Дон-Кихот Ламанчский. Часть II.
Глава XLV, о том, как Санчо Панца вступил во влад е ние своим островом и как начал управлять им.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть II. Глава XLV, о том, как Санчо Панца вступил во влад е ние своим островом и как начал управлять им. (старая орфография)

ГЛАВА XLV,
о том, как Санчо Панца вступил во владение своим островом и как начал управлять им.

Бывший оруженосец Дон-Кихота с торжеством был привезен в одну из богатейших деревень герцога, имевшую около тысячи жителей, которую назвали Санчо Панце островом "Бараторией". Это было впрочем, местечко, походившее скорее на город, чем на деревню, так как оно укреплялось каменными стенами. Нового губернатора встретили за воротами местные власти и при звоне всех колоколов провели его пряно в собор. Там, после благодарственного молебствия об его благополучном прибытии, ему с большими церемониями были вручены властями ключи от ворог местечка: этим выражалось то, что его признали губернатором острова. Здесь нужно заметить, что те из жителей, которые не были посвящены в тайну, сериозно воображали, что в их местечко назначен губернатор, и только очень удивлялись грубой наружности Санчо, хотя она и была по возможности прикрашена. По выходе из собора, Санчо отвели в ратушу, тоже имевшуюся в Баратории, и предложили возсесть на судейское кресло.

-- Сенор губернатор, - сказал ему не отходивший от него ни на шаг дворецкий, - на этом острове издавна существует обычай, что новому губернатору, для испытания его способностей, предлагается один довольно мудреный вопрос; если он отвечает на него умно - народ радуется, если же дает ответ глупый - народ печалится.

Между тем, Санчо с любопытством разсматривал крупную надпись, красовавшуюся на стене прямо против его сидения, и, не умея читать, спросил, что это такое нарисовано.

-- Это, - пояснил дворецкий, - надпись о том, что такого-то числа вступил во владение островом сенор дон Санчо Панца, которому да поможет Бог пробыть губернатором многия лета.

-- Кого это зовут доном Санчо Панцою? - удивился Санчо.

-- Да вас же, сенор губернатор, - ответил дворецкий. - На наш остров не вступал никакой другой Санчо Панца, кроме вашей милости.

-- Ну, так знай, братец, что я не ношу титула дона, да и никто в моем роде не носил его, - с достоинством проговорил Санчо. - И отец мой, и дед, и прадед назывались просто Панцами, так же называюсь и я, без всяких прибавлений. Должно-быть, у вас тут больше донов, чем каменьев на мостовой, что вы каждого норовите звать доном. Ну, я их повыведу, ваших донов, потому что терпеть их не могу... Теперь можете предложить свой вопрос; я постараюсь ответить на него, как мне Бог на душу положит.

В эту минуту в залу вошли два человека - один простой крестьянин, другой - портной, судя по имевшимся у него в руках ножницам.

вашей милости, что я присяжный портной) и, выложив на прилавок кусок сукна, спросил, может ли выйти из этого куска шапка. Посмотрев и вымерив сукно, я сказал, что шапка выйдет. Тогда этот человек, вероятно, очень подозрительный или придирчивый, спросил, не хватить ли сукна на две шапки. Я ответил, что если ему нужно, я могу сделать и две. Не удовольствовавшись этим, он спросил, не выйдет ли три шапки; на это я тоже ответил утвердительно. Наконец, он спросил, не хватит ли сукна на пять шапок. Я сказал, что хватит и на пять, но более не останется даже на полъшапки. Так он мне и заказал сделать пять шапок. Сейчас он пришел ко мне за всеми этими шапками, которые я ему и отдал, но отказывается платить мне за работу деньги и требует, чтобы я. возвратил ему сукно, как оно было, или же выдал его стоимость. Согласитесь, сенор губернатор, что это несправедливо, и разсудите, как мне быть.

-- Правду ли говорит портной? - спросил, Санчо крестьянина.

-- Правду, сенор губернатор, - ответил тот. - Только прикажите ему показать эти пять шапок.

-- Изволь, покажу, - сказал портной и, вытащив из-под, своего плаща пять шапок, напялил их все на растопыренные пальцы.

-- Вот оне, - добавил он. - Клянусь своею душой и совестью, я не попользовался одним дюймом из сукна заказчика и предлагаю кому угодно осмотреть работу, чтобы убедиться в её доброкачественности.

Санчо подумал немного и проговорил:

-- Вот мой приговор: раз вы не можете сойтись полюбовно, то ты, портной, лишаешься платы за твой труд, а ты, крестьянин, теряешь свое сукно, потому что, по моему распоряжению, спорные шапки должны быть пожертвованы арестантам. Вот и конец я елу. Ступайте!

Слушатели одобрительно засмеялись. Шапки были отобраны у портного, который вслед затем удалился вместе с заказчиком. На сцену выступили два новых просителя. Это были два почтенных старика, из которых один держал в руке довольно толстую трость.

-- Сенор губернатор, - сказал тот старик, у которого не было трости, - по просьбе этого вот человека, которого я привел, с собой, я дал ему взаймы десять золотых, с тем условием, чтобы он возвратил мне их по первому моему требованию. Долго я не спрашивал у него этих денег, не желая ставить его в <испорчено>сть и думая, что когда он будет в состоянии, то сам отдаст без напоминаний. Но, наконец, видя, что он как будто забыл о своем долге, я решился напомнить ему о нем. Он ответил так, точно не понял меня, и я через несколько времени уже <испорчено> просил его возвратить долг. Тогда он сказал мне, что <испорчено> никогда и не давал никаких денег, а если и давал так уже давно возвратил их мне. У меня нет свидетеля ни тому, что я давал ему деньги, ни тому, что он мне их отдал их мне. <испорчено> милость приказать ему присягнуть в том, что я не давал ему денег, а если давал, то - что я получил <испорчено>. Если он подтвердит свое уверение клятвенно, то я готов счесть его поквитавшимся с своею совестью и со мною.

-- Что ты на это скажешь, мой друг? - обратился Санчо к ответчику.

-- Сенор губернатор, - твердо проговорил последний, - этот человек, действительно, давал мне взаймы десять золотых, но я давно уже отдал их ему и готов присягнуть в этом.

Губернатор молча опустил свой жезл. Ответчик, попросив истца подержать его трость, простер руку к кресту, украшавшему губернаторский жезл, и клятвенно подтвердил свое показание, что хотя он и занимал у истца десять золотых, но своевременно возвратил ему их.

-- Ну, а ты что скажешь теперь? - спросил Санчо истца.

Истец ответил, что он считает ответчика за человека честного и за хорошого христианина и поэтому верит, что тот сказал правду, а он, истец, должно-быть, забыл, что получил свой долг, которого теперь не будет более требовать.

Ответчик взял свою трость и, опустив голову, повернул к выходу.

Посмотрев ему вслед и взглянув на кроткое и полное покорности лицо истца, новый губернатор приложил палец сначала к носу, потом к бровям и с минуту продумал. Затем он вдруг с решительным видом поднял голову и приказал позвать ответчика обратно. Когда это было исполнено, Санчо сказал ему:

-- Дай-ка мне на минуту свою трость, я хочу ее посмотреть.

-- Извольте, ваша милость, - проговорил тот, подавая ему свою трость.

Санчо взял трость и, передав ее истцу, проговорил:

-- Получай, мой друг, свои деньги и иди с Богом.

-- Стоит! - уверенно ответил Санчо. - А если ты в этом сомневаешься и думаешь, что я ошибаюсь, то пусть все почтенное собрание назовет меня в глаза самым пошлым дураком в свете... Сейчас докажу, что я способен управлять не только каким-нибудь островом, а хот целым королевством. Переломи эту палку, и найдешь в ней свои десять золотых.

Ответчик побледнел и выказал было поползновение вырвать трость из рук истца, но тот быстро переломил ее и, действительно, нашел в ней десять золотых монет. Удивленные зрители единодушно признали нового губернатора вторым Соломоном. На вопрос кого-то из них, как он мог догадаться, что в трости находятся деньги, Санчо ответил:

-- Очень просто. Ответчик дал подержать ее истцу, пока присягал, а потом, по окончании присяги, тотчас же взял ее назад. Этим путем он хотел обмануть Бога, людей и свою совесть. Произнося присягу, он был прав, так как, действительно, только что перед тем отдал истцу долг, заключавшийся в трости, хоть тот и не знал этого. Священник нашей деревни рассказывал мне про подобный случай, о котором я с Божией помощью и вспомнил так кстати. Вообще я могу похвалиться своею памятью; у меня в ней накоплено очень много всяких историй и бывальщин. Жаль только, что я, обыкновенно, забываю советы, которые мне дают хорошие люди. Впрочем, я и без них не ударю лицом в грязь.

Только что ушли старики, - один обрадованный, другой страшно пристыженный, - в залу вбежала молодая женщина, таща за собой щеголеватого мужчину средних лет, оказавшагося местным скотопромышленником.

-- Правосудия! правосудия! - визгливо кричала женщина. - Сенор губернатор, я прибегаю к вам за правосудием! Если я не найду его у вас, на земле, то отправлюсь за ним на Небо... Сенор губернатор, я приношу жалобу на этого человека, который, встретившись со мной среди поля, нанес мне самое тяжкое оскорбление, какое только можно нанести женщине... О, я, несчастная!.. Двадцать три года я охраняла себя против мавров и христиан, против своих и чужих... Я была, как саламандра в огне, как цветик среди кропивы; была тверда как камень, непорочна как чистейшая лилия, и вдруг этот негодяй погубил навеки мое тело и душу!.. Умоляю вас, сенор губернатор, подвергнуть его примерному наказанию, чтобы он почувствовал хоть часть тех мучений, которым подверг меня!,

-- Что ты скажешь на эту жалобу? - спросил Санчо у ответчика.

-- Только правду, сенор губернатор, одну истинную правду, - ответил тот, весь дрожа. - Я, изволите ли видеть, бедный скотопромышленник. Дело свое начал недавно, и у меня почти только и есть, что это красивое платье, которое вы видите на мне и которое я надеваю только когда хожу в город, чтобы там не очень косились на меня. Сегодня утром я водил на городской рынок продавать четырех, с позволения сказать, свиней. Выручил я за них так мало" что, за отдачей разных пошлин, у меня почти ничего не осталось. Возвращаясь назад из города, я наткнулся на эту бабу или девку, - чорт ее знает, что она такое! Она сама начала заигрывать со мной. Должно-быть, лукавый меня попутал связаться с нею... Я ей заплатил, сколько следовало, но она этим не удовольствовалась, а схватила меня за горло и потащила сюда. Вот и все. Никакого насилия с моей стороны вовсе и не было.

Выслушав объяснение скотопромышленника, губернатор спросил его, нет ли с ним крупных денег.

-- Есть, - сказал ответчик: - у меня с собою весь мой наличный капитал, состоящий из двадцати червонцев.

Скотопромышленник состроил плачевную физиономию, но ослушаться не посмел и исполнил требование губернатора. Истица крепко зажала в руке деньги, отвесила на все стороны множество низких поклонов и, пожелав сенору губернатору здоровья и всякого благополучия, положила червонцы в кошелек, прижала его к груди и покинула залу.

Когда она скрылась, губернатор сказал пригорюнившемуся скотопромышленнику:

-- Не огорчайся, мой друг. Беги скорее за этою женщиной, отними у нея кошелек и приходи с ним опять сюда.

Скотопромышленник не заставил повторить себе этого приказания и стрелою помчался в догонку за жалобщицей. Через несколько минут напряженного ожидания со стороны присутствующих, обвинительница и обвиняемый возвратились в залу. Первая отчаянно защищала кошелек, который вырывал у нея второй.

хочет опять ограбить меня... Сначала он отнял одно мое достояние, а теперь, едва выйдя от вашей милости, посреди белого дня и на улице, задумал отнять и другое...

-- Разве он отнял у тебя тогда и кошелек? - спросил губернатор.

-- О, нет! - вскричала женщина. - Этого ему никогда не удастся. Я скорее дам убить себя, чем позволить отнять у меня деньги! Не на таковскую напал! Никакими клещами и молотками, никакими колотушками, даже львиными когтями не вырвать у меня золота... скорее вырвут из моего тела душу!

-- Она говорить правду, - заметил скотопромышленник. - Я не в состоянии отнять у нея кошелька, и поэтому отступаюсь, от него.

-- Покажи-ка мне свой кошелек, моя милая, - сказал Санчо.

-- Безразсудная крикунья, если бы ты хоть в половину так усердно защищала себя, как свой кошелек, то сам Геркулес не мог бы оскорбить тебя. Ступай прочь и никогда больше не попадайся мне на глаза, если не хочешь, чтобы я засадил тебя в самую мрачную из тюрем этого острова... Уходи, уходи, безстыдная обманщица!

Уличенная таким образом, жалобщица со стыдом удалилась, а губернатор, обратившись к ответчику, ласково проговорил:

-- Ступай с Богом, друг мой, и в другой раз будь осторожнее - не попадайся в сети подобных женщин.

Скотопромышленник поклонился и ушел. Все присутствующие не могли надивиться мудрости нового губернатора. Дворецкий украдкою записывал все происходившее, чтобы затем отрапортовать герцогу, с нетерпением ожидавшему его возвращения, чтобы узнать, как вел себя Санчо в своей новой роли.