Дон-Кихот Ламанчский. Часть II.
Глава XXVII, в которой пов е ствуется о том, кто был дядя Педро, и описывается неприятное приключение, случившееся с Санчо.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть II. Глава XXVII, в которой пов е ствуется о том, кто был дядя Педро, и описывается неприятное приключение, случившееся с Санчо. (старая орфография)

ГЛАВА XXVII,
в которой повествуется о том, кто был дядя Педро, и описывается неприятное приключение, случившееся с Санчо.

Читатель, наверное, помнить еще Хинеса Пассамонта, освобожденного Дон-Кихотом из цепей вместе с другими каторжниками в Сиерре-Морене и укравшого у Санчо его осла, которого, как известно, оруженосец вскоре получил обратно. Дядя Педро и был этот самый Хинес. Убегая от карающей руки правосудия, каторжник решился проскользнуть в Аррагонию. Там он изменил свое имя и изуродовал до неузнаваемости лицо, залепив левую половину его зеленым пластырем. После этого он приобрел себе театр марионеток, купил у христиан, бывших в плену в Берберии, обезьяну, которую и приучил по его знаку, вскакивать к нему на плечо и показывать вид, будто она шепчет ему на ухо. С этою обезьяной и театром он и стал разъезжать по Аррагонии и давать представления в деревнях. Прежде, чем вступить в следующую по пути деревню, он в соседней собирал о ней сведения: как кто там живет, какие в каком доме происходили выдающияся события и тому подобное. Запомнив все это, он приезжал в следующую деревню, показывал сначала там свой театр, разыгрывал на нем разные избитые, но интересные для деревенских жителей комедийки, потом, по окончании представлений, проделывал различные фокусы с обезьяной, которая, по его словам, отгадывала прошедшее и настоящее, а иногда, впрочем очень редко, и будущее. За её ответы он, обыкновенно, брал два реала, а часто и дешевле, смотря по обстоятельствам. А так как он имел дело с лицами, тайны которых ему были известны, то, при мнимой помощи своей обезьяны, постоянно рассказывал такия вещи, которых он, как человек заезжий, не мог знать. Благодаря подобным уловкам, он со своею обезьяной так прославился, что народ чуть не бегал за ним целыми толпами. Конечно, он втихомолку подсмеивался над легковерными дураками, деньгами которых набивал свой карман.

Очень понятно, что при встрече с Дон-Кихотом он тотчас же узнал рыцаря и его оруженосца, и ему нетрудно было показать вид, будто обезьяна открыла ему, кто эти лица, и привести всех этим в крайнее изумление. Боясь, чтобы Дон-Кихот или Санчо не узнали его, он и поспешил удрать пораньше из трактира.

Теперь мы снова обратимся к нашему герою и его оруженосцу. Покинув трактир, Дон-Кихот задумал объехать берега Эбро, прежде, чем отправиться в Сарагоссу, так как до турниров оставалось еще довольно времени.

Направляясь по намеченному пути, онъЧхал двое суток, не встретив ничего, достойного быть отмеченным в его истории. Но на третий день, въехав на один довольно высокий холм, рыцарь услыхал бой барабанов, звуки труб и бряцание оружия, и ему показалось, что это проходит целое войско. Однако, приглядевшись внимательнее, он увидел толпу крестьян, человек в двести, вооруженных всевозможным оружием: пиками, алебардами, бердышами, арбалетами и просто палками. У некоторых были в руках нечто в роде знамен. Спустившись с холма в долину, рыцарь мог различить цвета и форму знамен и даже прочёсть на них девизы. Особенное его внимание привлекло белое шелковое знамя, на котором в миниатюре был нарисован осел, с высоко поднятою головой, открытою пастью и высунутым языком. Вокруг фигуры осла большими буквами было написано: "Не даром так усердно ревели рехидоры".

По этому знамени Дон-Кихот понял, что это собрались крестьяне из деревни "ревущих рехидоров".

-- Ну, Санчо, - сказал он своему оруженосцу, - тут собираются совершить напрасное кровопролитие, и я решил воспрепятствовать этому.

-- Уж лучше бы ты молчал, если не можешь сказать ничего умного! - с досадой произнес Дон-Кихот. - Напрасно ты отговариваешь меня от однажды принятого мною намерения: ты бы уж по опыту должен знать, что я никогда не отступаюсь от своих решений.

Проговорив эти слова, рыцарь въехал в толпу, которая охотно разступилась перед ним, думая, что это какой-нибудь воин, пожелавший принять её сторону.

Приподняв забрало, Дон-Кихот смело и гордо подъехал к белому знамени, с нарисованным ослом, где были собраны предводители отряда. Заметив, какое благоприятное впечатление произвело его появление, рыцарь возвысил голос и громко проговорил:

-- Храбрые молодцы! Прошу не перебивать меня, пока не дослушаете до конца того, что я считаю своим долгом сказать вам. Если же мое разсуждение вызовет ваше неудовольствие, то я по первому же вашему знаку наложу печать молчания на свои уста и остановлю движение моего языка.

-- Добрые люди! - начал Дон-Кихот, - я - странствующий рыцарь, следовательно, человек оружия, и мой долг оказывать помощь всем нуждающимся в ней. Несколько дней тому назад я нечаянно узнал о случившейся с вами неприятности и о вашем намерении взяться за оружие, чтобы отомстить за себя. Я сериозно обсудил ваше положение и пришел к заключению, что вы напрасно кипятитесь и считаете себя оскорбленными. Никто не может оскорбить целой общины, если только он не обвинит ее всю в измене, не зноя, кто именно изменник. В виде примера я укажу вам на Диего Ордонеса де-Лару, вызвавшого на бой целый город Замору, так как он не знал, что из всех жителей этого города был виновен в измене один Веллидо Дольфос, предательски убивший своего короля. Благодаря своему незнанию, Диего хотел заставить всех граждан города Заморы отвечать за преступление, совершонное в его стенах, и на всех их обрушил свою мстительную руку... Он, впрочем, при этом немного увлекся, потому что, по словам его историков, вздумал вызвать на бой не только живых и мертвых, женщин и младенцев - даже еще не рожденных, - но даже и реку с рыбами, и деревья с плодами, и Бог весть кого еще... Положим, язык без костей, и когда разум перестает управлять им, его ничем не сдержишь. Но, как бы там ни было, никто не оскорбился этим вызовом, потому что его сделал один человек; а вы, вот, обижаетесь на оскорбление, которого, в сущности, вам даже не было и нанесено. Подумайте, что бы вышло, если бы жители Вальядолиды бросались на всякого, кто назовет их "кавалеросами", в виде намека на погибшого у них на эшафоте Августина де-Казалы? или все бы хватались за ножи, как только кто даст им какое-нибудь прозвище? В благоустроенном обществе граждане должны браться за оружие лишь в четырех случаях: во-первых, для защиты своей религии; во-вторых, для защиты собственной жизни, что вполне естественно; в-третьих, для защиты чести ближняго и своего имущества; в-четвертых, для защиты своего короля в законной войне, и, наконец, если хотите, в-пятых, - хотя бы это лучше следовало поставить на второе место, - для защиты отечества. К этим пяти главным можно присоединить еще несколько второстепенных причин, способных побудить нас взяться за оружие. Но обнажать меч из-за какой-нибудь пустой шалости или шутки, которые могут скорее разсмешить, чем оскорбить, это, право, друзья мои, в высшей степени безразсудно! Притом же мстить несправедливо, - а справедливой мести быть не может, - значит попирать законы исповедуемой нами святой религии, повелевающей нам любить даже врагов наших и благословлять ненавидящих нас. С первого взгляда эта заповедь кажется трудно исполнимою, но это только для тех, которые более склоняются к миру, чем к Богу, то есть для тех, у которых плоть торжествует над духом. Богочеловек, наш Господь Иисус Христос, Который никогда не лгал, да и не мог солгать, поведал нам, что "иго Его - блого, и бремя легко". А мог ли Он заповедать нам исполнять невозможное? Итак, добрые люди, законы Божеские и человеческие обязывают вас успокоиться и положить оружие.

толог... или как там зовут этих ученых богословов?.. По крайней мере, он похож на него, как одно яйцо на другое!

Дон-Кихот остановился, чтобы перевести дух, и видя, что все смотрят на него с очевидным желанием слушать его дальше, он хотел продолжать свою речь, но, к несчастью, его оруженосцу тоже пришла охота блеснуть своим умом.

Не дав рыцарю раскрыть рта, он быстро затараторил:

балакавр. Кроме того, он прекрасно изучил все законы и знает военное дело, как свои пять пальцев, поэтому, добрые люди, вы смело можете послушаться его советов; ручаюсь вам головой, что в убытке не будете. И в самом деле, не глупо ли затевать битвы из за того, что кому то у вас вздумалось позабавиться ослиным ревом? Да я сам, будучи в малых летах, всячески ревел по сту раз в день, и никто на это не обращал внимания. И ревел-то я не как-нибудь, а так, что вся скотина разом откликалась на мой рев. Несмотря на это, я все-таки остался сыном честных родителей, и никто меня за мою шалость не упрекал. Моему умению так хорошо реветь между прочим и по-ослиному, даже завидовали четыре самых важных человека в нашем селе; это я знаю наверное. Чтобы вы не думали, что я вру, я сейчас пореву вам немножко. Думаю, что еще на разучился.

На беду один из крестьян вообразил, что Санчо заревел в насмешку над ними, и с такою силой хватил злополучного ревуна своею громадною дубиной по спине, что тот как сноп повалился на землю. Дон-Кихот, в защиту своего оруженосца, сейчас же бросился было с копьем в руке на дерзкого крестьянина, но на помощь последнему поспешила вся толпа, так что храброму рыцарю не было никакой возможности отомстить за своего оруженосца. Чувствуя, что его самого осыпают градом каменьев, и видя множество направленных на него арбалетов и аркебузов, Дон-Кихот повернул своего Россинанта и во всю прыть помчался от пришедшей в ярость толпы. Ожидая, что вот-вот его пронзит насквозь пуля, он то и дело усиленно втягивал в себя воздух, чтобы убедиться, что он еще дышит. Однако, толпа удовольствовалась его бегством и не стала ни преследовать его ни пускать ему в догонку пуль.

Удалившись на значительное разстояние, Дон-Кихот остановился и оглянулся. Заметив, что Санчо тоже спешит к нему, яростно подгоняя своего Длинноуха, он решился обождать его.

Вооруженные же крестьяне долго еще оставались на месте, очевидно, недоумевая, что им теперь предпринять: итти на оскорбившую их деревню или послушаться совета Дон-Кихота и возвратиться домой. Вероятно, последнее одержало верх: постояв еще несколько времени:, толпа потолковала между собою и мирно разошлась по домам.