждый день пересказываю тебе одно и то же; ты мне никогда не отвечаешь, и я должен, наконец, к совершенному моему прискорбию, заключить из сего, что ты несколько недоверчив. Сегодня могу тебя обрадовать приятнейшим известием: к нам приехал славный Дон Кишот, которого прибытие возвестил Мерлин. Надеюсь, что этот герой избавит всех нас, заключенных, от очарования; ты сам знаешь, что такие великие дела предоставлены одним великим людям!
- Увы! Любезный брат, - сказал Дюрандар слабым голосом, - желаю сего, хотя не надеюсь; но чему бы ни надлежало случиться, вооружимся терпением и ко всему приготовимся!
Он замолчал и повернулся на бок.
В сню минуту слух мой был поражен воплем и стенанием; я оборотился и увидел в другой горнице сквозь хрустальную стену множество прекраснейших женщин в трауре, с растрепанными власами, унылых, плачущих и тихо идущих одна за другою. За ними шла женщина, печальнее других одетая; черный флер висел на главе ее9 довольно редкие и кривые, но превосходящие белизною очищенный миндаль10; в руках имела она платок, в котором что-то было завернуто; из глаз ее, неподвижно на платок устремленных, лились ручьями слезы.
- Вот Белерма с своими женщинами, вместе с нею очарованными, - сказал старец, - четыре раза в неделю сия неутешная любовница приходит к Дюрандару и плачет с церемониею над его гробом. Вы, может быть, найдете в ней меньше прелестей, нежели сколько найти надеялись; но пять сот лет ежеминутного огорчения почти всегда повреждают черты и свежесть прекрасного лица. Вы видите, как она бледна и как глубоко впали глаза ее; не подумайте, однако ж, чтоб нездоровье было тому причиною. Нет! Белерма, всегда, слава Богу, здорова; одна горесть снедает ее во цвете юности; иначе она бы могла равняться даже с несравненною Дульцинеею Тобозскою!
- Пожалуйте, дон Монтесинос, - отвечал я с важностию, - воздержитесь от сравнений, которые не всем нравиться могут! Дульцинея есть то, что она есть, Белерма имеет достоинство; не будем об этом спорить!
Монтесинос извинился, и мы осталась друзьями.
- И не потузили вы хорошенько этого старика, - воскликнул Санко, - и не выдрали ему бороды!
- Нет, - отвечал рыцарь, - он извинился и тем загладил вину свою перед Дульцинеею; я никогда не забываю должного почтения к старикам, особливо к очарованным.
- Государь мой! - сказал молодой студент. - Я никак понять не могу, чтобы в такое короткое время пребывания вашего в пещере могло случиться с вам столько приключений; вы часу в ней не пробыли.
- Как часу! - воскликнул герой. - Я счел три восхождения и захождения солнца, и мне очень памятно, что важнейшее приключение случилось в третий день пребывания моего в хрустальном замке!
- Какое? - спросил Санко.
- Я гулял с Монтесиносом, - продолжал путешественник, - по тому цветущему лугу, который я уже вам описывал; вдруг вижу трех деревенских девушек, играющих между собою на зеленом дерне; сходство их с теми красавицами, которых мы с тобою встретили на Тобозской дороге, меня удивило, восхитило! Я спросил у любезного своего спутника:
- Кто таковы эти поселянки?
- Я их не знаю, - отвечал Монтесинос, - они здесь очень недавно: должно думать, что они также какие-нибудь очарованные принцессы; ибо здесь вместилище всех очарованных смертных.
Не сомневаясь более, чтобы одна из них не была Дульцинея, моя владычица, я бросился к ней, узнал ее, хотел с нею говорить; но, увы, не удостоив меня ни одного слова, ни единого взгляда, она убежала, как робкая серна. Я остался с простертыми руками, безмолвный, горестный, пожирал свои слезы и уже готовился последовать бегущую, как вдруг хрустальный замок, луг, Монтесинос, все предметы исчезли; я вас увидел перед собою.
- Ах, Боже мой! - воскликнул Санко, ударив себя по лбу. - Возможно ль, чтобы колдуны, волшебники имели такую власть, что даже свели с ума моего господина; прошу вас, сударь, ради всех святых, не сказывайте в городе никому об этом прекрасном приключении: подумают, что вы безумный.
такие услышите чудеса, и то, чему теперь не верите, покажется вам тогда натуральным и обыкновенным.
Примечания
7 ...скуфьею на голове... -- Скуфья - комнатная шапочка.
8 ...французский чернокнижник Мерлин...
9 ...флер висел на главе ее... -- Флер - прозрачная редкая ткань.
10 ...брови густые, в два пальца шириною, совершенно сросшиеся, расплющенный нос, большой рот, зубы, довольно редкие и кривые, но превосходящие белизною очищенный миндаль... -- Портрет Белермы создан Дон Кихотом под влиянием развлекательного трактата Херонимо Кортеса "Книга о природной физиогномистике и разные секреты природы" (1598). В частности, в трактате говорилось, что "сросшиеся брови" - признак коварства и т. д.