Айвено.
Глава XXV

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Айвено. Глава XXV (старая орфография)

ГЛАВА XXV.

Когда Боа Гильбер вошел в залу замка, Де Браси был уже там. - Любовное похождение твое, сказал последний, - верно так же разстроилось, как и мое, по милости этого докучливого рога. Но ты пришел позднее и как кажется неохотно: верно свидание твое было приятнее моего.

-- Не ужели ты не успел в исканиях своих у саксонской наследницы? спросил Боа Гильбер.

-- Клянусь прахом Томаса Бекета. Лэди Роэна верно слышала, что я не могу видеть женских слез.

-- Стыдись! Ты, начальник вольного отряда, смотришь на слезы женщины! Несколько капель, брызнувших на пламенник любви, зажигают его еще ярче.

-- Хорошо еслиб несколько капель, как ты говоришь; но она плакала столько, что её слезами можно было бы залить целый костер. Никто не ломал рук, не плакал с таким отчаянием со времени Св. Ниобы, о которой рассказывал нам приор Аймер {Желательно бы знать, каким образом приор причислил Ниобу к лику святых. Разве в то время, когда "Пан дал Моисею свой языческий рог". Автор.}. Сам водяной бес вселился в прекрасную саксонку.

-- А легион бесов овладел жидовкою! так как ни один из них, даже самый Аполлион, не мог внушить такой непреклонной гордости и решимости. Но где же Фрон де Беф? Этот рог трубит все громче и громче.

-- Вероятно он ведет переговоры с жидом, равнодушно отвечал Де Браси, - и очень может быть, что вопли Исаака заглушают этот призывный звук. Ты по опыту должен знать, сер Бриан, что жид, разставаясь с своими сокровищами на тех условиях, какие предлагает наш друг Фрон де Беф, вероятно испускает крики, которые могут заглушить двадцать рогов и столько же труб. Но мы пошлем за ним служителей.

Вскоре к ним прибыл и Фрон де Беф, вынужденный прекратить свое тиранство над евреем, как мы уже видели, и промедливший несколько времени, раздавая нужные приказания.

-- Посмотрим что за причина этого проклятого шума, воскликнул он. - Вот письмо, если не ошибаюсь писанное по саксонски. Он посмотрел на письмо, поворотил его несколько раз, как бы в надежде что нибудь понять при перемене положения бумаги, и наконец протянул его к Де Браси.

-- Может быть тут какие нибудь таинственные знаки, для меня это все равно, сказал Де Браси, наделенный полным запасом невежества, отличавшого рыцарство того времени. Капеллан моего отца пробовал учить меня письму, но по словам его, все буквы, которые я чертил, были похожи на копья и мечи, и он принужден был оставить безполезный труд.

-- Дайте мне письмо, сказал Боа Гильбер: - мы заняли кое-что у монахов и приобрели некоторые познания в дополнение к нашей храбрости.

-- Так позвольте нам воспользоваться вашими многоуважаемыми знаниями, отозвался Де Браси. - Что же говорит этот сверток?

-- Это формальный вызов на бой, отвечал рыцарь храма; - по клянусь Св. Девою, если это не сумасбродная шутка, то самый необыкновенный вызов, какой когда либо переходил чрез ворота баронского замка.

-- Шутка! загорячился Фрон де Беф. - Я желал бы узнать, кто осмеливается так шутить со мною! Читай письмо, сер Бриан!

Боа Гильбер прочел следующее:

"Я, Вамба, сын Витлеса, шут благородного и свободно рожденного господина Седрика из Ротсрвуда, прозванного Саксонцем, и я, Гурт, сын Беовульфа, свинопас..."

-- Ты с ума сошел, сказал Фрон де Беф, прерывая чтение.

"и я, Гурт, сын Беовульфа, свинопас реченного Седрика, с помощью наших друзей и союзников, которые принимают участие в нашем деле, именно: храброго рыцаря, называемого в настоящее время "Черный Лентяй", и смелого стрелка Роберта Локслея, по прозванию Прострели Лозу, объявляем вам, Реджинальду Фрон де Бефу и всем вашим союзникам и сообщникам, кто бы они ни были, что так как вы без всякой причины или открытой вражды беззаконно и насильственно овладели особою нашего господина, реченного Седрика, также особою благородной и свободно рожденной девицы лэди Роэны из Гарготстандстида, равно как и особою благородного и свободно рожденного рыцаря Ательстэна из Конингсбурга, и особами некоторых свободно рожденных людей, их оруженосцев, и некоторыми рабами, их природными васаллами, и жидом, по имени Исааком из Иорка, вместе с жидовкою, дочерью его, и многими лошадьми и мулами, - и так как означенные благородные особы вместе с их оруженосцами и рабами, с вышереченными лошадьми и мулами, жидом и жидовкою, были в мире с его величеством, и путешествовали как васаллы его но большой королевской дороге, - то вследствие всего этого мы требуем, чтоб реченные благородные особы, именно Седрик из Ротервуда, Роэна из Гарготстандстида и Ательстэн из Конингсбурга, с их служителями, оруженосцами и спутниками, так же как лошади, мулы, вышесказанные жид и жидовка, вместе со всем имуществом, им принадлежащим, были выданы через час но получении сего письма, нам или тем, кого мы назначим, здравы и невредимы, как относительно их самих, так и их имуществ. В случае же неисполнения нашего требования, мы объявим вас вероломными и разбойниками и вызовем вас на бой в сражении, или в осаде, или иначе, и всеми силами постараемся разорить и уничтожить вас. В заключение сего желаем вам милости Божией. - Подписано нами, накануне праздника Св. Витольда, под высоким дубом Гартгиль-Вака, и написано святым мужем, клерком Господа, Св. Девы и Св. Дунстана, в часовне Копменгурста".

Внизу этого послания, на первом месте нацарапан был грубый очерк петушьей головы и гребня, с объяснением, что иероглиф этот составлял подпись Вамбы, сына.Витлеса. Под этою достопочтенною эмблемою находился крест, заменявший подпись Гурта, сына Беовульфа. Потом были написаны грубыми, по смелыми чертами, слова: "Черный Лентяй". В заключение всего, стрела, довольно чисто нарисованная, заменяла подпись Локслея.

Рыцари слушали с начала до конца чтение этого необыкновенного послания, и потом в безмолвном удивлении посмотрели друг на друга, как бы не понимая что заключала в себе бумага. Де Браси первый прервал молчание громким хохотом, к которому присоединился и более умеренный смех Боа Гильбера. Но Фрон де Беф с нетерпением посмотрел на такую неуместную веселость.

-- Прошу вас, рыцари, проговорил он, - подумать лучше о том как избавиться от таких обстоятельств, чем предаваться безвременной веселости.

-- Фрон де Беф не собрался еще с духом после последняго своего падения, сказал Де Браси, обращаясь к Боа Гильберу: - он трусит при каждом вызове, хотя бы сделанном шутом и свинопасом.

-- Клянусь Св. Михаилом, отвечал Фрон де Беф, - я желал бы, чтоб все это приключение касалось только до тебя. Эти глупцы не посмели бы выражаться с такою непонятною наглостью, еслиб не имели сильного подкрепления. В этом лесу много бродяг, которые злы на меня за то, что я покровительствую ланям. Я только велел привязать одного негодяя, пойманного на месте с окровавленными руками, к рогам дикого оленя, который в пять минут отправил его на тот свет; за то в меня пущено было столько же стрел, сколько в щит, служивший целью для стрелков в Ашби. Поди сюда, прибавил он, обращаясь к одному из своих служителей, - скажи, посылал ли ты узнать, какою силою поддерживают они свой чудесный вызов?

-- Их по крайней мере двести человек, собранных в лесу, отвечал оруженосец, к которому относился вопрос.

-- Вот в чем дело! продолжал Фрон де Беф: - все это от того, что я отдал в ваше распоряжение свой замок, от того что вы не могли вести тихо свои дела, а привлекли с собою эту стаю ос.

-- Ос? проговорил Де Брасп. - Скажи скорее насекомых без жала, толпу робких негодяев, которые грабят в лесу, истребляют дичь и неспособны к настоящему бою.

-- Без жала! возразил Фрон де Беф, - когда они вооружены острыми стрелами в ярд длиною, которые метко достигают цели, хотя бы она была менее французской кроны.

-- Стыдитесь, сер рыцарь! сказал Бриан. - Соберем своих людей и сделаем на них вылазку. Одного рыцаря, да одного воина довольно, чтоб спровадить десятка два этих бродяг.

-- Разумеется, даже слишком достаточно, прибавил Де Браси; - только мне стыдно поднимать на них копье.

-- Правда, отвечал Фрон де Беф: - еслиб они были черные турки или мавры, сер Бриан, или трусы, французские крестьяне, храбрый Де Браси; но это английские стрелки, над которыми мы можем иметь только преимущество своим оружием и лошадьми, что однакож не принесет нам пользы, если они будут держаться в лесах. Ты советуешь делать вылазку, а у нас едва ли достанет людей на защиту замкаи Лучшие воины мои в Иорке; там же и отряд твой, Де Браси; у меня всего только двадцать человек, исключая тех, которые участвовали в вашем сумасбродном деле.

-- Ты никак опасаешься, сказал Боа Гильбер, - что они собрались с силами, достаточными для осады замка?

-- Не то, сер Бриан, отвечал Фрон де Беф: - у этих бродяг предприимчивый предводитель, но без машин, без осадных лестниц, без опытных людей, они не в состоянии будут нанести вред замку.

-- Пошли к соседям, сказал рыцарь храма: - пусть соберут они васаллов и придут освободить трех рыцарей, осажденных дураком и свинопасом в замке барона Реджинальда Фрон де Бефа.

-- Вы шутите, сер рыцарь, отвечал барон; - к кому я могу послать? Мальвоазен теперь в Иорке со всеми своими васаллами, так же как и другие мои союзники; и я был бы там же, если бы не это проклятое происшествие.

-- Так пошли в Иорк и призови своих людей, возразил Де Браси. - Если они дождутся, пока знамя мое разовьется или придет мой вольный отряд, то я назову их самыми смелыми бродягами, которые когда либо бегали по лесу.

-- А кто отнесет это повеление? спросил Фрон де Беф: - они займут каждую тропинку и отберут у послан.пого письмо. Я полагаю, прибавил он после некоторого молчания, - что ты, сер Бриан, умеешь так же писать, как и читать, и если мы найдем письменные снаряды моего капеллана, умершого с год назад посреди святочных пиршеств...

-- С позволения вашего, вмешался оруженосец, ожидавший приказаний своего господина, - я думаю, старая Урфрида сберегла их из любви к своему духовнику. Она говорила, что это был последний человек, который оказывал ей вежливость, подобающую старухе, и притом девице.

-- Так отыщи все это, Ингельред, сказал Фрон де Беф, - и тогда, сер Бриан, ты напишешь ответ на дерзкое послание.

Боа Гильбер сел, и под диктовку Фрон де Бефа написал по французски письмо следующого содержания:

"Сер Реджинальд Фрон де Беф, с своими союзниками, благородными рыцарями, не принимает вызовов от толпы рабов, васаллов и бродяг. Если человек, называющий себя Черным Рыцарем, действительно заслуживает звания рыцаря, то он должен знать, что покрывает себя безчестием, соединяясь с такою сволочью, и не имеет права требовать удовлетворения от руки благородного человека. Что же касается наших пленников, мы из христианского сострадания просим прислать духовника, который мог бы Припять их покаяние и примирить их с Богом, так как мы приняли твердое намерение предать их смерти сегодня до полудня, выставить головы их на бойницах и доказать всем как мало мы уважаем тех, которые требуют их освобождения. Повторяем требование прислать духовника для примирения наших пленников с Богом, чем вы и можете оказать им последнюю услугу на земле".

Письмо это было сложено и отдано оруженосцу, который передал его ожидавшему у ворот посланному, как ответ на принесенное им послание.

Стрелок, исполнив сделанное ему поручение, возвратился в главную квартиру союзников, которая в это время была под почтенным дубом, на разстоянии трех выстрелов от замка. Здесь Вамба и Гурт с своими союзниками, Черным Рыцарем, Локслеем и веселым пустынником, с нетерпением ожидали ответа на свой вызов. Кругом, в некотором разстоянии от них, сидело несколько смельчаков стрелков, лесное платье и загрубелые лица которых показывали чем они обыкновенно занимались. Их собралось уже около двух сот, и к ним безпрестанно приходили еще другие. Те, которым они повиновались как начальникам, отличались только пером на шапке; одежда же их, оружие и снаряды были совершенно одинаковы.

Кроме этих шаек, собралась другая толпа, не столь опытная и хуже вооруженная, состоявшая из саксонских жителей соседняго округа и из васаллов и рабов Седрика, пришедших для освобождения своего господина. У немногих из них было настоящее оружие; большая же часть была вооружена, сельскими орудиями, употребляемыми только в случае необходимости для военных целей. Цепы, косы, серпы и тому подобное были их главным оружием, так как норманы, с обычною политикою завоевателей, не позволяли покоренным саксам ни иметь, ни употреблять мечей и копий. Эти обстоятельства не считались важными в глазах осажденных; но сила стольких людей, их многочисленность и уверенность в правоте дела могли придать им иной характер. Предводителям этого-то смешанного войска и было вручено послание рыцаря храма.

Прежде всего подали его пустыннику, который должен был сообщить прочим содержание ответа.

-- Клянусь посохом Св. Дунстана, который загнал более овец в овчарню, чем посох какого либо другого небожителя, произнес достойный отшельник, - что я не разберу этого маранья: французское ли оно или арабское - я не могу вам объяснить.

-- Если бы большие буквы были луки, а маленькия - стрелы, я мог бы что нибудь понять, но в настоящем случае мне так же трудно понять их, как подстрелить оленя на разстоянии двенадцати миль.

-- Ну, так я буду чтецом, сказал Черный Рыцарь, и взяв письмо из рук Локслея сначала прочел его про себя, потом объяснил смысл его по саксонски своим союзникам.

-- Казнить благородного Седрика! воскликнул Вамба. - Ради святого креста, ты верно ошибся, сер рыцарь?

-- Нет, мой достойный друг, отвечал рыцарь: - я перевел только то что здесь написано.

-- Нам нечего и делать более, возразил Вамба, - но я едва ли буду в состоянии поднять хотя бы один камень.

-- Это только хитрость, чтоб выиграть время, заметил Локслей: - они не посмеют исполнить намерения, за которое я страшно отомщу им.

-- Я бы желал, сказал Черный Рыцарь, - чтоб кто нибудь из нас пробрался в замок и сообщил прочим о состоянии осажденных. А так как они требуют духовника, то мне кажется святой пустынник мог бы исполнить свою благочестивую обязанность и сообщить нам необходимые сведения.

-- Чорт побери тебя с твоим советом! воскликнул благочестивый пустынник. - Я сказал тебе, сер Ленивый Рыцарь, что когда снимаю капюшон, то моя святость, мое священство, даже моя латынь сбрасываются вместе с ним; а когда я в зеленом кафтане, то готов лучше убить двадцать ланей, чем исповедать одного христианина.

Все переглянулись и молчали.

-- Вижу, отозвался Вамба, помолчав немного, - вижу, что дурак будет всегда дураком и должен подставлять свою шею там, где умным сунуться страшно. Знайте же, родственники мои и одноземцы, что прежде пестрого платья я носил серое и готов был сделаться монахом, как вдруг постигла меня мозговая горячка поставила ума ровно на столько, сколько нужно дураку. Надеюсь, что с помощью рясы доброго пустынника, так же как с его священством, святостью и ученостью, заключенными в капюшоне, я могу доставить словесное и духовное утешение достойному господину нашему, Седрику, и товарищам его несчастия.

-- Не знаю, отвечал Гурт; - но если не сможет, то в первый еще раз глупость не послужит ему в пользу.

внезапном и смелом нападении. Но время не терпит, ступай скорее!

-- А мы между тем, прибавил Локслей, - так плотно оцепим замок, что ни одна муха не пронесет оттуда известий. Таким образом, любезный друг, продолжал он, обращаясь к Вамбе, - ты можешь уверить этих тиранов, что малейшее насилие, причиненное их пленникам, будет строго взыскано с них.

-- Pax vobiscum! {Мир с вами!} сказал Вамба, переодетый уже в платье пустынника.

С этими словами, он тихою, торжественною поступью монаха удалился для исполнения взятого им на себя поручения.