Дон Кихот Ламанчский.
Глава II

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон Кихот Ламанчский. Глава II (старая орфография)

ГЛАВА II

ПАСТУХ И ХОЗЯИН. - БОЛЬШОЕ СРАЖЕНИЕ. - ДОН КИХОТА ПРИВОДЯТ ДОМОЙ. - СОЖЖЕНИЕ ЕГО БИБЛИОТЕКИ. - НОВЫЕ ПРИЧУДЫ.

Начинало светать, когда Дон Кихот вышел из гостиницы. Он поехал по дороге к своей деревушке, решившись последовать советам трактирщика относительно денег и оруженосца, которыми ему было необходимо обзавестись. Вдруг, в чаще леса, он услышал жалобные крики. - "О, какое счастие! воскликнул он: - небо дозволяет мне ныне же исполнить священнейший долг моего звания". Он немедленно направляет шаги к тому месту, в котором послышались крики, и видит молодого человека, нагого от пояса до верху, привязанного к дубу. Высокий и сильный крестьянин бил его ремнем, сопровождая каждый удар советом или выговором. Несчастный кричал: "Простите, простите! Впредь я буду старательнее пасти стадо!"

Дон Кихот, видя это варварство, берет копье на перевес и восклицает крестьянину грозным голосом: "Невежливый рыцарь, вы поступаете, как бездельник; садитесь на лошадь и защищайтесь!"

Крестьянин, считая себя уже мертвым при виде этого вооруженного привидения, отвечал подобострастно: "Господин рыцарь! мальчишка этот у меня наемный и так худо пасет моих баранов, что не проходит дня, в который бы у меня не пропадало по барану".

-- Настоящая причина, почему он меня бьет, - отвечал пастух: - та, что не хочет мне заплатить жалованья за девять месяцев, по семи реалов за месяц.

-- Я ему должен гораздо менее, - возразил крестьянин: - из этой суммы надобно вычесть три пары башмаков и плату за два кровопускания, за которые я заплатил, когда он был болен.

-- Скорее же отвяжите этого мальчика, - прервал его Дон Кихот: - и заплатите ему немедленно, или я вас уничтожу; ваши вычеты будут ему зачтены за побои.

-- К несчастию, у меня с собою нет денег, - сказал крестьянин, поспешно отвязывая пастуха; - но пусть Андрес пойдет со мною домой, и я ему заплачу до последняго мараведи.

-- Избави Бог, - воскликнул пастух: - когда мы отойдем от вас, он с меня сдерет кожу.

-- Он не посмеет сделать ничего, - возразил наш герой: - в этом ручается его уважение ко мне; когда он мне поклянется честным словом рыцаря, я его отпущу и поручусь за уплату.

Крестьянин тотчас поклялся именем всех возможных рыцарских орденов, и Дон Кихот, пришпорив Росинанту, удалился рысью.

Когда он скрылся из глаз, крестьянин сказал пастуху:

-- Пойдем же за расплатою, назначенною мне этим защитником притесненных.

-- Хорошо, - отвечал Андрес: - не то, я тотчас же отыщу и приведу сюда этого доброго рыцаря, который вас накажет.

-- Разумеется; но, чтобы увеличить плату, нужно прибавить долг...

И, схватив пастуха, он его опять привязал к дубу и начал бить так крепко, что бедняжка лишился чувств. Наконец, отвязав его, сказал:

-- Ступай за своим защитником; посмотрим, как-то он защитит тебя.

Между тем, наш герой продолжал свой путь, гордясь, что отвратил жестокую несправедливость. Влекомая инстинктом, Росинанта, которою Дон Кихот и не правил, машинально направилась к конюшне, как вдруг в некотором разстоянии показалось несколько человек верхом. Это были, как оказалось впоследствии, Толедские купцы, ехавшие за шелком в Мурсию. Они ехали вшестером, с зонтиками; за ними следовали четверо слуг верхом и трое пеших погоньщиков лошаков.

Дон Кихот вдруг вообразил себе, что его ожидает новое приключение и, поместившись посреди дороги, закричал дерзким голосом проезжим: - Не смейте ехать далее, если не признаете странствующого рыцарства самым благородным, самым великолепным и самым священным учреждением на земли!

Удивленные этим, купцы остановились, чтобы разсмотреть странную фигуру нашего героя; но один из них, нетерпеливее других, вскоре воскликнул:

-- Какую чепуху несет этот съумасшедший?

-- Странствующее рыцарство не пустяки, презренные канальи! отвечает Дон Кихот, пылая гневом: - Вы тотчас же поплатитесь за ложь и поругание.

При этих словах он бросается с копь, ем в руке на того, кто с ним начал говорить, но Росинанта спотыкается и падает с седоком, который, при щите, шпорах и тяжести вооружения, никак не может подняться с земли. Если усилия его были тщетны, то язык не оставался праздным: - "Не убегайте трусы, - кричал он: - не упади мой конь, я бы вас уже наказал порядком." Один погоньщик лошаков, выведенный из терпения бранью и хвастовством его, вырвал из рук рыцаря копье, переломил его в куски и, вооружась обломком, сломил и его на спине Дон Кихота. После одного обломка, он поднял другие и прекратил побои только тогда, когда избил нашего героя, как хлеб под молотилом. Довершив дело с последним обломком, погонщик догнал своих седоков, которые уже продолжали путь.

Оставшись один, Дон Кихот вновь попытался встать на ноги; но избитый и почти изнемогший, он был принужден остаться на земле и, лежа, припоминал себе, как бы в утешение, все подобные неприятности, случавшияся с странствующими рыцарями, его образцами. Невозможно было бы повторить все странности, которые он говорил вслух, пока его не увидел поселянин его деревни, только-что снесший рожь на мельницу и проходивший по дороге. Подойдя к нему, он отвязал полуизломанное забрало несчастного рыцаря, умыл ему лицо и вскоре узнал его.

-- Как! это вы, Дон Кихот? спросил он: - кто это вас так отделал? - Но на эти вопросы не было другого ответа, кроме новых глупостей. Поселянин, видя, что невозможно узнать ничего путного, с трудом посадил нашего героя на своего осла; потом, собрав все обломки оружия, даже щепы копья, связал их и прицепил к Росинанте. После того, он взял одною рукою лошадь под устцы, другою осла за поводья, и таким образом, в размышлении о беснованиях Дон Кихота, пошел к деревне. Когда они пришли домой, день уже начинал склоняться. Поселянинъпривел Дон Кихота к его дому, в котором все были в крайнем волнении от его продолжительного отсутствия.

Мирный судья и цирюльник, лучшие друзья Дон Кихота, были в ту минуту у него. Служанка кричала во всю мочь:

-- Что вы скажете на это, Перо Перес? (так звали судью). Вот уже шесть дней, как мой барин пропал без вести! Проклятые рыцарския книги! Клянусь небом, он помешался на них.

-- Ах, синьор Никола, - продолжала племянница, обращаясь к цирюльнику: - надобно знать, что дядя мой иногда просиживал за этими опасными романами по двое суток! Тогда часто он вдруг вскакивал, брал шпагу и бросался колоть стену, кричал во все горло, что поразил четырех великанов выше башен и, когда утомлялся, выпивал стакан холодной воды, утверждая, что этот драгоценный напиток подарен ему, для исцеления от ран, благосклонным к небу волшебником Эскифом.

-- Мы мало обращали внимания на опасность этих книг, - говорил судья: - но завтра же я подам сильный пример.

В эту минуту поселянин, приведший Дон Кихота, постучался в дверь. Отпирают, узнают чудака и бросаются целовать его.

-- Остановитесь! говорит им холодно Дон Кихот, сам не будучи в силах сойти с осла. - Я сильно ранен при падении моей лошади. Снесите меня на постель и приведите ко мне, если возможно, мудрую волшебницу, которая уврачевала бы мои раны.

-- Ну вот слышите-ли? кричала служанка. - Не говорила-ли я вам? Погодите, сударь, мы вас вылечим и без волшебницы.

Рыцаря отнесли в постель, и когда начали искать ран, не нашли ни одной.

-- Меня только помяло, - сказал он: - потому что когда я сражался с десятью ужасными гигантами, лошадь моя упала подо мною.

-- Так! он бредит великанами! заметил судья. - Завтра, никак не позже, все книги будут сожжены.

К Дон Кихоту обратились еще с другими вопросами, на которые он не отвечал, говоря только, что он голоден, и что его клонит ко сну. Желания его были исполнены.

На другое утро, когда рыцарь еще наслаждался сном, судья, в сопровождении друга своего цирюльника, пришел в дом больного и приказал открыть комнату с библиотекою. шлемянница и ключница вошли туда вместе с ними. Они нашли там около сотнитолстых книг и множество маленьких, в красивом переплете.

длинною палкою, с торжеством восклицала:

-- Слава Богу! Мы победили!

Эти радостные крики как бы пробудили Дон Кихота; в ту минуту он закричал во все горло:

-- Ко мне, ко мне, храбрые рыцари! недостойные одерживают победу!

Все прибежали к нему и нашли его возле постели сражающимся с воздухом, как в бреду. На него бросились и, отняв шпагу, с трудом опять уложили его в постель. Тогда он обратился к судье и сказал ему:

-- Не правда ли, очень стыдно, что, по милости чародея, главный, приз турнира достался придворным рыцарям, когда вся заслуга на нашей стороне?

-- Утешьтесь, - сказал ему судья: - счастие изменчиво, и что сегодня потеряешь, то наверстаешь завтра.

-- Вашими устами мед пить, господин министр юстиции, - отвечал Дон Кихот; - но теперь накормите меня.

Ему подали завтрак; насытившись, он тотчас же заснул.

В ту же ночь судья и цирюльник, желая пресечь зло в главном основании, приказали заложить дверь, ведущую в комнату с книгами, и научили племянницу, чтоб на вопрос Дон Кихота она ему отвечала, что книги унесены чародеем.

Через два дня после того, Дон Кихот встал с постели и тотчас же пошел в библиотеку. Представьте себе его удивление, когда он не нашел и дверей её. Он ходил взад и вперед, ощупывал стену и, не видя ничего, наконец решился спросить, что сталось с его книгохранилищем.

-- Престранное приключение, - отвечала племянница. - Во время вашего отсутствия, на облаке спустился к нам волшебник. Дракон нес его по воздуху. Он вошел в вашу библиотеку: что он там делал - не знаю; но, спустя несколько времени, вылетел в трубу, наполнив весь дом дымом. Улетая, он объявил, что называется Мугнатоном.

-- Это не Мугнатонь, - сказал Дон Кихот: - это Фрестон. Я его знаю; он мой злейший враг, потому что узнал чародейством, что покровительствуемый им рыцарь будет побежден мною.

-- Непременно так и будет, - отвечала племянница: - но, любезнейший дядюшка, зачем вам вмешиваться во все эти споры и странствовать по свету за приключениями?...

Дон Кихот не дал ей договорить, вскрикнул на нее, и дело на этом остановилось.

Наш рыцарь провел целые две недели, не говоря ничего о том, что замышляет новую экспедицию. Однако обстоятельства едва непринудили его отложить это предприятие; он скрытно уговаривал одного из соседних поселян следовать за ним в качестве конюха; то был честный, хотя и бедный человек, весьма недальняго ума. Герой наш надавал ему тьму обещаний. - "Очень легко", повторял он ему безпрерывно, "странствующему рыцарю приобрести начальство над островом." Санчо Панса (так назывался поселянин) особенно увлекся этою надеждою; решился бросить жену и детей и последовать за нашим героем. Приобретя конюха, Дон Кихот помышлял только, по совету трактирщика, как бы собрать денег. Он продал участок земли, заложил остальную часть, все с убытком, и заготовил себе довольно крупную сумму. Потом, исправив вооружение свое, он условился с Санчо о времени отъезда. Он ему наказал взять с собою, между прочим, мешок. Санчо обещал, что не забудет этого, и прибавил, что, не привыкнув много ходить пешком, намерен взять с собою осла, добрую и сильную скотину. Слово осел несколько поразило. Дон Кихота; но он все же согласился, размыслив, что отдаст своему конюху лошадь первого рыцаря, которого ему удастся победить.

Окончив все приготовления, Дон Кихот и Санчо отправились в дорогу ночью, не простившись ни с кем, и удалились так быстро, что к утру не боялись, чтоб их можно было догнать. Санчо Панса преважно ехал на своем осле, видя между мешками, одним для съестных припасов, другим для вина, и с нетерпением ожидая времени, когда его назначат начальником. Дон Кихот поехал опять по той же долине, в которой его так сильно безпокоили солнечные лучи во время первого странствования.

Санчо Панса, не могший долгое время оставаться в молчании, заговорил первый:

-- Не безпокойся, друг Санчо, - отвечал ему Дон Кихот: - я буду великодушнее, нежели ты думаешь; обыкновенно, странствующие рыцари для вознаграждения услуг своих конюхов ожидают, чтоб они состарелись, и тогда еще дают им какую-нибудь жалкую Провинцию, жалуя их графами или маркизами; но я, если небо продлить дни мои, завоюю, дней в шесть, такое большое государство, что отдам тебе одно из зависящих от него королевств.

-- Поэтому, я буду королем, - отвечал Санчо: - Тереза Гютиерес, наша ключнйщ, будет королевою, а мои малютки будут принцами-няфантами.

-- Кто может в этом сомневаться!

-- В этом отношении полагаюсь вполне на вас: такой добрый господин, ^гкак ^гвы, скажет, что мне взять и чего не брать.