Дон Кихот Ламанчский.
Глава XIV

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон Кихот Ламанчский. Глава XIV (старая орфография)

ГЛАВА XIV

ПРИКЛЮЧЕНИЕ С ОЧАРОВАННОЮ ЛОДКОЮ. - КАКИМ ОБРАЗОМ НАШ ГЕРОЙ ВСТРЕТИЛ ПРЕКРАСНУЮ ДАМУ, ЗАНИМАВШУЮСЯ ОХОТОЮ. - ПРИЕМ ДОН КИХОТА И САНЧО НАНСЫ У ГЕРЦОГА И ГЕРЦОГИНИ.

Ночь застигла наших путешественников посреди леса. Они сошли с коней и легли под деревом. На этот раз ничто необыкновенное не нарушало сна их. На разсвете они опять пустились в путь, по направлению к реке Эбро, по берегу которой они и поехали. Между тем как Дон Кихот, прельщенный красотою местоположения, предавался приятным мечтаниям, он приметил маленькую лодку без весел, без руля и без парусов, привязанную к древесному пню. Он осматривается во все стороны и, не видя никого, слезает с коня и приказывает Санчо сделать то-же и привязать лошадь и осла к дереву. Тогда Санчо спросил у него, что он хочет делать.

-- Исполнить мою обязанность, - отвечал он с важностию. - Эта лодка не без цели оставлена здесь. Без сомнения, меня приглашают сесть в нее, чтобы отправиться на помощь рыцарю или какой-нибудь другой особе, находящейся в крайней опасности.

Санчо исполнил приказание своего господина, качая головою и с недовольным видом. Когда Росинанта и осел были крепко привязаны к дереву, он сказал:

-- Сеньор Дон Кихот! Ваше приказание исполнено: что мне теперь делать?

-- Ничего более, как предать себя воле Провидения, сесть в эту легкую ладью и слепо повиноваться нашей судьбе.

Оказав это, он вскакивает в лодку. Оруженосец его следует за ним, обрывает веревку, удерживавшую ледку, которая, удалившись от берега, тихо поплыла по течению реки. Не отъехав и на две сажени от берега, Санчо начал дрожать всем телом от страха.

-- Что с тобою, трус? спросил у него Дон Кихот, досадуя на такую слабость. - Что с тобою делается, презренный земляной червяк? Разве тебя заставляют переходить босиком чрез вечные льды Рифейских гор или чрез раскаленные пески Ливийские? Нет! Ты сидишь спокойно в лодке, проплывающей по сту миль в минуту, и следуешь течению прекраснейшей реки в мире. Успокойся, мы скоро выйдем в обширный океан, если только уже не находимся в нем, ибо уже проплыли, по крайней мере, 700 или 800 миль. Еслиб со мною была астролябия, то я определилебы с точностию место, на котором теперь находимся; но могу тебя уверить, что мы, по крайней мере, прошли уже равноденственную линию, т. е. экватор.

-- Верю вам, сударь, верю. Но сколькоже мы проплыли миль, если прошли за эту линию?

-- Мы обошли половину земного шара.

-- Скажите мне, пожалуйста, почему узнают, что эту линию уже миновали?

-- Слушай! Когда наши корабли отправляются из Кадикса в Индию, то моряки узнают о переходе за равноденственную линию по тому, что все насекомые, находившияся на корабле, околевают в одно мгновение.

Санчо, слушавший своего господина с величайшим вниманием, вдруг поспешно ухватился рукою за ногу:

-- Сударь! воскликнул он: - мы еще не прошли этой линии: я поймал блоху, укусившую меня до крови...

Но сильное движение, сделанное им, чтобы поймать злое насекомое, так накренило лодку, что она зачерпнула воды и опрокинулась. Наши искатели приключений очутились в реке. Дон Кихот, не смотря на тяжесть своих доспехов, успел выплыть на берег; Санчо, которому он помог, спасся таким же образом. Когда они стояли на берегу и глядели, как вода стекала с них ручьем, их окружили рыбаки, которым принадлежала лодка, и с криками требовали, чтоб им за нее заплатили.

-- Не отказываюсь от этого, - отвечал Дон Кихот: - лишь-бы вы только мне указали крепость или замок, в котором держат в плену рыцаря, которого я должен освободить.

-- Какую крепость? Какой замок? Какого рыцаря? повторяли рыбаки один за другим.

то, чего они потребуют.

Оруженосец со вздохом отсчитал рыбакам пятьдесят реалов и, кончив расплату, сказал:

-- Еще два таких мореплавания - и мы можем сказать: поехали ни за чем, и домой ехать не с чем!

Оба наши героя, обсушившись на солнце, пошли к коням своим. Вот каково было окончание знаменитого приключения с очарованною лодкой"!

На следующий день, когда они проезжали луг, Дон Кихот заметил несколько сокольников и охотников. Посреди их находилась дама, молодая и прекрасная, в великолепном длинном платье, сидевшая на белом коне. Она держала на руке сокола. Почести и уважение, ей оказываемые, показывали, что она была высокого звания и повелевала всеми охотниками.

-- Друг мой Санчо, - сказал наш рыцарь: - ступай приветствовать от моего имени даму, сидящую на белом коне. Скажи ей, что Львиный рыцарь просит у нея дозволения лично засвидетельствовать свое почтение. Берегись в особенности наделать глупостей; старайся как можно лучше исполнить мое поручение, и не вмешивай пословиц в речь, которую будешь говорить.

-- Не бойтесь! Вам не найти посланника лучше меня, - отвечал Санчо: - не опасайтесь, чтобы я стал говорить пословицами, я знаю, какая речь кому прилична, и за красным словечком в лес не погонюсь; голь бедна на деньги, богата на выдумки; хоть кафтан на мне сер, да ума волк не съел, и я так же хорошо исполню обязанность посланца, как и оруженосца.

При этих словах, он пустил осла своего рысью, подъехал к охотникам, приблизился к наезднице, слез с осла и, став на колена, сказал:

-- Знатная и великомощная государыня! Я называюсь Санчо Пансой и служу оруженосцев у Львиного рыцаря, которого вы изволите видеть вон там. Господин мой, называвшийся прежде "рыцарем печального образа", послал меня доложить, что он весьма бы желал предложить вам и вашей птице свои услуги. Для этого он просит о дозволении представиться вашей светлости.

-- Любезный оруженосец, - отвечала ему дама: - вы превосходно исполняете данные вам поручения. Встаньте, благородный друг, верный спутник "рыцаря печального образа", которого слава и подвиги мне совершенно известны, и скажите вашему господину, что герцог, мой супруг, и я будем чрезвычайно рады принять его в нашем замке, который недалеко отсюда.

Санчо, чрезвычайно обрадованный столь приятным ответом, поспешил передать его господину своему. Дон Кихот, выслушав его, выпрямляется на седле, утверждается на стременах, поднимает забрало шлема, укорачивает поводья, чтобы придать более бодрости Росинанте, и подъезжает, гордо подняв голову. В продолжение этого времени герцогиня велела позвать своего супруга, чтобы уведомить его о присланном к ней оруженосце. Должно заметить, что они оба знали все подробности о похождениях Дон Кихота. Они слышали о том от Дона Диего, который был их приятелем. Поэтому они решились совершенно потворствовать его нраву, его мыслям и мнениям, и условились обращаться с ним, как с истинным странствующим рыцарем.

Дон Кихот, подъехав в это время, хотел поспешить слезть с лошади. Санчо, спеша придержать его стремя, так запутался ногою в веревках своего седла, что повис головою книзу. Наш герой не заметил этого и, полагая, что Санчо держит стремя, начал слезать с лошади без всякой предосторожности. Но седло Росинанты, увлеченное тяжестью тела рыцаря, перевернулось под брюхо коню, и Дон Кихот вдруг упал к ногам его. Приведенный в отчаяние этой неудачей, он вполголоса проклинал своего оруженосца, когда охотники, по приказанию герцога, поспешили поднять его и распутать бедного Санчо. Дон Кихот, ушибенный в падении, прихрамывая сделал несколько шагов и стал на колена пред герцогинею, но герцог не допустил его до этого и обнял. После взаимных учтивостей, совершенно в рыцарском духе, герцог сказал:

-- Теперь отправимся в мой замок, если знаменитому "рыцарю печального образа" угодно будет оказать нам честь своим посещением

-- Разумеется, - сказал Санчо: - он очень этого желает, и я также; но не извольте, ваша светлость, называть нас "рыцарем печального образа": мы более не носим этого прозвания, а называемся теперь Львиным рыцарем.

Все сели на лошадей и отправились в путь. Герцогиня ехала между своим супругом и Дон Кихотом, который ей сказал дорогою:

-- Сударыня! я должен предуведомить вас, что никогда никакой странствующий рыцарь не имел столь болтливого и столь смелого в обращении оруженосца, как мой, поэтому прошу у вас для него снисхождения.

-- Напротив того, я ему очень рада, - отвечала герцогиня улыбаясь: - давно уже я наслышалась об остроумии и веселости Санчо Пансы и объявляю вам, что он может говорить, сколько ему угодно, не опасаясь наскучить мне.

Сказав это, она кликнула оруженосца, чтобы побеседовать с ним; Санчо поспешно подъехал на осле к герцогине, поравнялся с герцогом и начал разговаривать. По приближении к замку, герцог уехал вперед, чтобы сделать нужные распоряжения для приема Дон Кихота. Как-скоро рыцарь появился, двое великолепно одетых лакеев поспешили помочь ему слезть с лошади; другие двое лакеев с церемонией кинули ему на плечи вевеликолепную малиновую епанчу. Галереи наполнились мужчинами и женщинами.

-- Да здравствует цвет странствующого рыцарства! воскликнули они.

Обрадованный такими почестями, Дон Кихот важно выступал и про-себя благодарил небо, что наконец, хотя один раз в жизни, ему привелось получить такой прием, какими, в читанных им романах, встречают старинных странствующих рыцарей. Его ввели в обширную залу, обитую золотою и серебряною парчею. Шестеро пажей пришли снять с него оружие. Когда это кончилось, он поблагодарил их, кликнул своего оруженосца для окончания своего туалета и заперся вместе с ним. Он воспользовался этою свободною мянутою, чтобы дать ёМу несколько советов относительно нескромности его в разговоре.

-- Санчо, друг мой, удерживай язык, взвешивай слова и гляди наперед, с кем ты говоришь; старайся, чтобы не принимали тебя за неуча или за презренного шута.

плечи, а голову украсил зеленым током и. вышел в этом наряде в залу. Он нашел там шестерых пажей, поставленных в ряд для его приема; они это исполнили со множеством поклонов и приветствий. В то-же самое время вошли двенадцать других пажей, предшествуемые метр д'отелем, чтобы доложить ему, что готов обед. Он шел с торжеством посреди их, до самой столовой залы, где увидел стол, уставленный различными кушаньями; накрыты были только три прибора.

Герцог и герцогиня ожидали его. Когда наступило время садиться за стол, Дон Кихот был принужден сесть на почетное место, ходя долгое время противился этому. Герцогиня села по правую сторону, а герцог напротив его. Санчо весьма удивился, увидев, что герцог просит его господина сесть на первое место. Подумав несколько минут, он сказал:

-- Кстати о местах: если ваша милость позволит, я разскажу вам, что случилось со мною однажды в нашей деревне.

-- Герцогиня! прервал ее Дон Кихот: - ваше снисхождение вскружило голову этому бедняку; прикажите ему выйти вон, потому что он опять наговорит вам глупостей.

-- Напротив того, - сказала герцогиня: - приказываю ему остаться и говорить: мне нравится его остроумие, и я надеюсь, Что он не скажет ничего лишняго.

-- Да продлит Бог вашу жизнь на тысячу лет за эти ласковые слова, - отвечал Санчо. - Вот мой расказ:

"Один дворянин нашей деревни, весьма богатой и знатной породы, позвал однажды к себе обедать бедного крестьянина; когда пришлось садиться за стол, дворянин подал знак крестьянину, чтобы он сел в переднем углу. Крестьянин не хотел этого сделать, но дворянин настаивал, как хозяин у себя в доме. Крестьянин, желавший доказать, что знает учтивость И умеет жить в свете, упорствовал до тех пор, пока дворянин не взял его за плечи и не посадил силою, говоря с гневом: - Садись, почтенный селянин, и не безпокойся обо мне: где бы я ни сидел, относительно тебя я все-же буду на почетном месте.

"Вот вам моя сказка, милостивые государи, и мне кажется, что я ничего не сказал неприличного.

Дон Кихот, услышав последния слова этой сказки, сначала покраснел, потом побледнел и позеленел. Герцог и герцогиня, заметившие его смущение, кусали себе губы, чтобы не расхохотаться, опасаясь еще более раздражить его, и перебили разговор.

По окончании обеда, явились четыре пажа; один из них нес серебряную чашу, другой рукомойник с водою, а третий тонкое полотенце, наконец четвертый, с засученными по локоть рукавами, душистое мыло. Они подставили чашу к подбородку Дон Кихота, подвязали к шее салфетку, намылили бороду, щеки, нос и даже глаза, так что покрыли ему пеною все лицо; наш герой вытягивал тощую шею и позволял делать с собою все, что им было угодно, полагая, что здесь такой обычай. Вдруг паж, продолжавший мылить лицо, сказал, что у него не стало воды: один из его товарищей пошел за нею, и в продолжение этого времени наш бедный герой оставался с лицом, покрытым густою мыльною пеною, закрыв глаза, чтобы пена не проникла в них. В таком положении нельзя было глядеть на него без смеха. Однако ж, все удерживались, чтоб не расхохотаться. Наконец, принесли воду; паж довершил омовение бороды Дон Кихота, тихонько отер ему лицо, отвесил, с товарищами, по низкому поклону, и все четверо удалились.

Между тем Санчо, внимательно смотревший на эту церемонию, бормотал сквозь зубы:

-- Чорт возьми! не худо было бы, если-б имели обыкновение мыть бороду и Оруженосцам. Я введу эту моду в употребление в моем государстве, когда мой господин отдаст мне во владение островок, который - увы! - он давно уже мне обещает, и я, может быть, тщетно ожидаю.

-- Нет, Санчо, нет, не тщетно, - сказал герцог: - у меня девять значительных островов и, из уважения к сеньору Дон Кихоту, жалую тебя отныне губернатором самого лучшого из них.

-- На колена, Санчо! вскричал Дон Кихот: - и облобызай ноги его светлости в благодарность за такое благодеяние!

Оруженосец тотчас же исполнил приказание.

-- Итак, я говорил, - сказал он, - что эта церемония мытья бороды оруженосцам мне весьма бы нравилась, хотя-бы пажам пришлось и выбрить ее.

-- Друг мой, - отвечала герцогиня: - стоит только приказать. Пажи, вымоют тебе бороду и даже посадят тебя в ванну, если угодно.

-- О! что касается ванны, сударыня, то покорно благодарю: я не купаюсь никогда.

-- Смотри, - сказала тогда герцогиня своему дворецкому, - чтобы Санчо давали все, чего он ни пожелает.

Дворецкий обещал постараться об этом и увел оруженосца с собою.

Оставшись одни с Дон Кихотом, герцог и герцогиня попросили его рассказать им в подробности все приключения его со времени последняго выезда. Наш рыцарь поспешил удовлетворить их желанию. Он уже рассказывал им приключение в Монтесиносской пещере, как вдруг вбежал в комнату Санчо, впопыхах, с поварским фартуком, повязанным около шеи, преследуемый дюжиною слуг, из которых один нес в руках котел с кипятком.

же, все эти шутки мне ужасно надоели, и первому из вас, кто прикоснется к моей бороде, я поднесу такую зуботычину, что он долго будет ее помнить.

-- Санчо прав, - сказала герцогиня: - советую вам оставить его в покое, или я вас всех тотчас выгоню.

Эти слова обратили в бегство всех слуг. Тогда Санчо, все еще с фартуком около шеи, пал на колена пред герцогинею и сказал ей:

-- Сударыня! Вы победили меня! Вы так добры, что я намерен сделаться странствующим рыцарем для того только, чтобы иметь право провозглашать повсюду и спорить со всеми, что никто в свете не может сравниться с вами в доброте и великодушии.

После этого разговора, Дон Кихот пошел отдохнуть; Санчо отправился навестить своего осла; герцогиня удалилась в свои покои, а герцог вышел, чтобы отдать своим людям приказания относительно того, как должно обращаться с Дон Кихотом, нисколько не отдаляясь от правил странствующого рыцарства.