Дон Кихот Ламанчский.
Глава XI

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон Кихот Ламанчский. Глава XI (старая орфография)

ГЛАВА XI

ТРЕТИЙ ВЫЕЗД ДОН КИХОТА. - БАККАЛАВР КАРРАСКО. - ПРИКЛЮЧЕНИЕ С КОЛЕСНИЦЕЮ СМЕРТИ.

Судья и цирюльник почти целый месяц не видали Дон Кихота, опасаясь напомнить ему про его сумасбродство. Однако-жь, они часто посещали его племянницу и ключницу, советуя давать больному только здоровую и питательную пищу, которая бы укрепила его желудок и голову. Оне следовали их советам с точностию и начинали уже думать, что Дон Кихот образумился, - так он был спокоен. Известие об этом побудило двух верных друзей посетить его. Рыцарь принял их отлично! Говорили о разных предметах; Дон Кихот показал столько благоразумия, что судья и цирюльник не сомневались более, что он совершенно выздоровел. Но все это было лишь притворство!

-- Говорят, - сказал судья, - что турецкий султан собирает многочисленное войско; не известно еще, над какою страною разразится эта буря, но все народы встревожены этим. Как бы то ни было, а приняты нужные предосторожности для защиты острова Мальты и берегов Неаполя и Сицилии.

-- В таком случае поступают благоразумно, хладнокровно отвечал Дон Кихот: - но, может быть, забыли вернейшее средство для отражения неверных, хотя это средство весьма просто: стоит только приказать обнародовать при трубном звуке, чтобы все испанские странствующие рыцари собрались к престолу. Если их соберется и не более полдюжины, то я этого будет достаточно, чтобы дать туркам отпор. Даже я знаю такого рыцаря, которого одного станет для этого подвига.

-- Боже мой! воскликнула племянница: - мы пропали, - дядюшка опять хочет сделаться странствующим рыцарем.

-- Опять сделаться! возразил Дон Кихот: - да я никогда не переставал им быть. Я был, есмь, буду и умру странствующим рыцарем, если так угодно будет небу!

-- Бедный человек! сказал тихим голосом судья, пожимая плевами. - Или я сильно ошибаюсь, или ты опять сошел с ума.

В эту минуту на дворе услышали шум. Ключница и племянница вышли посмотреть, что там такое. Вскоре раздались крики их. Шум происходил от Санчо, который хотел пробраться к своему господину.

-- Чего требует этот ротозей? кричали обе женщины. - Возвратись к себе домой, друг мой, и не приходи сюда смущать твоего бывшого господина и зазывать его опять таскаться по свету.

-- Безразсудная и глупая ключница, - отвечал Санчо: - ты говоришь вздор! Он сам соблазнил и смутил меня: обещал мне прекрасный остров, которого я по сие время еще не получил.

-- А! тебе нужны острова? Постой, вот я тебе дам их, несносный дуралей!

-- Дуралей! Нет, я еще довольно умен для того, чтобы уметь управлять, как следует, обещанным мне островом.

-- Ступай лучше управлять своим домом, глупое животное. Ступай пахать свое поле, лентяй, и оставь в покое нас и острова свои.

Судья и цирюльник смеялись от чистого сердца этому забавному разговору; но когда Дон Кихот приказал впустить своего оруженосца, они тотчас вышли, будучи уверены, что нет никакой надежды к спасению и излечению его. - Санчо и господин его, свидевшись, тотчас же заперлись в комнате.

-- Санчо, - сказал Дон Кихот: - мне прискорбно было слышать твои слова, будто-бы я соблазнил тебя: выражение это неприлично. Мы вместе отправились в поход, вместе переносили одинаковые труды и опасности, разделяли одинаковые радости. Итак, нам нечего завидовать друг другу. Но оставим это и поговорим теперь о другом предмете. Что говорят обо мне в деревне?

-- Прикажете ли сказать откровенно всю правду?

-- Да, говори мне прямо сущую правду.

Ну, так скажу вам, что все здешние жители - рыцари, мещане и дворяне - почитают вас сумашедшим, а меня сумасбродом и дураком.

-- Ты не удивляешь меня, Санчо; клевета не щадит великих людей; зависть прикасалась и Цесаря, и Александра, и даже Геркулеса. Но неужели никто не заступился за меня?

-- Никто, исключая одного молодого студента Саламанкского университета, сына Варфоломея Карраско, только-что вчера прибывшого сюда, и который, по его словам, пламенно желает поговорить с вами.

Санчо пошел тотчас же за баккалавром, с которым возвратился через четверть часа. Этот Карраско был малого роста, около 24 лет от роду, худощавый и бледный, с проницательными глазами, круглым лицом, плоским носом, большим ртом; веселый, насмешливый и остроумный. Войдя, он тотчас же преклонил колено пред Дон Кихотом.

-- Позвольте мне, милостивый государь, поцеловать вашу храбрую руку! Вы самый неустрашимый и самый знаменитый из всех странствующих рыцарей настоящих, прошедших и будущих! Слава ваших подвигов наполняет вселенную, и повсюду называют вас гордостию и знаменитостию провинции Ламанчской.

-- Встаньте, - учтиво отвечал ему Дон Кихот: - встаньте, господин Карраско; я весьма рад, что нашел в вас достойного ценителя благородного ремесла, которому я себя посвятил.

В то время, как он произносил последния слова, Россйнанта заржала в конюшне. Рыцарь вздрогнул от этого и, приняв это ржание за счастливое предзнаменование, объявил о своем намерении отправиться в поход через три или четыре дня. Насмешливый баккалавр весьма одобрил его намерение и посоветовал ему отправиться в Сарагоссу, где должен был происходить турнир на народном празднике.

Тогда Карраско удалился, обещав никому про это не сказывать.

В то-же время Санчо отправился за всеми нужными приготовлениями к отъезду. Когда он возвратился на другой день, Дон Кихот бросился к нему навстречу с распростертыми объятиями и; обняв его, заперся с ним в комнате, чтобы поговорить глаз на глаз. Ключница, подозревая их намерение, надела свою мантилью и с горестью отправилась к баккалавру Симеону Карраске, чтобы упросить его как-нибудь отклонить Дон Кихота от его пагубного намерения.

Она застала его прогуливающимся взад и вперед по двору.

-- Все пропало, - сказала она, упав в отчаянии к его ногам: - нет сомнения, мой господин погибает!

-- Как погибает? Ужь не умирает ли он?...

-- Нет, милостивый государь, не то я хотела сказать; он опять хочет ехать, искать, приключений; ведь это будет уже в третий раз. В первый раз нам привезли его всего избитого, лежащим поперек на осле; во второй раз в клетке, пожелтевшого, как лист пергамента, с выпученными глазами; в каком-то положении привезут нам его в этот раз!...

-- Ах! успокойтесь, сударыня; возвратитесь домой и приготовьте мне позавтракать; я приду к вам тотчас же, и вы увидите, что я придумал сделать.

Ключница точно возвратилась домой, а Карраско немедленно же пошел сообщить судье о своем намерении. Мы увидим впоследствии, что произошло от их совещания.

Возвратимся теперь к Дон Кихоту и к Санчо, которые, как мы уже сказали, заперлись вдвоем и разговаривали между собою. Вот каким образом летописи описывают разговор их:

-- Знайте, сударь, - сказало оруженосец: - что я уведомил жену мою о намерении моем последовать еще в этот раз за вашею милостию.

-- Что же сказала на это твоя Тереза?

-- Тереза сказала мне, что не нужно соваться в воду, не спросясь броду; что давши слово держись, а не давши крепись; что написано пером, того не вырубишь топором; что десять раз отмерь, а раз отрежь; что не сули журавля в небе, а дай синицу в руки. А я говорю, что бабьи советы небольшого стоят, но что тот дурак, кто их не послушается.

-- Я того же мнения; но говори яснее и не запутывайся в словах.

-- Я говорю, что сегодня мы живы, а завтра, может статься, будем мертвы, и что мы все ходим под Богом.

-- Все это правда, но что же ты этим хочешь сказать?

-- То, что не худо бы нам было условиться в некоторой сумме, которую бы вы платили мне помесячно, пока я буду иметь честь находиться у вас в услужении. Это, однако, нимало не воспрепятствует вам сунуть мне в руку, при случае, островок, и я с благодарностию приму его. Получив же остров, я возвращу вам мое жалованье из доходов владения.

-- Друг мой Санчо, я с большим бы удовольствием исполнил твое желание, если бы нашел в книгах хотя один пример странствующого рыцаря, нанимающого оруженосца помесячно за жалованье. Я повсюду видел оруженосцев, служивших своим господам из одного удовольствия служить им и безропотно, терпеливо ожидавших, пока они из милости не удостоят их наградить чем-нибудь. Ни за что на свете не хочу нарушить этого древняго обыкновения. Если для тебя достаточно одной надежды, то поедем вместе. Если же, Санчо, ты этим недоволен, то возвратись домрй; не смотря на это, мы все-таки останемся друзьями.

Санчо слушал, задумавшись и почесывая голову, как вдруг вошел Симеон Карраско, сопровождаемый ключницею и племянницею. Он поспешил обнять Дон Кихота и сказал важным, громким голосом:

Кихот. Отправляйся завтра же, даже сегодня на поприще славы, и если чего-нибудь у тебя недостанет, если оруженосец твой не может за тобою последовать, то я готов заменить его.

Дон Кихот обратился тогда к Санчо:

-- Ну, что скажешь теперь? спросил он у него: - думаешь ли ты, что я буду нуждаться в оруженосцах? Видишь ли, вот знаменитый баккалавр Карраско, любимец муз Саламанкских, желающий подвергаться непогоде, голоду, жажде и всем возможным опасностям, чтобы следовать, в качестве простого оруженосца, по следам странствующого рыцаря! Отвечай мне, хочешь ли ты и теперь еще покинуть меня?

-- Мне вас оставить? Никогда! отвечал Санчо, заливаясь слезами.

Рыцарь наш протянул руку Санчо Пансе, и он поцеловал ее. Когда примирение совершилось, то решено было, что Дон Кихот отправится через три дня. Карраско обещал подарить ему превосходный шлем, хранящийся у одного из его друзей.

Напрасно племянница и ключница осыпали проклятиями баккалавра, рвали на себе волосы, царапали лицо, кричали, шумели: наш рыцарь не обращал на это внимания и сделал вместе с Санчо все нужные приготовления. На третий день наши герои отправились в поход, под вечер, так что никто этого не знал, за исключением баккалавра, который сопровождал их до наступления ночи. Он простился тогда с храбрым Дон Кихотом и пошел опять обратно в свою деревню. Едва он оставил их, как Росинанта начала ржать, а осел отвечать ей. Дон Кихот принял это ржание за доброе предзнаменование, а Санчо, заметив, что голос его осла гораздо громче и звончее ржания лошади, справедливо заключил из того, что новый поход должен быть гораздо выгоднее для него, нежели для его господина.

Продолжая ехать, они разговаривали между собою о своих надеждах. Наш герой думал только о ранах и ударах, которые он должен. был нанесть или получить в честь рыцарских законов, а оруженосец придумывал себе небольшой остров, который он устроивал и располагал по своему вкусу и по вкусу хозяйки своей. - Было уже около полуночи, как они приехали в небольшой лес, где и решились пробыть до утра. Когда наступила заря, они вновь взобрались в седла и отправились по дороге к Сарагоссе, где должен был происходить ежегодный-турнир, привлекавший множество иностранцев. Великия происшествия, которые мы будем описывать, однако воспрепятствовали герою Ламанчскому присутствовать на турнире.

В то время, как наши искатели приключений выезжали на опушку леса, Дон Кихот вдруг приметил на дороге открытую повозку, наполненную весьма странными фигурами. - Кучер, правивший лошаками, был безобразен до крайности. За ним сидела смерть, в виде человеческого скелета, венчанная особа в золотой короне, а у ног смерти купидон с колчаном, с луком и стрелами, но без повязки на глазах, с ног до головы вооруженный воин и другия, не менее странные фигуры. Санчо задрожал всем телом. Наш герой, удивленный и обрадованный этою новою опасностию, остановив коня, воскликнул грозным голосом:

-- Извощик, кучер или дьявол, кто бы ты ни был, ты должен сейчас же объявить мне, кто ты таков, куда едешь и каких людей везешь в этой повозке, похожей на Харонову лодку?

-- Милостивый государь, - отвечал возница: - мы странствующие комедианты; сегодня праздник в том местечке, что виднеется за горою, и мы представляли утром трагедию Владения Смерти; вечером должны мы играть в деревне, которую вы видите перед собою, а так как она недалеко, то мы не сняли своих костюмов, чтобы не иметь труда вновь наряжаться.

-- Клянусь честию странствующого рыцаря, - отвечал Дон Кихот: - я думал сперва, что меня ждет какое-нибудь важное приключение. Правду говорят, что никогда не должно судить по наружности; ступайте, друзья мои, ступайте представлять свою трагедию.

пузыря, которыми он сильно ударял в землю, махая ими по воздуху и прыгая с колокольчиками. Этот шум испугал Росинанту, которая в первый раз в жизни вздумала закусить удила и понесла своего господина в поле. Санчо, желая помочь Дон Кихоту, соскакивает с осла и бросается к Росинанте. Чудак с колокольчиками мигом вспрыгнул на осла, ударами пузырей понуждает его бежать и устремляется к деревне. Однакожь, порыв Росинанты кончился, как всегда кончались подобные прихоти её, т. е. она упала вместе с своим всадником и растянулась подле него. Санчо, видя с одной стороны господина своего, лежащого на земле, а с другой осла, скачущого в галоп, не знал, на что решиться. Но доброе сердце увлекало его: он предпочел броситься на помощь к своему господину. Безпокойный, смущенный и опечаленный оруженосец поднял героя и посадил его на Росинанту, говоря ему:

-- Ах, милостивый государь, посмотрите: нечистая сила уносит моего осла.

-- Какая нечистая сила? спросил Дон Кихот.

-- Да этот урод с бубенчиками!

-- Успокойся, друг мой! я возвращу его тебе тотчас, хотя-бы они уже провалились в преисподнюю. Последуй за мною.

-- Как! воскликнул наш рыцарь: - ты думаешь, что я оставлю дерзость этого негодяя ненаказанною? Нет, хочу сейчас же проучить его, хотя-бы то было важное лицо.

Сказав это, он пришпоривает коня и поспешно устремляется к колеснице смерти, не смотря на увещания Санчо, который кричит ему:

-- Эх, сударь, бросьте это дело: стоит-ли драться с шутами; притом же все за них заступятся и вас же обвинят.

ожидают героя. Удивленный этим, Дон Кихот остановился, чтобы разсмотреть неприятеля. Санчо воспользовался этою остановкою, подбежал к нему и возобновил свою просьбу:

дерзости, нежели храбрости? Притом же, между всем этим войском не находится ни одного странствующого рыцаря.

-- Правда твоя, Санчо; это дело касается одного тебя. Ну, друг мой, обнажи меч и ступай сам, отомсти за своего осла.

-- Осел мой и я - мы прощаем врагам; мы кротки и миролюбивы и охотно забываем обиду.

-- Если ты на это решился, то оставим эти призраки и поедем искать приключений, более достойных нас.

При сих словах, он хладнокровно поехал далее, между тем как смерть и свита её, сев опять на колесницу свою, также продолжали свой путь. Таким-то образом, благодаря благоразумным советам Санчо Пансы, это ужасное приключение не имело никаких пагубных последствий.