Дон-Кихот Ламанчский (Часть первая). Глава XIX, о мудрых речах Дон-Кихота, о мертвом теле и о других интересных событиях.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский (Часть первая). Глава XIX, о мудрых речах Дон-Кихота, о мертвом теле и о других интересных событиях. (старая орфография)

ГЛАВА XIX,
о мудрых речах Дон-Кихота, о мертвом теле и о других интересных событиях.

- Знаете, что, ваша милость?-- начал Санчо.-- Мне кажется, Господь посылает вам все эти несчастия в наказание за то, что вы не сдержали своего обета: не кушать со скатерти, не разговаривать с женщинами и вообще не делать многого другого, чего вы наобещали, пока не добудете шлема этого... как его?.. Маландрома, что и... Одним словом, того мавра, о котором вы мне рассказывали.

- Да, ты, пожалуй, и прав, друг Санчо,-- ответил Дон-Кихот.-- Клянусь Богом, я совсем забыл об этом!.. Должно-быть и на тебя пала часть наказания за то, что ты не напомнил мне о моей клятве. Я употреблю теперь все усилия, чтобы загладить свою вину. Это, впрочем, и не особенно трудно, так как рыцарский устав представляет полную возможность искупить всякий грех, как бы он ни был велик. Я научу и тебя, как очищать свою совесть.

- Чего мне очищаться, когда я не давал никаких клятв.

- Ты-то не давал, зато слышал, как клялся я, а потому твоею святою обязанностью было останавливать меня от нарушения моих обетов. Раз ты этого не сделал, то и на тебя ложится вина в соучастничестве со мною в клятвопреступлении, т.-е. в большом грехе.

- Ну, делать нечего, буду стараться загладить свой грех, как вы мне укажете. Только прошу вас не подводить меня опять. Вы не будете исполнять своих клятв, а я должен буду отвечать за это,-- слуга покорный! Почем я могу знать, в чем вы клянетесь про себя и потом не исполняете своих клятв? Я в вашей душе не сижу, а следовательно и не могу проверять вашей совести. Большое удовольствие отвечать за другого, когда...

- Да перестань ты, ради Бога, ворчать, Санчо! У меня и без того голова кругом идет... Смотри, уже смеркается, а нигде не видно никакого жилья. Этак нам придется ночевать в чистом поле и вдобавок с пустым желудком... В сумке оставалась еще провизия?

- Нет, ваша милость; там были только разные перевязочные средства и кое-какие мелочи. Я хотел было запастись едой и вином в той... в том заколдованном замке, в котором мы ночевали, но забыл из-за тех проклятых привидений, которые так славно отделали нас на чердаке...

- На чердаке? Опомнись, Санчо: роскошнейшую спальню, предназначенную для благородных рыцарей, ты называешь чердаком. Это ни на что не похоже!

- Ну, в той заколдованной спальне, представлявшейся мне старым, развалившимся чердаком,-- все равно.

Толкуя о фантастических замках, волшебниках, заколдованных принцессах и тому подобных чудесах, наши путники, несмотря на спустившийся мрак, продолжали ехать вперед. Они умирали с голода и просили Бога привести их опять хотя в каким-нибудь пастухам, которые могли бы накормить их и дать им приют на ночь.

Вдруг они увидели двигающуюся им навстречу процессию с факелами, ярко светившимися вдали. Процессия эта была так велика, что, казалось, и конца ей не было. Не будучи в состоянии объяснить себе, что бы это значило, Санчо с испуга совсем растерялся, да и Дон-Кихот тоже пришел в полное недоумение, глядя на это странное шествие.

Придержав своих животных, рыцарь и его оруженосец безмолвно глядели на огненную линию, тихо приближавшуюся к ним. Санчо трясся всем телом, и у его господина мороз пробегал по коже. Тем не менее к чести рыцаря нужно сказать, что он первый овладел собою и сказал:

- Нет никакого сомнения, что мы стоим лицом к лицу с новым приключением, в котором я призван выказать всю свою силу и все свое мужество.

- Ох, Господи!-- воскликнул Санчо.-- Да где же мне взять ребер для этого нового приключения? Очевидно, это опять какие-то колдуны или привидения, с которыми невозможно справиться простым людям, в роде меня, да и самим рыцарям...

- Будь покоен, мой друг,-- перебил Дон-Кихот.-- Какие бы это ни были могущественные волшебники или духи, я не позволю им дотронуться до тебя даже пальцем. Если я не поспел тебе на помощь утром, когда тебя подбрасывали на воздух, то это только потому, что я быль прикован к седлу и не мог перескочит через забор; а теперь мы в чистом поле, и я ни на шаг не отстану от тебя.

- А если вас опять околдуют так, что вам нельзя будет помочь мне? Ждать хорошого тут нечего... вон их сколько ползет на нас!

- Ну, хорошо, посмотрим, что будет,-- сказал оруженосец, стараясь прибодриться.-- Авось Господь заступится за нас хотя на этот раз, видя наше искреннее раскаяние в прошедших грехах.

- Конечно, Санчо. Уповай на Его милосердие, и ничего худого с тобою не случится... Однако отодвинемся немного в сторону, а то как бы не стали пугаться наши животные.

Рыцарь и оруженосец отъехали на несколько шагов от дороги и остановились, не спуская глав с шествия. Вскоре они могли различить толпу мужчин, покрытых белыми покрывалами.

При виде этого странного зрелища расхрабрившийся было Санчо снова до такой степени струсил, что зубы его застучали как в лихорадочном ознобе. Ужас его усилился, когда он разглядел посреди толпы человек двадцать всадников тоже в белом и с факелами в руках; лица у этих всадников были точно каменные. Далее следовали траурные носилки, сопровождаемые шестью другими всадниками в длинных черных мантиях, спускавшихся до самых копыт их мулов.

Шествие двигалось очень медленно. По временам среди толпы слышались жалобные причитания.

Принимая во внимание глухую полночь и совершенно пустынное место, не должно удивляться, что Санчо был уверен, что это шествие привидений. А что касается Дон-Кихота, постоянно бредившого о сверхъестественных приключениях, то он был вполне убежден в этом, и чем сильнее трусил первый, тем более возрастало мужество последняго.

- Как я счастлив,-- говорил он,-- что Небо дает мне наконец столь желанную возможность прославить свое имя! Это, наверное, везут мертвого или раненого на смерть рыцаря, отомстить за которого его врагам предназначено мне... Смотри, Санчо, как храбро я выполню возложенную на меня Провидением задачу, и подивись мне!

Поправившись в седле, он крепко обхватил правою рукой пику и с решительным видом выехал снова на середину дороги, успокаивая ласковыми словами своего Россинанта, начавшого было вертеть ушами.

Когда первый ряд процессии приблизился к нему в упор, Дон-Кихот крикнул громовым голосом:

- Эй, кто бы вы ни были, остановитесь! Отвечайте мне: кто вы, куда отправляетесь, и что лежит у вас на носилках? Судя по всему, вы или жертвы великого злодеяния, или сами злодеи, совершившие какое-нибудь страшное преступление... Отвечайте же! Я призван Небом отомстить за вас или наказать вас...

- Нам некогда давать вам отчет,-- ответил один из всадников,-- до гостиницы еще далеко, а мы спешим. Потрудитесь дать нам дорогу.

Оскорбленный этим ответом, Дон-Кихот схватил ближайшого из мулов за узду и снова крикнул:

- Повторяю вам: остановитесь и будьте повежливее со мною... Отвечайте на мой вопрос, если не хотите, чтоб я вызвал вас всех на битву со мною!

Испуганный мул встал на дыбы и сбросил с себя всадника. По адресу Дон-Кихота послышались ругательства. Это побудило взбешенного рыцаря броситься на другого всадника. Ударом пики он вышиб его из седла; та же участь постигла третьяго, четвертого и так далее. Рыцарь гарцовал посреди толпы, победоносно сбрасывая направо и налево всадников и опрокидывая пеших. Можно было подумать, что у Россинанта вдруг выросли крылья,-- так быстро и легко он носился с сидевшим на нем богатырем, торжествовавшим победу над столькими противниками.

Думая, в свою очередь, что имеет дело с злым духом или, по крайней мере, с каким-нибудь разбойником-головорезом, толпа в ужасе разбежалась во все стороны, не покидая, однако, своих факелов. Со стороны можно было подумать, что это ряженые во время карнавала, вздумавшие погулять ночью в пустынном месте и чем-нибудь напуганные. Длинные мантия заставляли бегущих путаться в складках и спотыкаться.

Дон-Кихоту не трудно было расправиться с целою толпой таких трусов. Некоторые из бежавших вообразили, что, действительно, видят в его лице самого чорта, вырвавшагося прямо из ада, чтобы отнять у них покойника, лежавшого на носилках, так как это была похоронная процессия, на которую напал наш герой.

Санчо глядел выпуча глаза на всю эту сцену, удивляясь храбрости и ловкости своего господина и бормоча про себя: "А ведь мой рыцарь и правда, должно-быть, такой герой, как он говорит о себе!"

Всем вышибленным Дон-Кихотом из седла вскоре удалось подняться, снова сесть на своих мулов и скрыться. На земле остался только тот, которого сбросил с себя сам мул, когда рыцарь подхватил его под уздцы. Заметив лежавшого на земле человека с факолом в руке, который еще горел, Дон-Кихот крикнул ему, чтоб он сдался, если не желает быть убитым на месте.

- Я уж и так сдался,-- ответил тот,-- и, кажется, при падении я сломал ногу, и потому не могу подняться. Если вы, сенор, дворянин и христианин, то вы не будете убивать беззащитного лиценциата первой степени. Вы этим совершили бы совершенно безполезное преступление.

- Не чорт, а злая судьба моя...

- Судьба ваша, действительно, будет незавидная, если вы тотчас же не ответите на все мои вопросы,-- продолжал Дон-Кихот.

- На все, на что хотите, я отвечу вам,-- поспешно заявил лиценциат.-- Прежде всего я должен сказать вам, что меня зовут Алонзо Лопецом. Я родом из Альковенды и еду из города Баеса в компании с одиннадцатью другими церковнослужителями в Сеговию. Мы провожаем тело одного дворянина, умершого в Баесе, где он сначала и был погребен, но его родственники потребовали, чтобы тело его было вырыто и перенесено в Сеговию, в семейный склеп. Те, которые шли с нами пешком, все его родные и друзья.

- А кто убил его?-- спросил рыцарь.

- Бог наслал на него злокачественную лихорадку,-- ответил Алонзо Лопеп.

- Это дело другое. Следовательно, мне некому мстить за его смерть и остается только покорно склонить голову перед Высшею Волей... Знайте, что я странствующий рыцарь Дон-Кихот Ламанчский, всецело посвятивший себя на служение добру, на возстановление истины и попрание зла, которое я неусыпно отыскиваю, странствуя по свету.

- Судя по тому, что вы причина моего настоящого положения и предстоящей мне, должно-быть, хромоты, я невольно прихожу к заключению, что вы иногда попираете вместе со злом и добро,-- со вздохом заметил лиценциат.-- Очевидно, вы немного пересолили своим рвением служить только истине... А что касается меня, то могу вас уверить, что величайшее зло и ужаснейшая несправедливость для меня заключается именно в моей настоящей встрече с вами.

- Увы, на свете не все так делается, как бы следовало!-- сказал Дон-Кихот.-- Вольно же вам рыскать ночью по пустыням, разыгрывая из себя привидений с факелами в руках! Я сначала принял было вас за чертей, овладевших чьею-нибудь грешною душой, и хотел, исполняя свой долг, вырвать ее у вас. Потом я заподозрел в вас злоумышленников, и опять-таки долг повелевал мне остановить вас и потребовать у вас отчета, и в случае, если бы мои подозрения оправдались, наказать вас.

- Ну, значит, вышло такое дурное стечение обстоятельств, которого никто не мог предвидеть... Прошу вас об одном, господин странствующий рыцарь, волею судеб лишивший меня возможности совершить мою

- Что же вы молчали об этом до сих пор!-- вскричал Дон-Кихот.-- Санчо! Санчо, иди скорее сюда!.. Санчо, где же ты?

Оруженосец хотя и слышал зов своего господина, но не спешил на него, будучи занят более интересным делом: он подбирал свертки и узлы с провизией, которые везли с собой лиценциаты и растеряли во время бегства. Сняв с себя камзол и устроив из него мешок, он складывал в него находку и только тогда подбежал к Дон-Кихоту, когда крепко пристроил этот импровизированный мешок на спине своего осла.

Когда бедный лиценциат, нога которого оказалась сильно вывихнутою, а не сломанною, как он думал, дружными усилиями рыцаря и его оруженосца был вытащен из-под мула и посажен на седло, Дон-Кихот попросил извинения за невольное оскорбление священнослужителей и пожелал им всем счастливого дальнейшого пути. Санчо же от себя добавил:

- Отец мой, если ваши спутники спросят вас, кто тот храбрый рыцарь, который обратил их в бегство, то скажите им, что это знаменитый Дон-Кихот Ламанчский, рыцарь "Печального Образа".

- Санчо, почему ты назвал меня рыцарем "Печального Образа"?

- Потому, что я никогда еще не видал вашу милость таким жалким, истерзанным и измученным, как сейчас, при свете факелов. Это, конечно, оттого, что вас так много колотили в эти дни.

- Нет, Санчо, это совсем не оттого,-- возразил Дон Кихот.-- У всех прежних знаменитых рыцарей были прозвища: рыцарь "Пылающого Меча", рыцарь "Единорога", рыцарь "Дев", рыцарь "Феникса", рыцарь "Грифа", рыцарь "Смерти" и так далее. Не должен, конечно, и я остаться без прозвища, и потому дух моего будущого историка вложил тебе в уста то прозвище, которым ты сейчас назвал меня. Отныне я так и буду называть себя рыцарем "Печального Образа" и при первом удобном случае велю нарисовать на своем щите соответствующую фигуру, по которой меня можно было бы узнать сразу, без всяких разспросов.

- Охота вам тратиться на это, ваша милость, когда вам достаточно только показать свою собственную фигуру, чтобы вас сейчас же признали за рыцаря "Печального Образа"!-- воскликнул оруженосец.-- Я говорю не шутя: от побоев, от голода и от потери зубов вы имеете удивительно печальный вид.

- Знаешь что, мой друг?-- сказал он, помолчав немного.-- Ведь я подлежу отлучению от Церкви за то, что поднял руку на церковнослужителей... Впрочем, на самом-то деде я поднял пику, а не руку, и не имел ни малейшого намерения совершать такого преступления. Я верный сын католической Церкви и уважаю все, что имеет к ней какое-либо отношение. Я думал, что это злые духи или разбойники, против которых я обязан выступать с оружием. Положим, с рыцарем Сидом Рюи-Диазом был такой случай: однажды он опрокинул на глазах самого его святейшества папы сидение одного посла, и за эту дерзость папа отлучил его от Церкви, хотя рыцарь поступил так, как ему повелевали честь и дол... Однако что же мы не посмотрели, действительно ли на носилках несли труп? Может-быть там было еще что-нибудь. Не догнать ли нам носильщиков, Санчо, и не заставить ли их показать то, что они несут?

- Нет, ваша милость,-- возразил Санчо,-- не советую вам делать этого. Людям, которых вы так храбро разогнали, может прийти в голову желание отомстить вам, если они еще раз увидят вас, и тогда не только будут пересчитаны ваши ребра, но достанется и моим. Уберемся-ка лучше отсюда по добру, по здорову. Провизии у нас теперь вдоволь, так как я подобрал все, что растеряли беглецы, и недалеко отсюда должны быть горы, в которых мы отлично можем укрыться и основательно закусить после всех наших подвигов. Вспомним пословицу "Пусть мертвый отправляется в могилу, а живой - на пажити" и поедем дальше.

С этими словами Санчо взял под уздцы своего тяжело нагруженного осла и двинулся вперед; Дон-Кихот молча последовал за ним, сознавая его правоту.

Через полчаса они очутились в горах, где и расположились отдохнуть и утолить свой голод вкусными яствами, так кстати попавшимися им под руку. К сожалению, у них не было ни одного глотка, чем бы они могли утолить мучившую их жажду.