Дон Кихот Ламанчский.
Глава XVI

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон Кихот Ламанчский. Глава XVI (старая орфография)

ГЛАВА XVI

СОВЕТЫ, ДАННЫЕ ДОН КИХОТОМ САНЧО ОТНОСИТЕЛЬНО УПРАВЛЕНИЯ ОСТРОВОМ. - ПРИЕМ СДЕЛАННЫЙ САНЧО В ЕГО СТОЛИЦЕ. - ЧТО С НИМ СЛУЧИЛОСЬ НА ОСТРОВЕ БАРАТАРИИ.

Герцог и герцогиня, желая воспользоваться редким легковерием своих гостей, думали только об изобретении новых шуток. Они отдали приказание, чтобы Санчо был введен во владение обещанным ему островом, и, на другой день после воздушного путешествия, герцог приказал оруженосцу быть готовым ехать на свой остров. Дон Кихот прибыл в эту минуту и, желая дать Санчо некоторые советы относительно его будущого поведения, попросил у герцога позволения отвести его в свою комнату. Оставшись с ним наедине, он запер дверь и принудил оруженосца сесть с ним рядом. Потом, с важным видом, он сказал ему следующия слова:

-- Благодарю небо, друг мой Санчо, видя тебя осыпанного дарами счастья, хотя ты ничего еще не сделал, не употребил для того никаких трудов и это тебе ничего не стоило. Вот ты теперь владетель острова, потому только, что имеешь некоторые сношения с странствующим рыцарством и издали следуешь по стопам его. Познай же превосходство этого благородного занятия и выслушай со вниманием советы, которые я тебе дам: они могут предохранить тебя от кораблекрушения на тех подводных камнях, которыми наполнено бурное море мирского величия.

"Во-первых, о сын мой, бойся Бога: страх Божий есть основание благоразумия.

"Наблюдай строго за самим собою и старайся узнать самого себя.

"Не стыдись низкого своего происхождения: гордостию почти всегда сопровождаются пороки, а смирение украшается добродетелью.

"Не завидуй вельможам, которые знатнее тебя: помни, что дворянство достается по наследству, а добродетели и достоинства приобретаются лично. По этому ты можешь судить, что из них важнее.

"Если, во время пребывания твоего на острове, кто-нибудь из твоих родственников посетит тебя, не презирай его и не отвергай, а сделай ему такой же прием, какой бы ты сделал ему в своей хижине. Не приписывай себе никогда столько ума, чтобы почитать себя в состоянии толковать законы по своему мнению. Это - величайшее преступление, которое только может произвести гордость.

"Не слушай обещаний богачей. Будь сострадателен к слезам бедных. Не будучи непреклонен к одному и снисходителен к другому, будь равномерно справедлив со всеми. Слушайся во всех этих обстоятельствах только истины.

"Когда милосердие может согласиться с справедливостью, то не опасайся быть милосердным.

"Не бери никогда ни взяток, ни подарков.

"Если твой враг требует от тебя правосудия, то суди его дело безпристрастно.

"Никогда не говори никому обидных или грубых слов, даже самым преступникам, присужденным к казни: наказание заглаживает вину, а над несчастием насмехаться не должно.

"Будь снисходителен всегда, когда твоя снисходительность не может никому повредить, и помни, что милосердие есть одно из качеств самого божества.

"Теперь я должен сказать тебе, мой друг, о некоторых подробностях, относящихся к твоей домашней жизни.

"Будь всегда опрятно одет, хотя и не щегольски.

"Избегай скупости, люби бережливость; как можно чаще поверяй свой расход.

"Ходи и говори с важностью, однако-жь так, как-будто бы ты сам себя слушал; высокомерие неприятно во всех случаях.

"Будь воздержен, в пивце и остерегайся напиваться до-пьяна. Спи немного: деятельность служить залогом успехов; леность порождает все пороки.

"Исправься от привычки примешивать в разговоры множество пословиц, которые ты безпрестанно говоришь. Чтоб пословицы производили хорошее действие, не нужно их нанизывать сотнями одну за другою. Выпуская их в таком множестве, ты лишаешь их настоящого достоинства."

-- Что касается этого последняго совета, - прервать его оруженосец: - то разве только какой-нибудь внутренний переворот может заставить меня последовать ему и переменить мою привычку. Голова моя наполнена пословицами. Как скоро я начинаю говорить, оне сами собою вылетают у меня из горла. Однако-жь обещаю вам быть осторожнее. Добрый совет лучше денег. Горбатого исправит могила, упрямого дубина. По платью встречают, по уму провожают. Голенький ох, а за голеньким Бог. Что хозяин, то боярин. Пуганая ворона куста боится...

-- Да будешь ты проклят, бездельник! - воскликнул Дон Кихот: - и пусть тысяча чертей поберут тебя и твои пословицы: только-что я советовал тебе не говорить их, а ты, кажется, выдумал еще новые. Я, право, намерен тотчас уведомить герцога о безразсудстве, которое он делает, поручая управление островом такому глупцу.

-- Милостивый государь! Не сердитесь на меня, - отвечал оруженосец: - и вспомните, что вы сами обещали мне остров, о котором я никогда бы не думал. Если вы не почитаете меня способным сделать подданных моих счастливыми, я с радостью откажусь от престола и от всего мирского величия. По мне лучше остаться просто Санчо и есть ржаной хлеб и луковицы, нежели быть дурным владетелем и жить на всем готовом.

-- Вот это, Санчо, примиряет меня с тобою. Ты заслуживаешь за это управлять сотнею островов. Ты будешь владетелем, друг мой, потому что имеешь великодушное сердце, без которого все познания ничто. Ну, пойдем; следуй за мною, - нас, верно, ожидают к обеду.

Дворецкий, прекрасно разыгравший роль принцессы Трифалди, получил приказание в тот-же самый вечер отвезти нового губернатора в то местечко, которое называлось его островом. Он с церемонией явился к оруженосцу, одетому между тем в какой-то кафтан, голову его украшал малиновый ток. В этом наряде Санчо, сопровождаемый многочисленною свитою, простился с герцогом и герцогинею, у которой он поцеловал руку; потом, с растроганным сердцем и со слезами на глазах, он обнял колена своего господина. Наконец, добрый оруженосец отправился в путь, сидя верхом на прекрасном лошаке и последуемый своим ослом, великолепно убранным и покрытым богатым чепраком. Санчо часто оборачивал голову, чтобы смотреть на него с удовольствием, почти столь-же благодарный за почести, оказываемые ослу, как и за те, которые оказывали ему самому. Он бы не променял тогда своего счастия и владения на целую империю Германскую.

Небольшое местечко, имевшее около тысячи душ жителей и принадлежавшее герцогу, составляло то могущественное государство, которым Санчо должен был управлять. Ему сказали, что это местечко называется островом Баратарией.

У ворот своей столицы он застал знатнейших граждан, вышедших к нему навстречу при колокольном звоне и восклицаниях всех жителей.

Его с торжеством отнесли на руках на городскую площадь, где пропели благодарственный гимн. После того ему поднесли городские ключи, и герольды провозгласили его несменяемым губернатором острова Баратарии. Добрый Санчо принимал эти почести с важным видом и, казалось, нимало не удивляясь. По те из жителей, которым не объяснили тайны, удивлялись странному виду, густой бороде, короткому и толстому телу нового губернатора, а главное - странному наряду его. С площади Санчо отвели в судейскую залу, где посадили на место главного судьи. Тогда дворецкий герцога сказал ему: - Милостивый государь! В здешней стране существует старинный и всеми уважаемый обычай, чтобы новый губернатор, вступающий в управление островом, начинал владение свое решением нескольких довольно запутанных дел и тяжеб, чтобы показать народу свои способности и ум и заставить его или радоваться, или плакать прибытию его.

-- Хорошо, отвечал Санчо: пусть представят мне на суд какие угодно тяжбы; по, стараюсь решить их как можно лучше.

В это же минуту вошли два человека: один из них был одет селянином, другой держал в руках большие ножницы.

-- Господин губернатор, - сказал сей последний: - я ремеслом портной. Этот человек пришел вчера ко мне в лавку и сказал мне, показывая на кусок сукна. - Можешь-ли ты мне сшить кафтан из этой материи?

" - Могу, - отвечал я ему тотчас же.

"Удивись, что я тотчас согласился, и думая, без сомнения, что я хочу украсть у него часть сукна, он продолжал:

" - Не можешь-ли ты мне сшить два кафтана?

"Угадывая его подозрение, я отвечал ему, что могу. Тогда он попросил сшить три кафтана и продолжал таким образом увеличивать число, по мере того как я соглашался удовлетворить его желанию, и условился со мною, что я ему сошью пять кафтанов. Теперь, так как работа кончена, я требую от него платы за нее, а он не только отказывается, но еще требует от меня, чтоб я ему возвратил сукно или заплатил за него.

-- Точно-ли это так? спросил Санчо.

-- Да, милостивый государь, - отвечал селянин; - прикажите ему, прошу вас, показать эти пять кафтанов.

-- С охотою, - отвечал портной, вынув из-под своего плаща и показывая, на пальцах, пять крошечных кукольных кафтанов.

-- Вот кафтаны, - прибавил он, - клянусь совестью, что я употребил на них всю материю. Пусть покажут работу мою знатокам дела.

Все засмеялись. Что касается Санчо, он, подумав несколько, произнес следующий краткий приговор:

Все присутствующие разсмеялись от этого приговора, и он был исполнен.

Потом предстали двое стариков.

-- Милостивый государь, - сказал один из них: - я дал взаймы этому человеку десять червонцев, с тем условием, что он заплатит мне по первому требованию. Через несколько дней я потребовал у него их назад. Каково же было мое удивление, когда я услышал от него, что он уже мне давно их отдал. Прошу ваше превосходительство приказать привести моего должника к присяге: я всегда его знал за честного человека и не могу подумать, чтобы он решился дать ложную клятву.

-- Что ты на это скажешь? спросил Санчо у другого старика, в молчании слушавшого, опершись на толстую палку.

-- Я готов поклясться, что возвратил этому человеку те десять червонцев, которые он мне одолжил.

Санчо наклоняет свой жезл; должник кладет свою трость на-крест на жезл, дает один конец её своему заимодавцу; положив руку на этот крест, клянется, что отдал требуемую им сумму; потом смотрит на свою трость и на всех с видом невинности. Первый старик, удивленный этим, в продолжение нескольких минут не спускал глаз с должника, глядя на него более с сожалением, нежели с гневом, и хотел уже выйти вон, не сказав ни слова, как Санчо кликнул его. Санчо, внимательно смотревший на все их движения, сравнил, грызя ногти, лица двух стариков и очень хорошо приметил на одном из них выражение честности.

-- Еще не все кончено, - сказал он: - ты, старик, так легко дающий клятву, подай-ка мне трость свою. Возьми ее, - продолжал он, обратясь к заимодавцу, - и теперь ступай: ты получил свой долг.

-- Как, сударь? отвечал бедняк: - да разве эта трость стоит десяти червонцев!

-- Да, да, конечно, - возразил Санчо: - а чтобы удостоверить тебя в этом, приказываю сейчас же переломить ее пополам.

Повеление его было исполнено, и десять червонцев высыпались из выдолбленной средины палки. Все собрание осыпало Санчо рукоплесканиями и похвалами, и жители острова подумали, что новый губернатор их одарен неимоверною мудростью. Удивление достигло высочайшей степени, и тот человек, которому дано было тайное приказание вести исправный журнал поступкам и деяниям нашего оруженосца, не преминул представить герцогу все подробности этого происшествия.

Из судейской залы Санчо отвели с великим торжеством в замок, назначенный для него. Там, в обширной зале, был накрыт стол, уставленный превосходными яствами. Как только он вошел, множество музыкантов заиграли различные веселые пьесы, и четыре пажа поднесли губернатору лохань, в которой он с важностию вымыл руки. Музыка замолкла, и Санчо сел за стол, на котором находился только один прибор. Подле него стал какой-то вельможа, одетый в черное платье, с длинною тростью в руке. Дворецкий придвинул к Санчо лучшия блюда.

Губернатор наш, томимый голодом, поспешил наложить себе на тарелку хорошую порцию, но лишь-только он хотел поднести ко рту первый кусок, как вельможа опустил свой жезл, и тарелка и блюдо тотчас же исчезли. Проворный дворецкий подал другое блюдо, при котором повторилось то-же самое. Санчо, чрезвычайно удивленный, спрашивает: "Что это значит? Неужели на этом острове имеют обыкновение обедать только взорами?"

-- Милостивый государь! отвечал вельможа в черном платье: - я имею честь быть медиком губернаторов этого острова. Должность моя, приносящая большой доход, предписывает мне изучать темперамент и телосложение их милостей, для предохранения от всего, что может повредить здоровью. Для этого я присутствую всегда при обеде губернаторов и позволяю им кушать только приличные для них яства. Первое блюдо несваримое для вашего желудка; второе, напротив того, было слишком горячее, возбуждающее жажду и могущее произвести воспаление в желудке и истребить первоначальную сырость, составляющую основу жизни. Ваша милость не может теперь кушать ничего другого кроме небольшой порции киселя; если же вы имеете сильный аппетит, то можете прибавить к этому пару бисквитов.

При этих словах Санчо бросается на спинку своего стула и, окинув взором врача с ног до головы, спрашивает его:

-- Господин доктор, позвольте спросить, как вас зовут?

-- Имя мое, - отвечал он: - доктор Педро Резио де-Агуэро; я родился в деревне Тиртеафуэре, находящейся между Каракелем и Алмодоваром дель-Кампо, поворота направо, и получил докторский диплом в осоньском университете.

-- Очень рад этому, - сказал Санчо, глядя на него с гневом. - Ну, господин -доктор Педро Резио де-Агуэро, уроженец Тиртеафуэры между Каракелем и Алмодоваром, получивший докторский диплом в Осонье, убирайтесь отсюда вон, или, клянусь всеми святыми, я велю вас повесить. Вон, бездельник, и подавайте мне обедать: я заслужил обед трудами.

" в окошко, воскликнул:

-- Вот, без сомнения, важные новости везет к нам посланный от герцога.

Курьер, покрытый пылью, вошел и подал пакет Санчо, который передал его дворецкому и приказал ему прочитать адрес; на пакете было написано: Дон Санчо Пансе

-- Я, ваша светлость, - отвечал молодой человек, с весьма сильным бискайским произношением.

-- А-а! в первый раз вижу секретарей из твоей стороны; ну прочитай-ка.

Все вышли, и секретарь, вскрыв пакет, прочитал следующее:

"Дошло до моего сведения, господин Дон Санчо, что мои и ваши неприятели хотят напасть на вас ночью; поэтому будьте осторожны.

"Кроме того, я узнал от надежных шпионов, что четверо переодетых убийц вошли в ваш город, чтобы убить вас. Осматривайте старательно всех людей, которые находятся около вас, и в особенности не кушайте ничего, что вам подадут. Постараюсь послать вам помощь, если будет необходимо. Прощайте; надеюсь на ваше мужество и благоразумие.,

-- Господин дворецкий, - сказал Санчо: - первым долгом моим будет арестовать доктора Резио; посадите его в подземную тюрьму, ибо если кто покушается на жизнь мою, так верно он, потому что уже хотел меня уморить с голоду.

-- Милостивый государь, - отвечал дворецкий: - осмеливаюсь просить всепокорнейше вашу светлость не прикасаться ни к одному кушанью из находящихся на столе: я не могу отвечать за людей, которые их приготовили.

-- Хорошо, - отвечал Санчо: - но, в таком случае, пускай мне дадут кусок черного хлеба и несколько "унтов винограда. Верно, этого еще не успели отравить. Как бы то ни было, а мне все-таки должно поесть, в особенности накануне сражения: сытым желудком поддерживается храбрость, а не храбростью насыщается желудок. Ты, секретарь, отвечай герцогу, что все, предписываемое им мне, будет исполнено, и что я покорнейший слуга его, равно как и супруги его герцогини. Не забудь также написать что-нибудь и Дон Кихоту: он еще сочтет меня неблагодарным, - и напиши все это покраснее, хорошим слогом, по-бискайски, Ну, убирайте кушанья и подайте мне винограду; пусть увидят, боюсь-ли я шпионов, волшебников и убийц.

-- Помилуйте! воскликнул Санчо: - да мне не дадут спокойно съесть и куска хлеба! Если это будет продолжаться, я пошлю скоро к чорту все мое правление! Впустите проклятого крестьянина.

Просителя впустили. Он спросил прежде всего, кто из них губернатор. Дворецкий указал ему на Санчо, перед которым крестьянин стал на колена, прося позволения поцеловать руку.

Санчо, согласившись на это, приказал ему встать и скорее рассказать про свое дело.

-- Милостивый государь, - сказал крестьянин: - я земледелец, родом из Мигуэля-Турры, деревни в двух милях от Сиудад-Реаля.

-- Итак, честь имею донести вашей светлости, что у меня двое детей учатся в школе; из них меньшой приготовляется быть баккалавром, а другой лиценциатом. Теперь мой сын, баккалавр, хочет жениться на одной из наших деревенских девушек, Кларе Перлерино, дочери Андрея Перлерино, которого отец был Фома Перлерино, а его...

-- Чорт возьми! прервал его Санчо: - ты надоел мне своими Перлеринами и Перлеринками! К делу скорее! к делу!

-- Дело - вот оно. Андрей Перлерино богат и не хочет отдать свою дочь за моего сына, потому что он беден. Я же прошу дать мне письмо к будущему тестю моего сына с приказанием ему отдать дочь за моего сына.

-- Все-ли, братец?

-- Ну, проси, позволяю.

хозяйством.

-- Не хочешь-ли ты еще чего-нибудь от меня, друг мой? Говори, не стыдись.

-- Вы очень добры, государь; я более ничего не желаю.

-- Бездельник! воскликнул Санчо: - вот я тебе сейчас же разобью голову, чтоб научить тебя как просить у меня шесть сот червонцев. Где я их возьму? Шестьсот червонцев! Да, конечно, имея их, так бы я и послал в Мигуэль-Турру, семейству каких-то Перлеринов и твоему сыну, баккалавру или лиценциату! Неужели остров мой сборное место всех дураков? Не пускать сюда более никого, по крайней мере, покуда я не отобедаю!