Дон-Кихот Ламанчский. Часть II.
Глава XXXIV, в которой рассказывается о том, как было сделано открытие, каким образом следовало избавить Дульцинею Тобозскую от очарования.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть II. Глава XXXIV, в которой рассказывается о том, как было сделано открытие, каким образом следовало избавить Дульцинею Тобозскую от очарования. (старая орфография)

ГЛАВА XXXIV,
в которой рассказывается о том, как было сделано открытие, каким образом следовало избавить Дульцинею Тобозскую от очарования.

Герцогская чета была очень рада развлечению, доставляемому ей пребыванием у нея в замке Дон-Кихота и Санчо Нанцы. Задумав подшутить над своими легковерными гостями, владельцы замка решили воспользоваться мнимым приключением Дон-Кихота в пещере Монтезиноса, чтобы построить на нем маленькую интересную комедию. Научив всех своих служащих, что нужно делать и говорить, герцог и герцогиня через неделю пригласили рыцаря на большую охоту за крупными зверями, устроенную на широкую ногу. Дон-Кихоту и его оруженосцу было предложено по охотничьему костюму из тонкого зеленого сукна, с богатыми серебряными украшениями. Рыцарь отказался от этого подарка, говоря, что ему под открытым небом ничего не полагается носить, кроме военных доспехов, но Санчо с удовольствием взял прекрасный костюм с тем, чтобы продать его при первом же удобном случае.

Таким образом, Дон-Кихот и отправился на охоту в полном вооружении, а Санчо, хотя и в новом костюме, но на своем Длинноухе, наотрез отказавшись сесть на предложенную ему для охоты лошадь. Герцогиня явилась одетою с особенною роскошью. Дон-Кихот, верный правилам рыцарской вежливости, хотел помочь ей сесть в седло, но герцог не допустил его до этого - тоже из вежливости.

Местом охоты был густой лес, находившийся в окрестностях замка и расположенный между двумя горами. Герцогиня отличалась необыкновенным мужеством, и поэтому пожелала принять деятельное участие в охоте, а не быть только простою зрительницей. По прибытии на место, она сошла с лошади и стала, с громадным охотничьим ножом в руках, на краю большой котловины, куда собирались загнать кабана. Около нея поместились герцог, Дон-Кихот и Санчо; первые тоже спешились, но оруженосец остался на своем осле, опасаясь, как бы не случилось какой беды с Длинноухом, если он сойдет с него.

В самый разгар охоты, посреди страшного шума и гама, производимого безчисленным множеством собак, криками загонщиков и звуками охотничьих рогов, к тому месту, где стояла герцогиня, стал приближаться громадный старый кабан, весь ощетинившийся, с глазами, налитыми кровью, и с разинутою пастью, из которой клубами падала пена. Увидев страшного зверя, Дон-Кихот храбро выступил ему навстречу, герцог сделал то же самое, а герцогиня непременно опередила бы их обоих, если бы муж не удержал её своим властным словом. Что же касается Санчо, то он тотчас же при появлении кабана повернул своего осла и подъехал к громадному развесистому дубу, на который хотел взобраться. К несчастью, ему это не удалось: в то время, когда он взлезал на дерево, под ним обломился сук, при чем бедный оруженосец не упал на землю, а зацепился одеждою за другой сук и никак не мог с него ни подняться выше ни спуститься вниз. Ноги его немного не доставали до земли, поэтому он страшно боялся, как бы кабан, за которым гнались собаки и охотники, не вздумал подбежать к нему и цапнуть его. От страха несчастный толстяк заорал во все горло, точно уже чувствовал на себе удары могучих клыков животного. Между тем, кабан уже пал под ножами охотников и никому не мог причинить зла своими громадными бивнями.

Услыхав крик своего оруженосца, Дон-Кихот поспешил к нему на помощь. Санчо продолжал висеть головою и ногами вниз, а его Длинноух спокойно стоял возле дерева и с недоумением глядел на своего господина, очевидно, не понимая, чего тот орет и остается висеть на дереве, вместо того, чтобы снова сесть на своего осла. Когда Дон-Кихот освободил своего оруженосца из неудобного положения, тот прежде всего принялся хныкать по поводу разорванного костюма, продажей которого он разсчитывал нажиться.

Тушу кабана, покрытую миртовыми и розмариновыми ветвями, нагрузили на мула и повезли к разбитым на поляне палаткам, куда двинулся и весь охотничий кортеж.

Когда уселись в герцогской палатке за стол, роскошно сервированный и установленный множеством дорогих кушаний и вин, Санчо подошел к герцогине, показал ей разорванные места на своем платье и жалобным голосом проговорил:

-- Если бы ваши светлейшия светлости охотились на птиц или на зайцев, мне не надо было бы карабкаться на дерево и рвать на себе одежду, которую вы же изволили мне пожаловать и которую я желал бы сохранить на вечную память о вашей милости.

-- А кто же велел вам карабкаться на деревья, сенор губернатор? - со смехом спросила герцогиня.

-- Кто велел?! - повторил Санчо. - А нешто охота быть съеденным живьем проклятым кабаном?

-- Да разве кабаны едят людей? - возразила герцогиня. - Насколько мне известно, они только убивают их

-- А разве это не одно и то же? - подхватил Санчо. - По-моему, все равно: быть убитым или съеденным. Помнится мне, в одной песне поется о каком-то короле, которого звери съели на охоте...

-- Это был готский король Фавилла Славный, которого, действительно, съел на охоте медведь, - пояснил всезнающий Дон-Кихот. - А ты бы, Санчо, сел на свое место, чем торчать около её светлости и мешать ей кушать.

-- Сесть-то я сяду, - пробурчал Санчо, направляясь к назначенному ему месту" - Но все-таки я не могу утаить, что мне вовсе не нравится охота на кабанов, медведей и тому подобных страшных тварей. И называют такую охоту удовольствием, а какое это удовольствие, когда, того и гляди, подвергаешься опасности быть убитым или съеденным живьем! Да и зачем вызывать на это зверя, который сам по себе, быть-может, никого и не тронул бы, если только оставить его в покое? А королям, принцам и вельможам и совсем не следовало бы лезть в такую опасность.

-- Вы очень ошибаетесь, друг мой Санчо, - сказал герцог: - именно таким высокопоставленным лицам и следует охотиться на крупных зверей. Советую и вам заняться такою охотой, когда вы будете губернатором. Я уверен, она вам тогда очень понравится.

-- Ну, уж нет, этого не будет! - воскликнул Санчо. - По моему мнению, хороший губернатор, так же, как и хорошая жена, всегда должен сидеть дома, а не таскаться по охотам. Не искать же его там людям, которые приходят к нему издалека по делу? Ведь этак у него все управление пойдет вкривь и вкось. Охота и всякия такия развлечения скорее подходят бездельникам, чем губернаторам. Нет, я думаю забавляться только священными представлениями в большие праздники да игрою в шары по воскресеньям. Все эти охоты не по мне; моя совесть против них.

-- Пустяки! - возразил Санчо. - Исправному плательщику нетрудно отдавать долги. Лучше тому, кому Бог помогает, чем тому, у кого только пасть широка. Не ноги служат кишкам, а кишки ногам. Я хочу сказать, что если Бог мне поможет исполнять то, к чему я имею склонность, то я буду управлять не хуже кого другого. Кому даны крепкие зубы, тот хорошо кусается...

-- Санчо! - крикнул вышедший из терпения Дон-Кихот, - когда, ты, наконец, будешь говорить как следует, без своих безобразных поговорок и присказок? Сколько раз я уже твердил и толковал тебе, что нельзя так распускать свой язык, а ты все даешь ему волю молоть, сколько у него хватает сил и способности. И хоть бы ты приводил свои поговорки и прибаутки не такия грубые, тогда еще можно было бы как-нибудь с ними примириться, а то ведь оне у тебя такия топорные, что стыдно слушать. Напрасно их светлости слушают тебя, дурака. Я бы на их месте давно выгнал тебя на задворок; там для тебя самое подходящее место.

-- Пусть его говорит, как Бог ему на душу положил, вступилась герцогиня. - Поговорки и пословицы его хотя и многочисленнее звезд небесных, но зато коротки и верны, поэтому их легко слушать. Оне гораздо лучше бесконечных поучений некоторых ученых людей.

Под предлогом продолжал охоту рано утром, герцог приказал устроить всем участвовавшим в охоте ночлег в лесу.

Только что стемнело, как вдруг лес со всех сторон вспыхнул огнями. В то же время послышались с разных концов звуки военных труб и других инструментов и гул шагов многочисленной конницы. Свет был такой яркий, а хаос звуков, нарушивший ночную тишину, такой сильный, что все растерялись, даже те, которые знали, в чем дело, потому что не ожидали подобного эффекта. А когда в отдалении, кроме того, послышался военный клич мавров, несколько смутился даже и мужественный Дон-Кихот, не говоря уже о Санчо, который прямо умирал от страха.

Вдруг мимо герцогской палатки быстро пронесся на черном как вороново крыло коне курьер, извлекавший из громадного рожка неприятные, хриплые звуки.

-- Эй, курьер! - окликнул его герцог, - Кто ты, откуда, и что это за войско проходит лесом?

-- Я - дьявол, - ответил тот голосом, напоминающим резкий свист бури, - и послан из ада разыскать Дон-Кихота Ламанчского, которого зовет к себе на помощь Дульцинея Тобозская. Ее везут сюда шесть отрядов волшебников, и она желает видеть Дон-Кихота, чтобы объяснить ему, каким способом он может избавить ее от чар. Вместе с нею едет и блистательный Франциск Монтезинос, тоже очарованный, как она сама.

-- Какой же ты дьявол, когда летишь мимо того, кого ищешь? - укоризненно произнес герцог. - Неужели нужно называть тебе людей, чтобы ты мог узнать их? Дон-Кихот Ламанчский пред тобою!

-- Клянусь душою и совестью, что я не обратил на него внимания, - оправдывался дьявол. - Мой ум так занят, что я невольно забыл хорошенько оглянуться вокруг себя.

"Однако, - заметил про себя Санчо, - этот дьявол должен быть человеком, а то бы он не стал клясться душой и совестью. Видно, и в аду не все так плохи, как, обыкновенно, думают.

-- Так ты слышал, рыцарь Львов, - обратился дьявол к Дон-Кихоту, - что я говорил? Подожди здесь немного, и ты увидишь свою Дульцинею Тобозскую и преславного Франциска Монтезиноса. Я сейчас приведу их сюда.

И, заиграв снова на своем гигантском рожке, дьявол умчался назад, в ту сторону, откуда появился.

-- Конечно, буду ждать! - твердым и решительным голосом ответил Дон-Кихот. - Напрасно ты об этом и спрашиваешь. Пора тебе знать, что я не отступлю даже перед целым адом со всеми его полчищами.

-- Ну, ладно, - согласился Санчо, который сообразил, что в крайнем случае всегда успеет убежать, а потому успокоился, - останусь и я с вами. Этот дьявол, что сейчас был тут, показался мне добрым малым. Если вся его компания похожа на него, то, кажется, нечего особенно безпокоиться.

Вдруг по лесу пронесся такой страшный грохот, точно ехало множество тяжелых возов. При этом что-то скрипело и гудело. В то же время со всех четырех сторон начал доноситься шум ожесточенной битвы. Слышались безпрерывная пальба, предсмертные крики и стоны, военные кличи, рокот барабанов, гудение труб, рожков и дудок; все это сливалось в такой страшный концерт, что даже Дон-Кихот должен был призвать на помощь все свое мужество, чтобы не упасть духом. Успокоившийся было Санчо не выдержал и без чувств повалился на пол. Герцогиня лично старалась привести его в сознание; ей это удалось сделать как раз в ту минуту, когда к палатке стала приближаться громадная неуклюжая колесница, запряженная четырьмя волами, покрытыми черными попонами. К рогам животных было привязано по пылающему факелу. Колеса немилосердно скрипели, трещали и дребезжали. На колеснице было нечто в роде трона, на котором возседал почтенный старик с белоснежною бородой, спускавшеюся почти до колен. Одет он был с головы до ног в черное. По бокам колесницы шло по демону с такими ужасными лицами, что, при виде их, Санчо взвизгнул на весь лес и закрыл глаза, чтобы не видеть их.

Когда колесница поравнялась с палаткой, старик встал, вытянулся во весь рост и произнес замогильным голосом:

Затем он снова опустился на свое место, и колесница проследовала далее. На смену ей явилась другая, точно такая же, и тоже со стариком на троне, который также встал и, объявив, что он - мудрый Алкиф, друг Урганда Непризнанного, проехал вслед за первым мудрецом. Потом явилась третья колесница, но в ней возседал не старик, а толстый, коренастый человек средних лет, с безобразным лицом. Этот сообщил, что он - волшебник Аркалай, смертельный враг Амадиса Галльского и всего его рода. Голос у него был такой же противный, как и сам он.

ее за хорошее предзнаменование.

-- Где музыка, там не может быть ничего дурного, - сказал он герцогине.!

-- Так же, как и там, где свет, - ответила та.

Ну, это не всегда бывает так, - заметил Дон-Кихот, и, как мы увидим из следующей главы, он оказался прав.