Дон Кихот Ламанчский.
Глава III

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон Кихот Ламанчский. Глава III (старая орфография)

ГЛАВА III.

КАКИМ ОБРАЗОМ ХРАБРЫЙ ДОН КИХОТ ОКОНЧИЛ ПРИКЛЮЧЕНИЕ С ВЕТРЯНЫМИ МЕЛЬНИЦАМИ. - ПОЕДИНОК ОТВАЖНОГО БИСКАЙЦА С ХРАБРЫМ ГЕРОЕМ ЛАМАНЧСКИМ.

В это время Дон Кихот увидел вдали от тридцати до сорока ветряных мельниц.

-- Друг, - закричал он: - счастие благоприятствует нам. Видишь ли это скопище великанов?

-- Каких великанов?

-- Тех, которые перед нами, с огромными руками, мили в две длиною.

-- Берегитесь, сударь; это ветряные мельницы, и вы принимаете крылья мельниц за руки.

-- Это великаны, говорю тебе; добычею с них начнем наше обогащение. Помолись за меня, покуда я буду сражаться с противником, превосходящим меня силою.

При этих словах он пришпоривает Росинанту, крича:

-- Не убегайте, трусы, негодяи; я на вас нападаю один-одинехонек!

Тут поднялся ветер и крылья завертелись.

-- О! размахивайте руками, сколько хотите; вы за это расплатитесь со мною.

Сказав это, он упер копье под мышку и бросился на первую мельницу, крыло которой, захватив его вместе с лошадью, отбросило шагов на двадцать в сторону и раздробило копье. Санчо поспешает к нему на рысях и находит своего барина почти без чувств: так его приласкала рука великана.

-- Ну, что, - говорит он ему: - не сказывал ли я вам, что это ветряные мельницы? Вы сомневались, потому что ваша голова походит на мельницу.

-- Тише, друг Санцо! В военном деле должно иногда подвергаться капризам судьбы, особенно когда нас преследует сильный волшебник Фрестон, укравший уже у меня мою библиотеку. Он-то превратил этих гигантов в ветряные мельницы, чтобы лишить меня славы победы над ними. Но потерпи немного; мой мечь восторжествует, наконец, над его злобою.

-- Пусть будет так! отвечал Санчо, помогая ему сесть на Росинанту, у которой было вывихнуто плечо.

Дон Кихот пустился по дороге к Лапице, не сомневаясь, что место, посещаемое многими, будет богато приключениями. Он очень сожалел, что лишился копья.

-- Помню, - сказал он: - читал я про одного испанского рыцаря, который, изломав свой меч в битве, сломил толстую дубовую ветвь, которою убил столько мавров, что erb прозвали убоем. Хочу подражать ему. Я срублю себе булаву с первого дуба, который мне встретится, и этого оружия будет мне достаточно для совершения таких великих подвигов, что свет будет им удивляться.

-- Дай-то Бог! отвечал Санчо: - но поправьтесь немножко, вы совсем свалились на сторону.

-- Признаюсь тебе, что я немного ушибся при падении, и если не жалуюсь на боль, так потому только, что странствущим рыцарям запрещены жалобы, хотя бы даже их пронзили насквозь.

-- Чорт возьми! Если запрещение это простирается и на странствующих оруженосцев, не знаю, каким образом исполню я его. Предупреждаю вас, что при малейшей царапине я закричу, как бешеный. Но, сударь, как вам кажется, не пора ли обедать?

-- Я не голоден, но ты можешь кушать, если хочешь.

что возбуждал зависть прохожих.

Наступила ночь. Они провели ее под деревьями. Дон Кихот сломил толстый древесный сук и прикрепил к нему железо своего копья, сохраненное им. - Он не спал всю ночь, соображаясь с уставами странствующих рыцарей. Что касается Санчо, он проспал до восхождения солнца, и притом так сладко, что даже солнечные лучи, ударяя ему прямо в глаза, не могли разбудить его. Дон Кихот принужден был звать его пять или шесть раз, крича во все горло. Первою заботою старательного оруженосца было приняться за бутылку; к досаде своей, он нашел ее гораздо легче, нежели она была накануне. Что касается храброго Дон Кихота, великия предприятия, о которых он думал в продолжение ночи, были повидимому достаточны для удовлетворения его аппетита. Они оба опять пустились в дорогу и вскоре увидали вдали город Лапице.

-- Здесь-то, Санчо, друг мой, - воскликнул Дон Кихот: - здесь-то можем мы запустить руки по локоть в то, что именно называют приключениями. Но пуще всего помни, что ты никогда не должен обнажать меча, хотя бы видел меня в самой ужасной опасности. Тебе в таком только случае позволяется сражаться, когда те, которые нападут на меня, будут такия же низкия твари, как ты. Кроме этого случая, тебе запрещается вмешиваться в мои дела.

-- Будьте покойны, - отвечал Санчо: - никогда ннодно ваше приказание не будет исполнено точнее этого. Я от природы миролюбив и убегаю шума и ссоры. Впрочем, я не позволяю никому себя трогать и тотчас отвечаю кулаком.

-- Ты имеешь на это право. Впрочем, ты должен удерживать порывы природной храбрости.

-- О, не безпокойтесь, буду удерживать их, и уверяю вас, что буду в совершенстве исполнять это наставление.

Между тем Дон Кихот завидел двух ехавших бенедиктинских монахов, которые показались ему дромадерами. Они имели с собою зонтики и дорожные подзорные трубы. Позади их шли двое пеших слуг, и ехала карета, окруженная четырьмя или пятью всадниками; в карете сидела бискайская дама, ехавшая в Севилью, к своему мужу, намеревавшемуся отправиться в Индию. - Двое бенедиктинцев, хотя следовали по той же самой дороге, но не принадлежали к поезду этой дамы. - Дон Кихот, увидев их, сказал своему оруженосцу:

-- Или я сильно ошибаюсь, или вот самое чудесное приключение. Эти черные привидения, едущия к нам навстречу, должно быть непременно волшебники, похитившие какую-нибудь принцессу и везущие ее пленницею в этой карете. Непременно должно ее освободить.

-- Эх, сударь, да вы никак ослепли! Какие. это привидения? Это просто два монаха, а пленная принцесса - путешествующая дама.

Напрасно увещевал его добрый Санчо; Дон Кихот был уже далеко и подъезжал к бенедиктинцам; остановясь посреди дороги, он воскликнул с гордостию:

Эй, вы, пришельцы с-того света! возвратите сейчас же свободу знаменитым принцессам, которых вы держите в неволе; в противном случае, приготовьтесь получить достойное наказание за ваши злодеяния.

-- Добрые монахи в изумлении остановили своих лошаков.

Господин рыцарь, - отвечали они: - мы не пришельцы с того света, а путешествующие бенедиктинские монахи, и не знаем, находятся ли в этой карете пленные принцессы...

-- Не хочу и слушать пустых слов ваших, - прервал их Дон Кихот, - защищайтесь!

В ту же минуту он устремился на одного из монахов с такою яростию, что бедняк едва только успел соскочить с лошака. Испуганный товарищ его погоняет своего лошака и удаляется в поле, как можно поспешнее.

Санчо, видя монаха, соскочившого на землю, проворно спешивается с осла и, бросившись на бенедиктинца, начинает его обирать; подоспевшие двое слуг спросили у странствующого оруженосца, почему он снимает платье с монаха.

-- Потому, что оно принадлежит мне по праву, отвечает Санчо: - великий Дон Кихот выиграл сражение и, очевидно, что одежда побежденных принадлежит мне.

Слуги, которым не были известны законы рыцарства, бросились на Санчо, повалили его на землю, осыпали ударами и вырвали у него всю бороду.

Однако-ж, бенедиктинец, не потерпевший никакого вреда, кроме страха, сел опять на своего лошака и поспешил соединиться с товарищем своим, который, остановившись среди поля, смотрел на происшествие. - Оба, не ожидая конца приключению, крестясь, продолжали дорогу.

Между тем Дон Кихот поспешил подъехать к карете и, стоя у дверец, приветсвовал следущими словами бискайскую даму.

-- Вы свободны, сударыня; эта рука наказала дерзость ваших похитителей. Вы, без сомнения, желаете узнать имя вашего защитника; итак, знайте, что я Дон Кихот Ламанчский, странствующий рыцарь.

Бискайский всадник, сопровождавший карету, слушал эту прекрасную речь, не понимая в ней ни слова; наконец, наскучив болтовнею, подошел к Дон Кихоту и, дернув его за копье, сказал ему на дурном наречии.

-- Ступай прочь, рыцарь! Именем Бога, меня сотворившого, клянусь тебе, что, если не оставишь нас в покое, я убью тебя на месте.

-- Бездельник! отвечает Дон Кихот: - если бы бы ты был рыцарь, я наказал бы твое нахальство.

При этих словах Дон Кихот бросает копье, обнажает меч, прижимает к груди тарч и смело бросается на бискайца, который едва успевает обнажить шпагу и схватить каретную подушку, вместо щита. Завязывается ужасная борьба.

Бискаец наносит первый столь ужасный удар, что без помощи щита своего герой наш был бы разрублен на двое; но шпага ударилась плашмя по плечу, сорвала вооружение со всего бока, часть каски и половину уха. При этом Дон Кихот испускает пронзительный крик; "Гений, покровитель рыцарства, - говорит он: - помоги мне!" Сказав эти слова, он поднимает меч и с быстротою молнии бросается на бискайца. Удар был ужасен. Мочь нашего рыцаря пал, как гора, на голову противника. Не смотря на подушку, его защищавшую, удар был так силен, что кровь потекла в ту же минуту из носа, изо рта и из ушей несчастного бискайца. - Он протягивает руки, освобождает ноги из стремян, а испуганный лошак его, прыгая и лягаясь, сбрасывает его на землю. Дон Кихот соскакивает в ту же минуту с Росинанты, подбегает к нему и, приставив конец меча к лицу, приказывает ему сдаться, угрожая в противном случае заколоть его. Несчастный бискаец был так оглушен ударом, что не мог произнести ни слова. И Дон Кихот верно не пощадил бы его в своей ярости, если бы дама, сидевшая в карете и до того времени бывшая трепещущею зрительницею сражения, не поспешила попросить победителя о помиловании её служителя.

условие, именно, чтобы он везде провозглашал стыд своего поражения и великодушие победителя!