Дон-Кихот Ламанчский. Часть II.
Глава XIII, в которой воспроизводится интересная беседа обоих оруженосцев.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть II. Глава XIII, в которой воспроизводится интересная беседа обоих оруженосцев. (старая орфография)

ГЛАВА XIII,
в которой воспроизводится интересная беседа обоих оруженосцев.

-- Тяжелую и трудную жизнь ведем мы, несчастные оруженосца странствующих рыцарей, - сказал слуга рыцаря Леса, оставшись наедине с Санчо. - Гнев, которым поразил Господь наших прародителей, вполне отозвался на нас: мы, действительно, в поте лица едим хлеб свой.

-- Не только в поте лица, но и в соке тела своего, - добавил Санчо. - Кто же более нас страдает от холода и жары под открытым небом? Да оно бы еще ничего, можно было бы терпеть, если бы хоть хлеб-то всегда имелся у нас, когда мы голодны, а то иной раз не бывает и сухой корки. Так и питайся одним воздухом, который скорее возбуждает аппетит, чем служит к его утолению.

-- Положим, - сказал оруженосец рыцаря Леса, - у нас зато есть надежда на то, что все наши лишения каждую минуту могут быть вознаграждены. Если рыцарь, которому служишь, не из неблагодарных, то он, при первом же удобном случае, даст тебе в управление хорошенький островок или какое-нибудь доходное графство.

-- Да, я уже не раз, говорил своему господину, что буду вполне удовлетворен, если он пожалует меня островом, и он настолько милостив и благороден, что не раз и обещал мне это, - промолвил Санчо."

-- А я разсчитываю на получение канониката, обещанного мне моим господином.

-- Э! - вскричал Санчо. - Значит, твой господин принадлежит

к церковным рыцарям? Иначе он не мог бы давать подобных обещаний... Ну, а мой - рыцарь светский, хотя некоторые умные люди - на мой взгляд совсем не кстати - и советовали ему сделаться архиепископом. К счастию, он не желает быть им, а я сначала страшно боялся, как бы ему не пришло в голову поступить в духовенство куда я сам решительно не гожусь.,

-- Это очень жаль, - подхватил незнакомый оруженосец. - Надо тебе знать, что остров острову рознь: есть такие острова, с которых не получишь никакого дохода, есть и такие, где очень скучно жить; а управление теми, на которых можно бы жить в богатстве, часто бывает сопряжено с такими трудностями и неприятностями, что и не обрадуешься, если попадешь на какой-нибудь из них губернатором. Лучше бы всего, если бы мы могли просуществовать тихо и скромно в своем прежнем положении, не гоняясь ни за какими островами, графствами и каноникатами. В сущности, я бы был очень доволен, если бы имел хоть какую-нибудь клячу, пару борзых и хороший снаряд для рыбной ловли; тогда я ездил бы на охоту, а когда этого нельзя - занимался бы рыбною ловлей.

-- Но ведь у тебя есть лошадь, - заметил Санчо. - Я видел, что около того места, где расположился твой господин, пасутся две лошади.

-- Оне обе принадлежат моему господину, - со вздохом проговорил незнакомый оруженосец.

-- Да? Ну, а у меня хотя тоже нет лошади, зато есть такой прекрасный осел, что я не променяю его ни на какую лошадь, если бы мне даже дали в придачу четыре меры ячменя, - хвастал Санчо. - Гончих же я во всякое время могу достать, если только захочу, но я не любитель охоты.

-- Мне страх как надоели эти скитания по пустыням, - продолжал собеседник Санчо, как бы про себя. - Об одном только и думаю, как бы возвратиться в деревню и воспитывать моих маленьких детей. У меня их трое, хорошеньких, как восточные жемчужинки.

-- А у меня двое: сын и дочь, - сказал Санчо. - Они так хороши, что хоть к самому папе их везти, так и то не стыдно. В особенности прекрасна дочь, которую я поэтому и хочу, с Божьей помощью, сделать графиней, хотя её мать и против этого.

-- А каких лет ваша дочь? - полюбопытствовал чужой оруженосец.

-- Пятнадцати, без двух месяцев, - ответил Санчо. - Но она ростом с хорошую жердь, свежа как апрельское утро и сильна как носильщик.

-- Чорт возьми! это, действительно, хорошия качества. С ними она может разсчитывать сделаться не только графиней, но даже и нимфой Зеленого Боскета... Но какие же должны быть плечи у этой дочери нищенки, судя по вашим!

-- Плечи у нея недурны, - с сердцем произнес Санчо. - Но она и её мать вовсе не нищенки, да и не будут ими, пока я жив. Вы напрасно так оскорбительно отзываетесь о моем семействе, сенор оруженосец. Я удивляюсь, как это вы, вращаясь между странствующими рыцарями, которые все крайне вежливы, говорите так грубо.

то присутствующие всегда кричат: "О, сын нищей! как ловко он справился?" Эти слова, кажущияся оскорбительными, на самом деле заключают в себе высшую похвалу... Откажитесь лучше от детей, которые не вызывают этой похвалы из уст других.

-- О, если так, то вы можете бранить мою жену и детей, сколько вам будет угодно, потому что достойнее их подобных похвал я и не видывал, - сказал Санчо. - Кабы ты знал, брат, - перешел он опять на дружеский тон, - как мне хочется скорее увидаться с ними!.. Молю Бога сжалиться надо мною и помочь мне оставить навсегда это опасное ремесло странствующого оруженосца, за которое я взялся во второй раз, соблазнившись тем, что в первый раз нашел в горах Сиерры-Морены сто золотых монет. С тех пор мне всюду так и мерещатся золотые монеты. Иногда мне уж кажется, что я нашел целый мешок дублонов, беру его в руки, тащу домой, накупаю всякого добра, кладу, что осталось, на проценты и живу себе принцем, без нужды и забот. Вот поэтому-то я и стараюсь терпеливо переносить все мучения, на которые обрекает меня мой господин... Кстати сказать, это скорее сумасшедший, чем странствующий рыцарь, но я поневоле должен смотреть на его дурачества сквозь пальцы, надеясь, что авось судьба за это смилуется надо мною и пошлет мне хорошую прибыль.

-- От желания больше класть в мешки они рвутся, - заметил оруженосец рыцаря Леса. - А что касается до господ, то едва ли есть на свете второй такой дурак, как мой господин. Это один из тех, к которым вполне применима поговорка: "Заботы о ближнем убивают и осла". И действительно, чтобы возвратить разум другому рыцарю, он сам сделался дураком и бросился на поиски за такою штукой, которую если и найдет, так сам не обрадуется, как я думаю.

-- Должно-быть, он у вас влюблен? - догадался Санчо.

-- Да, - ответил оруженосец рыцаря Леса, - врезался в какую-то Кассильду Вандалийскую, даму, как видно, с душком. Но у него и кроме того вертится в голове разная ерунда.

-- Говорят, что страдать вдвоем легче, чем одному, - промолвил Санчо, - поэтому очень приятно слышать, что не я один служу сумасшедшему.

-- Мой господин хотя сумасшедший, но храбрый... пожалуй, впрочем, более плутоватый, чем храбрый, - сказал оруженосец рыцаря Леса.

-- А что касается моего, то это чистый голубь, - счел нужным заявить Санчо. - Он не в состоянии сделать никому зла, напротив, всегда готов всех облагодетельствовать, и хитрости в нем нет ни капельки. А доверчив он так, что каждый ребенок может обмануть его в чем только захочет. За эту простоту душевную я и люблю его пуще своего глаза, и никак не могу решиться бросить его, несмотря на все глупости, которые он делает.

-- Но у вас может выйти в роде того, когда слепой водит другого слепого: обыкновенно, оба сваливаются в яму, - говорил незнакомый оруженосец. - Вообще я нахожу, что поиски приключений не поведут ни к чему хорошему, и лучше бы всего нам возвратиться домой, пока мы целы... Что это ты все отплевываешься, товарищ? - добавил он. - Или язык засох от болтовни? У меня он тоже начинает прилипать к горлу... Подожди немного, я сейчас принесу средство от сухоты языка, оно у меня в арчаке седла.

Он встал и направился к своей лошади, которая, в полном своем наряде, отдыхала на траве. Через несколько времени он возвратился с мехом вина и длинным куском пирога.

-- Пей и ешь, товарищ, - предложил он, доставая из кармана деревянную чарку и складной нож. - У нас этого добра много.

-- Ого, значит, вам живется недурно! - вскричал Санчо, с обычною жадностью набрасываясь на угощение, так неожиданно предложенное ему незнакомым оруженосцем.

-- Да, что касается желудка, то ему пока еще не на что жаловаться, - ответил тот. - Я везу столько всякой провизии, что ее может хватить надолго.

-- Ишь, какой устроил пир! - восхищался Санчо. - Сразу видно, что ты оруженосец верный и честный, благородный и щедрый. В моей сумке нет ничего, кроме черствого хлеба, сыра, до того крепкого, что им можно прошибить голову любому великану, несколько стручков да немного разных орехов. Господин мой строго соблюдает свой устав, по которому странствующие рыцари должны питаться только сухими плодами да полевыми травами.

-- Ну, мой желудок не подчинится такому уставу, - заявил его собеседник. Господин мой может питаться чем ему вздумается, хоть пнями древесными, а мне подавай настоящей еды. Я так люблю свою сумку, когда она полна мясом и тому подобными лакомствами, что то и дело нагибаюсь посмотреть, цела ли она.

Выпив несколько чарок, Санчо чмокнул губами и воскликнул:

-- О, сын нищей, вот славная штука-то!

-- Вот ты и похвалил мое вино, назвав его сыном нищей, - заметил оруженосец рыцаря Леса.

-- Я теперь понял, что эти слова не ругательные, когда говорятся с целью похвалить, - произнес Санчо слегка запинающимся языком. - Вино, и правда, отличное: наверное, сиудад-реальское?

-- Да, уж в винах я так хорошо знаю толк, что мне стоит только понюхать капельку любого вина, чтобы сразу понять откуда оно, какого года, какого вкуса и все остальные его особенности. Это и неудивительно, потому что у меня в роду, со стороны отца, были два самых знаменитых во всем Ламанче знатока вин. В доказательство этого, я даже разскажу тебе один случай с ними. Как-то раз им дали отведать вина из одной бочки и попросили их, чтобы они сказали какого оно качества. Один из них попробовал его на язык, а другой только понюхал его. Первый сказал, что это вино отзывает железом, а второй - что оно пахнет козьим мехом. Хозяин уверял, что бочка, в которой находилось вино, совершенно чистая и в ней не было ничего такого, что могло бы пахнуть железом или козлиной. Знатоки, однако, настаивали на своем. Время шло, вино распродавалось, и когда бочка опорожнилась, на дне её оказался крохотный железный ключик, привешанный к ремню из козлиной шкуры. Понятно тебе теперь, что человек, происходящий из такого рода, знает толк в вине?

выйдет, а отправимся-ка лучше домой, в свои бедные хижины. Захочет Бог, так найдет нас и там Своими милостями.

-- Нет, - возразил Санчо, - я не покину своего господина, пока не попадем в Сарагоссу, куда мы держим путь. Там я подумаю, как быть дальше.

В конце концов, наши оруженосцы допировались и доболтались до того, что заснули рядом на траве, любовно прижимая к себе по кончику пустого винного меха.