Дон-Кихот Ламанчский. Часть II.
Глава XIV, в которой продолжается и оканчивается приключение с рыцарем Леса.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть II. Глава XIV, в которой продолжается и оканчивается приключение с рыцарем Леса. (старая орфография)

ГЛАВА XIV,
в которой продолжается и оканчивается приключение с рыцарем Леса.

Ведя оживленную беседу с Дон Кихотом, рыцарь Леса, между прочим, сказал:

-- Я хочу открыться вам, что судьба, или, вернее, собственная прихоть заставила меня воспламениться любовью к несравненной Кассильде Вандалийской. Я называю ее "несравненною" потому, что ей нет равной ни по фигуре ни по красоте. Эта неблагодарная и жестокая красавица отплатила за мои страстные чувства и честные намерения тем, что, подобно мачехе Геркулеса, подвергла меня тысяче опасностей, обещая, по благополучном миновании каждой, что осуществит мои надежды, если я выйду победителем еще из одного опасного приключения. По так как требования моей неумолимой дамы, вытекая одно из другого, бесконечны, подобно звеньям цепи, то я и не предвижу исполнения моей заветной мечты. Раз она приказала мне усмирить пресловутую севильскую великаншу, известную под именем Гиральды {Гиральда - громадная бронзовая статуя, служащая флюгером на башне севильского собора.}. Благодаря своему бронзовому телу, эта великанша обладает громадною силой и львиною храбростью, и хотя она не движется с места, но ее смело можно назвать самою ветреною женщиной в мире. Я пришел, увидел и победил, обязав ее не вертеться из стороны в сторону, как она всегда делала. К счастью, ветер все время, в течение более недели, как раз дул с севера, иначе, пожалуй, она и не послушалась бы меня. После этого прекрасная Кассильда заставила меня поднять и взвесить громадных каменных "гвизандских быков" {Так назывались четыре громадные каменные глыбы, находившияся в саду одного монастыря в Авиле.}; работа эта скорее была бы прилична носильщику тяжестей, чем благородному рыцарю. Затем моя безжалостная дама повелела мне спуститься в жерло одного из кратеров в Сиерре-Кабре и подробно описать ей все, что находится в этой бездонной и мрачной пропасти. Я победил Гиральду, взвесил "гвизандских быков", спускался в пропасть, рискуя каждую минуту погибнуть самым ужасным образом, но надежды мои не оправдались: требовательность и презрение прекрасной Кассильды только увеличились. Наконец, она приказала, чтобы я объездил все испанския провинции и заставил всех встречных странствующих рыцарей признать ее самою очаровательною из всех живущих на свете женщин, а меня - самым храбрым и самым влюбленным из всех рыцарей. Я уже объездил добрую половину Испании и победил множество рыцарей, осмелившихся оспаривать меня. Более всего я имею право гордиться победою в единоборстве над знаменитым рыцарем Дон Кихотом Ламанчским которого очень трудно было принудить признать, что моя Кассильда Вандалийская прекраснее его Дульцинеи Тобозской. Одною этою победой я как бы одержал верх над рыцарями всего мира, потому что этот Дон-Кихот побеждал их всех; а так как я победил и его, то вся его слава, честь и репутация величайшого и непобедимого рыцаря перешли ко мне. Недаром говорится: "Победитель тем более приобретает славы, чем славнее побежденный". Таким образом, безчисленные подвиги пресловутого Дон-Кихота, передаваемые из уст в уста, относятся собственно ко мне.

Слушая самохвальство рыцаря Деса, Дон-Кихот от изумления даже рот разинул. При каждом слове завравшагося фанфарона он собирался перебить его и крикнуть ему, что он безбожно лжет, но благоразумно удерживался, чтобы дать ему возможность вполне высказаться. Когда же его собеседник кончил, наш рыцарь спокойно произнес:

-- Против того, что вы, сенор рыцарь, победили большинство испанских странствующих рыцарей, я ничего не имею возразить, но чтобы вы победили и Дон Кихота Даманского - в этом я сильно сомневаюсь. Может-быть, вы приняли за него кого-нибудь другого, похожого на него, хотя я не думаю, чтобы кто-нибудь мог походить на этого рыцаря.

-- Напрасно вы сомневаетесь! - вскричал рыцарь Леса. - Клянусь небом, покрывающим нас, что я бился с самим Дон-Кихотом, победил его и заставил сдаться мне на милость! Я вам опишу его наружность. Это человек высокого роста, тощий, с желтым высохшим лицом, с орлиным носом, седыми волосами и длинными черными усами. Он разъезжает по стране под именем рыцаря Печального Образа; за ним постоянно следует, в качестве оруженосца, один толстяк, по имени Санчо Панца. Знаменитый конь этого рыцаря называется Россинантом, а дама сердца - Дульцинеею Тобозскою, названною им так, потому что она уроженка города Тобозо, как например, я назвал свою Кассильду "Вандальскою", на том основании, что она андалузианка. Если всех этих подробностей недостаточно для того, чтобы убедить вас в истине моих слов, то вот моя шпага, она в состоянии заставить поверить мне даже самое воплощение неверия.

-- Успокойтесь, сенор рыцарь, и выслушайте меня, - проговорил Дон-Кихот. - Знайте, что Дон-Кихот - мой лучший друг во всем мире; я смело могу сказать, что он мне так же дорог, как я сам себе. Приметы его описаны вами с такою точностью, что я должен бы поверить, что вы, действительно, имели с ним дело и победили его; но, повторяю вам, что это невозможно, если только, впрочем, один из враждебных ему волшебников, преследующих его с чудовищным упорством, не вздумал принять его образ и не допустил победить себя, чтобы отнять у него его всемирную славу, заслуженную им целым рядом величайших рыцарских подвигов. В доказательство того, на что способны эти проклятые волшебники, я приведу вам следующий случай. Не дальше как на-днях, они прямо на его глазах превратили прекрасную и очаровательную Дульцинею Тобозскую в безобразную, грязную и зловонную крестьянку. Наверное, они таким же образом превратили или самих себя или кого-нибудь другого в Дон-Кихота. По если все это не в состоянии убедит вас в истине моих слов, то перед вами и сам Дон-Кихот, готовый подтвердить свои слова с оружием в руках, пешком, на коне или как вам будет угодно.

При последних словах Дон-Кихот встал, выпрямился во весь рост и, ухватившись за эфес шпаги, ждал, какое решение примет рыцарь Леса.

Но последний совершенно спокойно проговорил:

-- Хороший плательщик не боится за участь своих закладов. Тот, которому удалось победить вас, сенор Дон-Кихот, в лице вашего двойника, в праве надеяться, что он победит вас и в настоящем вашем виде. Но так как не принято, чтобы рыцари производили свои деяния ночью и украдкой, подобно разбойникам и убийцам, то дождемся утра, когда взойдет солнце и будет свидетелем нашего поединка. Непременным условием поединка я ставлю то, чтобы побежденный сдался на милость победителя, который может делать с ним все, что ему заблагоразсудится.

-- Я принимаю это условие, - ответил Дон-Кихот.

После этого, рыцари отправились искать своих оруженосцев, и нашли их крепко спящими и храпящими на весь лес. Разбудив их, рыцари приказали им держать лошадей наготове и сообщили, что намерены на разсвете вступить в кровавый бой.

При этой новости Санчо задрожал от испуга и ужаса, опасаясь за жизнь своего господина: товарищ его столько насказал ему турус на колесах о безпримерной силе и храбрости рыцаря Леса, что бедный толстяк заранее уже приговорил своего господина к смерти.

Идя вместе с Санчо к лошадям, которые паслись в обществе Длинноуха, оруженосец рыцаря Леса, сказал ему:

-- Вот что, брат. Если наши рыцари будут сражаться, то и я не стану сидеть, сложа руки, и тоже подерусь с тобою. У нас, андалузцев, такой обычай, что когда крестники дерутся, то и крестные вступают между собой в бой. Я думаю, тебе известно, что "крестными" называются свидетели при поединке.

-- Это-то мне известно, - ответил Санчо, - но я, вместе с тем, знаю, что ваш обычай, господин оруженосец, не принят между оруженосцами настоящих странствующих рыцарей. По крайней мере, я никогда не слыхал, чтобы мой господин, знающий наизусть весь устав странствующих рыцарей, упоминал об этом обычае. Я вообще не охотник драться. Чем лезть в драку, я лучше готов заплатить штраф, если потребуется: все-таки это дешевле обойдется, чем, например, проломленная голова или свернутая на сторону челюсть. Да у меня и оружия с собой нет, а брать его никогда не намерен.

-- О, мы можем обойтись и без оружия, - сказал оруженосец рыцаря Леса: - у меня есть два мешка одинаковой величины; мы с вами отлично можем отхлестать ими друг друга.

На это я, пожалуй, согласен, - заявил Санчо. - Игра мешками только развлечет нас, а вреда особенного не причинит.

пойдет как по маслу: и тяжесть у нас будет в руках, и драться будем, и ни одной царапинки не получим.

-- Как же это так? - недоумевал Санчо. - Разве камни будут завернуты в вату? Нет, дружище, я на это не согласен; Если бы даже твои, мешки были наполнены одними шелковыми коконами, я и то не почувствовал бы желания испытывать их удары на себе... Пусть наши господа делают, что хотят, а мы с тобою лучше будем есть, пить и веселиться. К чему нам стараться сокращать раньше времени свою жизнь, которая и без того слишком коротка?

-- Так-то так, а все-таки, полчасика надо бы позабавиться мешками, - заметил оруженосец рыцаря Леса.

-- Да с какой же стати я буду драться с человеком, который так любезно угощал меня и не сделал мне никакого зла? - возражал Санчо. - Вот если бы я имел на тебя сердце, тогда дело было бы другое.

-- О, что касается сердца, то это живо можно устроить, - сказал оруженосец рыцаря Леса. - Как только наши господа вступят в бой, я подойду к тебе да и дам хорошую зуботычину, так чтобы ты свалился с ног: тогда, надеюсь, сердце у тебя обязательно разойдется, если бы оно было даже каменное.

-- Против этого средства у меня есть в запасе другое, - ответил Санчо: - прежде, чем вы успеете дать мне затрещину, я возьму поздоровее сук да и начну дуть вас им так, что ваше сердце не только разойдется, но даже выскочит у вас из груди и заставит вас последовать за ним прямо на тот свет... Я не из тех, которым можно безнаказанно давать затрещины. Ух если кошка, которую заперли и дразнят, превращается в лютого тигра, то и я Бог весть во что способен превратиться, если начнут дразнить меня... Потом надо помнить, что Бог велит жить в мире и запретил ссориться, а я слишком хороший христианин, чтобы не исполнять Его заповедей. Вообще прошу вас, господин оруженосец, иметь в виду, что если вы заставите меня драться с вами, то вы сами и будете отвечать за все зло, которое от этого произойдет.

-- Хорошо, - хладнокровно произнес оруженосец рыцаря Леса. - Подождем разсвета, тогда и увидим, что делать?

В это время веселые и радостные голоса множества птичек, приютившихся в ветвях деревьев, начали приветствовать красавицу-зарю, выплывшую на балкон восточного небосклона и стряхивавшую с своих золотистых кудрей дождь алмазных капель, жадно подхватываемых и поглощаемых растениями, которые потом сами загорелись разноцветными искрами драгоценного убора. С момента появления прекрасной волшебницы-зари тополи начали благоухать, ручьи принялись громче журчать, деревья радостно затрепетали и залепетали своими листьями, а травы и цветы начали понемногу развертывать богатство своих красок.

Первый предмет, поразивший зрение Санчо при исчезновении ночной тьмы, был нос оруженосца рыцаря Леса; этот нос оказался таких чудовищных размеров, что казалось, будто заслонял все лицо; он был дугообразной формы, весь усеян бородавками, отливал цветом спелой сливы и спускался почти до самого подбородка. По милости этого носа, лицо его владельца представлялось таким безобразным, что Санчо долго не мог опомниться от ужаса и мысленно решил, что скорее позволит такому страшилищу надавать себе сотню плюх, чем вступит с ним в какой бы то ни было бой; даже шуточный.

Дон-Кихоту не удалось увидать своего противника в лицо, потому что тот во-время надел свой шлем и опустил забрало. Видно было только, что это человек средняго роста и прекрасно сложенный. Поверх лат незнакомец носил короткую тунику, казавшуюся сотканною из золотых нитей и сплошь покрытую крохотными зеркалами в виде полулун, что было удивительно красиво и изящно. На верхушке шлема развевался пук зеленых, желтых и белых перьев, а у дерева стояло громадное копье с длинным и чрезвычайно острым стальным наконечником. Дон-Кихот одним взглядом охватил все эти подробности и вывел из них заключение, что имеет дело с каким-нибудь очень благородным, богатым и важным рыцарем. Он, однако, не почувствовал ни малейшого страха перед таким противником и смело сказал ему:

-- Если ваше желание схватиться со мною, сенор рыцарь, не нанесло ущерба вашей вежливости, я попросил бы вас приподнять немного забрало и позволить мне убедиться в том, что ваша красота соответствует богатству и изяществу вашего рыцарского наряда.

-- Сенор рыцарь, - ответил тот, которого мы теперь будем называть рыцарем Зеркал, - у вас еще будет достаточно времени полюбоваться на мое лицо, в качестве победителя или побежденного. Я считаю оскорблением Кассильды Вандалийской открыть вам его раньше, чем вы исполните известное вам требование, относящееся к прославлению её красоты.

-- Так скажите мне, по крайней мере, кажусь ли я вам тем самым Дон-Кихотом, которого вы будто бы победили?

-- На это я отвечу вам, что вы походите на того Дон-Кихота, как одно яйцо походит на другое; но раз вы уверяете, что над вами подшучивают волшебники, то я уж не решаюсь утверждать, что вы и тот Дон-Кихот - одно и то же лицо.

-- А! - произнес Дон-Кихот, - этого достаточно с меня. Я теперь понимаю, что вы находитесь в большом заблуждении, из которого я и постараюсь вывести вас, как только мы сядем на коней. Если Господь мне поможет, а моя дама и моя рука мне поблагоприятствуют, то я увижу ваше лицо, и вы узнаете, что я - не тот Дон-Кихот, которого вы победили.

Проговорив эти слова, Дон-Кихот сел на подведенного ему Россинанта и проехал некоторое пространство, чтобы затем повернуть навстречу своему противнику, который, в свою очередь, вскочил в седло. Когда рыцари очутились шагах в двадцати друг от друга, рыцарь Леса крикнул Дон-Кихоту:

-- Помните же, сенор рыцарь, мое условие, что побежденный должен вполне отдаться во власть победителя!

-- Помню и принимаю, но только с тем, чтобы меня не заставили делать ничего, противного правилам рыцарства! - ответил Дон-Кихот.

-- Ну, это само собою разумеется, - сказал рыцарь Зеркал.

В это мгновение на глаза Дон-Кихоту попался оруженосец с уродливым носом. Наш доблестный рыцарь, конечно, не испугался, подобно Санчо, но подумал, что видит перед собою или существо в роде тех, которые описываются в сказках, или же - человека новой породы, раньше не появлявшейся на земле, и потому смотрел на него только с любопытством. Санчо же, видя своего господина готовым вступить в битву, не чувствовал ни малейшого желания оставаться с глазу на глаз с своим носатым товарищем, опасаясь, как бы тот, в самом деле, не затеял с ним драки и не сшиб его одним ударом своего "хобота". Под влиянием этого страха, он подбежал к Дон-Кихоту, уцепился за его седло и замирающим голосом шепнул ему:

-- Мне кажется, Санчо, тебе просто хочется быть подальше от опасности? - улыбнулся Дон-Кихот.

-- Нет, вовсе нет, - возразил Санчо; - меня только ужас как пугает нос этого оруженосца. Просто стоять около него не могу от страха.

-- Да, - согласился Дон-Кихот, - это, действительно, такой нос, что не будь я Дон-Кихотом Ламанчским, и я, чего доброго, струсил бы перед ним... Полезай, друг Санчо, я тебе помогу.

Пока наш рыцарь подсаживал своего оруженосца на дерево, рыцарь Зеркал поворотил своего коня (имевшого, кстати сказать, удивительно много общого с Россинантом) и во всю прыть его, - не превосходившую, впрочем, мелкой рыси настоящого боевого коня, - поскакал навстречу Дон-Кихоту, будучи уверен, что тот готов к битве. Видя, однако, что Дон-Кихот занят подсаживанием Санчо, рыцарь Зеркал остановился на полпути, к полному удовольствию своего коня, который в эту минуту положительно не был в состоянии двинуться дальше, не напрягая своих последних сил. Дон-Кихоту же показалось, что рыцарь Зеркал так круто остановился с какою-нибудь уловкой, в роде того, чтобы потом внезапно обрушиться на него с быстротою урагана, и так ловко пришпорил Россинанта, что тот в первый раз в жизни пустился в галоп (по истории, известно, что этот знаменитый конь, обыкновенно, ограничивался тоже мелкою рысью). Благодаря небывалой стремительности Россинанта, Дон-Кихот с быстротою стрелы налетел на рыцаря Зеркал, который тщетно колотил шпорами бока своего коня, словно приросшого к месту. Вследствие стечения этих благоприятных обстоятельств, Дон-Кихот получил полный перевес над своим противником, которому кроме коня мешало еще и его громадное копье. Не встречая никакого противодействия, Дон-Кихот получил полную возможность без всякого риска распорядиться рыцарем Зеркал по своему усмотрению. Он не замедлил воспользоваться выгодою своего, положения и с таким мужеством и ловкостью напал на противника и ударил его копьем, что тот моментально перелетел через голову своего неподвижно стоявшого коня и упал прямо к ногам Россинанта. Дон-Кихот подумал даже, что убил его.

с головы противника и заглянув ему в лицо, Дон-Кихот остолбенел, узнав в нем баккалавра Самсона Караско.

-- Санчо! - крикнул он своему оруженосцу, который был еще в нескольких шагах от него, - беги сюда, скорей сюда, и ты увидишь нечто непостижимое, невероятное... ты убедишься, что значит магия и что могут с помощью её сделать колдуны и волшебники!

Узнав, с своей стороны, в побежденном рыцаре Самсона Караско, Санчо с испугом перекрестился и прочитал несколько молитв и только потом сказал:

-- Знаете что, мой добрый господин? По моему мнению, вам следует без дальних церемоний всадить этому молодчику в горло шпагу: ясное дело, что это не сам Самсон Караско, а какой-нибудь из ваших врагов-волшебников, принявший его вид.

-- Ты прав, Санчо, - произнес Дон-Кихот. - Чем меньше таких опасных врагов, тем лучше.

-- Что вы хотите делать, сенор!? Ведь это ваш, друг, а мой господин, баккалавр Самсон Караско!.. Я его оруженосец и...

-- А куда же это девался твой нос? - перебил Санчо, переходя, от одного изумления к другому.

-- У меня в кармане, - простодушно отвечал спутник баккалавра, и тут же вытащил из кармана свой чудовищный нос.

-- Пресвятая Дева! - воскликнул Санчо, вглядевшись в видоизмененного оруженосца, - да ведь и это мой сосед, Фома Сесиаль!

чтобы он не трогал рыцаря Зеркал, который, в сущности, вовсе не рыцарь, а просто - баккалавр Самсон Караско, как я уже говорил и как вы сами должны видеть.

В это время мнимый рыцарь Зеркал зашевелился и открыл глаза. Дон-Кихот приставил шпагу к его горлу и произнес суровым голосом:

-- Вы погибли, сенор рыцарь, если немедленно не признаете Дульцинею Тобозскую превосходящею красотою Кассильду Вандалийскую! Мало того: вы еще должны дать мне честное слово, что если оправитесь от последствий этой битвы, то немедленно отправитесь в Тобозо, представитесь там от моего имени несравненной Дульцинее и отдадите себя в её распоряжение. Если она соблаговолит возвратить вам свободу, вы должны будете отыскать меня (следы моих подвигов всюду приведут вас ко мне) и передать мне все, что произойдет между вами и моею дамой. Вы видите, я не налагаю на вас обязательств, не согласных с правилами странствующого рыцарства или нарушающих условия, которые мы с вами заключили перед нашим поединком.

-- Признаю, - ответил глухим голосом побежденный, - что грязный, разорванный башмак Дульцинеи Тобозской красивее и лучше вышитых золотом туфелек Кассильды Вандалийской. Даю честное слово отправиться к вашей даме и вернуться к вам с подробным отчетом обо всем что произойдет между нами, если она отпустит меня.

-- Кроме того, - продолжал Дон-Кихот, - я требую, чтобы вы сознались, что побежденный вами рыцарь, которого вы приняли за Дон-Кихота Ламанчского, не был и не мог быть им, но что это был кто-нибудь другой, похожий на меня, как вот, например, вы вполне походите на знакомого мне баккалавра Самсона Караско, хотя я знаю что вы вовсе не он, а только превращены в него моими врагами-волшебниками, с целью ослабить мой гнев на вас и заставить меня отнестись к вам снисходительнее в качестве вашего победителя.

очень плохо.

Дон-Кихот и Фома Сесиаль бережно подняли его. Санчо глядел во все глаза на своего товарища по профессии и закидывал его вопросами, на которые получал такие ответы, что у него поневоле должно было исчезнуть всякое, сомнение в том, что он, действительно, видит своего кума. Но, с другой стороны, уверения Дон-Кихота, что в теле баккалавра Самсона Караско сидит волшебник, заставляли Санчо думать, что и кум его - не кто иной, как волшебник, принявший его наружность, чтобы одурачить его, Санчо. На этом убеждении Санчо и остановился.

Немного спустя рыцарь Зеркал вместе со своим оруженосцем со стыдом удалился с места поединка, спеша попасть в какую-нибудь деревушку, где ему могли бы поправить его помятые бока. Дон-Кихот же и Санчо направились дальше, по дороге в Сарагоссу.

Оставим на время наших героев и посмотрим, кто в самом деле были рыцарь Зеркал и его оруженосец.