Дон-Кихот Ламанчский. Часть II.
Глава XXXIII, о беседе герцогини и её приближенных с Санчо Панцою, достойной памяти потомства.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть II. Глава XXXIII, о беседе герцогини и её приближенных с Санчо Панцою, достойной памяти потомства. (старая орфография)

ГЛАВА XXXIII,
о беседе герцогини и её приближенных с Санчо Панцою, достойной памяти потомства.

Герцогиня привела Санчо в беседку и попросила его сесть на табурет возле нея, но будущий губернатор долго отказывался, находя эту честь слишком большою для себя.

-- Сядьте, как губернатор, и говорите, как оруженосец, - сказала герцогиня. - По-моему, вы достойны занять кресло самого Сида-Рюи-Диаза Кампеадора.

Санчо, разумеется, был очень польщен и приглашением сесть рядом с герцогиней, и тем, что она стала говорить ему на "вы", и вообще всем её обращением с ним.

-- Ну, вот, - продолжала герцогиня, - теперь мы, так сказать, одни (на самом же деле к ним присоединился весь её женский штат), и вы, сенор губернатор, надеюсь, не откажете мне объяснить некоторые сомнения, овладевшия мною при чтении истории великого рыцаря Дон-Кихота. По истории видно, что Санчо и не думал доставлять. Дульцинее Тобозской того письма, с которым его. послал к ней Дон-Кихот. Письмо это преспокойно осталось в кармане рыцаря. Как же оруженосец осмелился сам сочинить от нея ответ и уверить своего господина, будто он видел Дульцинею, провеивающею рожь? Ведь это была явная ложь и насмешка над Дон-Кихотом, крайне предосудительная со стороны добросовестного оруженосца, каким вас рекомендует сенор Дон-Кихот.

Санчо встал и, приложив палец к губам, весь согнувшись" обошел кругом всей беседки, заглядывая под кусты и за деревья. Удостоверившись, что по близости нет его господина, он возвратился на свое место и сказал:

-- Теперь, ваша светлость, когда я убедился собственными глазами" что нас никто не слышит, кроме этих уважаемых дам, я могу дать ответ на ваш вопрос. Прежде всего я должен сказать вам, что считаю своего господина за человека тронутого в уме, хотя он иногда и говорит так разсудительно, что сам чорт не мог бы говорить умнее. А так как я все-таки считаю его блаженненьким, то и пытаюсь по-временам нагораживать ему какой-нибудь чепухи, в роде, например, ответа Дульцинеи или её очарования, еще не попавшого в историю. На самом же деле она так же мало очарована, как сама луна.

По просьбе герцогини, Санчо подробно рассказал ей, как он уверил Дон-Кихота в очаровании его дамы. Все слушательницы пришли в восторг от находчивости Санчо. Однако, подумав немного, герцогиня сказала:

-- Но почему же, в таком случае. Санчо остается в оруженосцах у человека, которого считает сумасшедшим, и вдобавок верит его обещаниям? Судя по этому, его самого надо принимать за полоумного, а в таком случае мой супруг, герцог, не напрасно ли дает этому Санчо остров? Как же может управлять другими тот, кто не в состоянии управлять самим собою?

-- Эх, ваша светлость, - отвечал Санчо, - я и сам понимаю, что я глуп, как цыпленок, и что, не будь этого, я никогда не связался бы с Дон-Кихотом. Но как? что же делать? Знать уж моя судьба такая, чтобы самому быть дураком и возиться с дураком. К тому же мы с ним земляки, притом я очень люблю его, потому что он человек благодарный и уже дал мне за мою службу трех ослят. Вот почему, ваша светлость, нас с ним ничто не разлучит, кроме заступа, который выроет кому-нибудь из нас последнее убежище. Если же вашему величию или вашему супругу, милостивейшему герцогу, не будет угодно пожаловать мне обещанный остров, то я и на это не возропщу, а скажу, что на все воля Божия, потому что, быть-может, так нужно для моего спасения. Как я ни глуп, но отлично понимаю пословицу, которая говорит: "Крылья даны муравью на его беду". Очень может быть, что Санчо-оруженосец скорее попадет в рай, нежели Санчо-губернатор. У нас не хуже пекут хлеб, чем во Франции. Ночью все кошки серы. Тот человек самый несчастный" который не поужинал до двух часов ночи. Нет желудка, который не мог бы быть наполнен хоть соломой и сеном. Господь призревает полевых птичек, а четыре локтя куэнцского толстого сукна греют лучше восьми локтей тонкого сеговийского. Одинаковым путем появляются на свет и отходят из него принц и поденщик; даже тело папы занимает в земле не более места, чем тело последняго причетника" хотя бы папа и был выше ростом. Ведь когда приходится влезать в могилу, то мы сжимаемся, или, вернее, нас сжимают, давят и тискают, не спрашивая, нравится это нам или нет... Итак, если ваша милость раздумаете дать мне остров, как дураку, то я сумею отказаться от этой мысли, как умник. Я слышал, что за крестом прячется дьявол, и что не все то золото, что блестит. Слыхал я и то, что Вамбу прямо с телеги, запряженной простыми волами, возвели на испанский трон, а с короля Родриго сорвали багряницу, заставили его отказаться от роскоши и всяких удовольствий и бросили на съедение змеям, если только не врут старинные песни, в которых это описывается.

-- Это верно! - воскликнула дуэнья донна Родригец. - Я сама знаю одну старинную балладу, в которой говорится, что короля Родриго бросили в яму, наполненную ящерицами и змеями, и он на второй день жалобным голосом кричал: "В этой яме хуже, чем в аду! Лучше убейте меня сразу, чтобы я скорее мог попасть туда, если заслужил этого по своим грехам!" Сенор губернатор прав, если хочет сказать, что лучше быть поденщиком, чем таким королем.

-- Санчо должен знать, - проговорила герцогиня, которая с громадным удовольствием слушала подбор пословиц оруженосца, - что когда рыцарь обещает что-нибудь, то он всегда сдерживает свое слово, хотя бы это и стоило ему и жизни. И так как герцог, мой супруг, тоже рыцарь, только не странствующий, то он даст Санчо обещанный остров, наперекор зависти и злобе целого света. Пусть же Санчо не падает духом; в ту минуту, когда он всего менее будет ожидать этого, он очутится возседающим на губернаторском кресле своего острова, если только не захочет променять его на другой, более блестящий. Я об одном лишь попрошу Санчо: хорошо, обращаться со своими подданными, потому что это все народ честный и благородной крови.

-- Об этом вашей милости меня нечего просить, - ответил Санчо: - я человек сострадательный и очень жалостлив к людям. Кто месит тесто, тому не следует искать закваски. Но только клянусь своим святым патроном, никому не удастся провести меня фальшивыми игральными костями! Я опытный воробей, на мякине меня не проведешь, и никому не позволю напустить на себя тумана. Я всегда сразу чувствую, где жмет сапог. Хорошему человеку всегда открыта моя дверь и протянута рука, а злому не будет от меня даже макового зерна. Что же касается управления, то я думаю, все дело в начале, и очень может статься, что я недели через две буду уметь лучше управлять, чем пахать в поле, хотя я и вырос при этом деле.

-- Да, конечно, у кого есть способности, тот ко всему может приучиться, - согласилась герцогиня. - Но поговорим еще об очаровании Дульцинеи. Мне хотелось знать ваше мнение относительно этого, а теперь я выскажу свое. Я считаю не подлежащим никакому сомнению, что сенор Дон-Кихот не узнал своей дамы именно потому, что она, действительно, очарована преследующими его волшебниками, и что Санчо не по своей воле вздумал одурачить своего господина, уверив его, что встреченная ими крестьянка не кто иная как Дульцинея Тобозская. Я наверное знаю, что это в самом деле была она, только превращенная кознями злых волшебников в простолюдинку" и что добряк Санчо сам попал впросак, воображая, что проводит Дон-Кихота. Это правда, которой нельзя ни отрицать ни оспаривать, точно так же, как и многое, о чем нам говорят, но чего мы сами не видели. Пусть Санчо знает, что вокруг нас живут волшебники, которые относятся к нам благосклонно и передают нам решительно все, что может нас интерисовать. От них мы и узнали, что Дульцинея Тобозская превращена на время, и в один прекрасный день она снова явится в своем настоящем виде, и Санчо убедится в своем заблуджении.

-- Все это очень может быть, ваша герцогская милость, - сказал Санчо. - Я начинаю верить, что правда и все то, что рассказал мой господин о пещере Монтезиноса, в которой он, будто бы, то же видел Дульцинею в настоящем виде, как видел ее я в тот день, когда вздумал немного подурачить его, а вместо того, как вы изволите говорить, одурачился сам. То-то я еще удивлялся, как это, мол, мне, при моем плохоньком умишке, удалось придумать такую хитрую штуку в одну минуту? Да и господин мой не настолько же уже в самом деле глуп, чтобы зря верить чему-нибудь. Значить все сделалось так только потому, что это нужно было злым волшебникам. А мне это, конечно, было тогда невдомек, и кабы вы, ваша светлейшая милость, не объяснили мне, дураку, в чем тут суть, я бы так и не знал ничего до скончания века. Но вы не извольте думать, что я это со зла хотел надуть своего господина; мне просто пришло в голову, что я от него ничего путного не дождусь, если все буду с ним путаться, поэтому я и вздумал наврать ему, чтобы от него отделаться; ан оказалось, что я его вовсе и не обманывал, а говорил чистую правду, хотя сам того не ведал. Недаром говорится, что Бог все ведет к лучшему.

-- Совершенно верно, - подтвердила герцогиня. - Но что такое случилось с донором Дон-Кихотом в пещере Монтезиноса? Прошу сенора губернатора рассказать мне это. Я желала бы знать, то ли это, что сообщили мне волшебники на этот счет.

Санчо передал с некоторыми изменениями повествование Дон-Кихота об его пребывании в пещере.

-- Однако, - заметил Санчо, - если госпожа Дульцинея Тобозская в самом деле очарована, то я ни в чем не виноват. Я видел простую крестьянку, а потому и не мог признать её за важную даму. Не может же бедный Санчо отвечать за все и про все, что ни случится. Только и слышишь: Санчо видел, Санчо сказал, Санчо выдумал то-то и это-то, - словом, повсюду его суют, точно он и Бог весть кто такой, а не простой оруженосец, который рыскает по белу свету, ожидая себе какой-нибудь выгоды от своих трудов. Хорошо еще, если я, в самом деле, сделаюсь губернатором; тогда хоть мои труды не пропадут даром. А что я буду недурным губернатором, - за это вам поручится мой господин, который обо мне худого ничего не скажет.

-- Санчо говорит как второй Катон, - заметила герцогиня, обращаясь к своим дамам. - Его просто можно заслушаться. Некоторые могут находить, что он выражается не совсем изысканным языком, но это ничего не значит: главное нужно, чтобы в словах человека был смысл, а его нашему Санчо не занимать стать. Подделываясь под его способ выражении, я скажу народною поговоркой, что и под худым плащом скрывается настоящий знаток вина.

-- Ну, это ваша герцогская светлость изволит говорит совершенно напрасно, - возразил Санчо: - я, слава Богу, не пьяница! Я пью только тогда, когда уж очень одолеет жажда или когда мне предлагают выпить. Я ведь кое-что понимаю в манерах и знаю, что отнекиваются от угощения только гордые и чванные, которых никто не хвалит. Почему не выпить за здоровье хорошого человека? Потом и плащ у меня вовсе не худой; на мне все хоть и простое, но крепкое и чистое. Притом оруженосцам странствующих рыцарей, разъезжающим с ними по горам и лесам, не часто перепадает выпивка. Бывает так, что они по целым месяцам ничего не видят, кроме самой безгрешной воды. И рады бы выпить хоть капельку вина, да негде взять, поэтому...

-- Ну, хорошо, верю, верю! - перебила герцогиня. - Я ведь привела свою пословицу не затем, чтобы обидеть доброго Санчо, которого и не считаю пьяницей, я хотела только сказать, что иной простой человек бывает дельнее хотя и ученого, но плохо знающого жизнь... Однако, довольно пока нам болтать. Если Санчо желает, он может теперь пойти отдохнуть или делать, что ему вздумается. Поговорим еще в другой раз. Я сейчас же переговорю с моим супругом относительно губернаторства, и попрошу его как можно скорее устроить это для славного оруженосца такого великого рыцаря, как Дон-Кихот Ламанчский.

-- А кто этот Длинноух? - спросила с недоумением герцогиня.

-- Это мой осел, свет моих очей, - пояснил Санчо. - Он прозван так с тех пор, как явился на свет, потому что у него уши еще длиннее, чем у других ослов. Я давеча, по нашем приезде сюда, просил вот эту госпожу дуэнью, что стоит за креслом вашей светлейшей милости, чтобы она пошла и взяла на свое попечение моего друга-осла; но эта госпожа изволила разгневаться и раскраснеться, словно вареный рак, точно я и нивесть как нагрубил ей. А помоему, ухаживать за скотиной - самое подходящее дело для дуэний. Я, конечно, говорю только о конях и ослах странствующих рыцарей и оруженосцев. В рыцарских историях все дуэньи делают это, а эта вот не желает. Надо мне будет рассказать об этом одному знакомому гидальго, который терпеть не может таких чванных дуэний...

-- Ваша светлость! - воскликнула со слезами на глазах донна Родригец, - зачем вы позволяете этому деревенскому неучу так оскорблять меня? Чем я это заслужила? Заступитесь, ради Бога, иначе мне от него проходу не будет во все время, пока он тут будет гостить с своим господином, который, кстати сказать, тоже немногим лучше него.

Герцогиня сделала расходившейся дуэнее знак замолчать и успокоиться, а потом весело проговорила:

комедию в простонародном духе. Что же касается до Длинноуха, то о нем будут заботиться так же, как о самом Санчо. Раз сенор губернатор так любит своего осла, то в моем сердце найдется место и для него.

-- Покорно благодарим, - проговорил с поклоном Санчо. - Но мне было бы приятнее, кабы ваша милостивая светлость изволили оставить моего Длинноуха в конюшне. Куда уж нам с ним соваться в сердце такой важной дамы! Я скорее позволю себя изрезать на мелкие кусочки, нежели подумаю о чем-либо таком... Хоть мой господин и говорит, что вежливость лучше переливать через край, чем не доливать, но все-таки, по моему простому разумению, ослы недостойны таких деликатностей.

-- Что ж, - ответил Санчо: - это был бы не первый пример, что осел занимает важную должность, и я думаю, мой Длинноух не из самых глупых ослов, а скорее, напротив, он...

-- Ну, идите, идите, сенор губернатор, - перебила герцогиня, махнув рукой, - а то вы, право, уморите меня со смеху!

Дон-Кихота и наивностью Санчо, они решили устроить им несколько мистификаций в духе рыцарских романов. Насколько им удастся их план - будет видно в следующей главе этой правдивой летописи.