| Автор: | Сервантес М. С., год: 1616 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА XXXIX
Беды за бедами
Между тем герой ламанхский, смущаемый нежными жалобами страстной Альтизидоры, огорченный отсутствием своего оруженосца и необъятною прорехою на зеленом чулке своем, не находил спокойствия в уединенном ложе. Лишь только занялась заря, он встает, надевает свой лосиный камзол, свои большие сапоги с раструбами, свою алую епанчу и зеленую бархатную шапку и идет во внутренние комнаты дожидаться выхода герцогини. Первые встретились ему Альтизидора и ее подруга. Альтизидора, при виде любезного ей рыцаря, падает без чувств на руки своей приятельницы, которая спешит расшнуровать ее. Герой хочет сам подать ей помощь; но скромная наперсница отталкивает его с досадою!
- Рыцарь, не подходите, - восклицает она, - по тех пор, пока будете жить под одною кровлею с нами, по тех пор эта несчастная не перестанет мучиться и плакать. Удалитесь, повторяю вам! Неблагодарные ни на что не надобны.
- Я оставляю вас, милостивая государыня, - отвечал герой. - Надеюсь, что этот случай не будет иметь никаких дурных следствий, и прошу вас покорно принести в мою комнату какой-нибудь музыкальный инструмент, которым бы я мог себя аккомпанировать.
С сими словами герой, потупив глаза, входит в комнату герцогини, которая уже отправила к Терезе письмо и подарок ее великодушного супруга. Этот день провели в приятных разговорах, гуляли, слушали музыку и прочее. Ввечеру герой нашел в своей спальне на столе цитру и, благодаря случай, доставивший ему тот самый инструмент, на котором он играл не так худо, как на других, сел на балкон; растворил жалюзи и запел немного сиповатым голосом следующий романс, который герцогиня и все её девушки, находившиеся тогда в саду, подслушали.
Он еще не успел допеть последнего куплета, как вдруг из окна, находившегося над самым балконом, бросили на него целый мешок кошек, которые имели на хвостах гремушки. Звук их падения испугал герцога и герцогиню, которым Альтизидора ничего не сказала о сей новой выдумке. Дон Кишот вздрогнул, оторопел; но, вспомнив, что надобно побеждать колдунов неустрашимостию, обнажил меч и начал преследовать кошек, которые, пороняв и загасив свечи, бегали по комнате, сверкали глазами и страшно мяукали. Герой в потемках, оглушаемый гремушками, махал мечом, рубил, колол и кричал без памяти:
со множеством слуг вбегают в его спальню и находят его в страшной борьбе с четвероногим колдуном, который держался крепко за нос, мурчал, пыхтел, фырскал и не покорялся. Хотели подать помочь рыцарю.
- Не приближайтесь, - воскликнул он, - я один слажу с этим проклятым чародеем, как бы он ни вертелся!
По счастию, кошка, испуганная светом и людьми, сама спрыгнула с носу и убежала; а герцогиня, недовольная такою шуткою, которая стоила крови Дон Кишоту, велела приложить к ране его пластырь и поручила должность лекаря прекрасной Альтизидоре. Альтизидора, обвивая полотном лицо раненого рыцаря, сказала ему на ухо:
- Господин рыцарь! Иногда волшебники отмщают за нежное сердце, которого любовь в пренебрежении.
Дон Кишот притворился, будто не слыхал ее слов, поблагодарил герцога и герцогиню за милости, ему оказанные; уверил их, что ему известны враги, против него вооружившиеся, и просил, как скоро перевязали его раны, чтобы оставили его в покое.
6 Однажды Бог любви, с Кипридой разлученный... Когда её люблю, то Богом ранен я! -- Романс Дон Кихота, построенный в романе Сервантеса на противопоставлении страсти и возвышенной любви, Флориан заменяет в своем переводе совершенно другим произведением, хотя и того же жанра. Его романс, во-первых, почти вдвое короче, во-вторых, он строится на оригинальной образной системе и сюжетной ситуации. Французский романс роднит с испанским только общая тема: оппозиция любви и страсти. Жуковский переводит стихотворение Флориана весьма точно, внося от себя лишь некоторые детали, напр.: во французском романсе ребенок крадет у заснувшего Амура лишь несколько стрел, у Жуковского "ребенок... колчан его украл", у Флориана лже-Амур окружает себя кокетками, которые и составляют его "двор", в русском переводе возомнивший себя Амуром "мыслит, что ему покорен целый свет". Изменены характеристики образа Амура, у Флориана он скромен, нежен и постоянен, он - бог ("discret, délicat et constant", "un dieu"), y Жуковского - "Амур есть царь сердец; он их судьбой владеет! / Амур - бессмертный бог" и т. п. До нас дошел черновой вариант перевода Жуковского (л. 12), в составе подборки под заголовком "VI", пронумерованный слева сверху цифрой "14":