Антикварий.
Глава XXIII

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Антикварий. Глава XXIII (старая орфография)

ГЛАВА XXIII.

-- Как ваше здоровье, мой добрый мистер Ольденбук? Надеюсь, что и молодой джентльмен, капитан Мак-Интайр, чувствует себя лучше? Ах! дурно, когда молодые люди вздумают друг друга подчивать свинцом.

-- Дела всякого рода, где замешивается свинец, очень опасны, мистер Дустерсвивель, отвечал антикварий. - Но я обрадовался, узнав от моего друга, сера Артура, что вы взялись за ремесло несравненно выгоднейшее: вы открываете золото?

-- Ах, мистер Ольденбук; моему доброму и почтенному патрону следовало бы помолчать об этом маленьком деле, потому что хоть я и вполне уверен в благоразумии и скромности мистера Ольденбука и в его неизменной дружбе к серу Артуру, но все же это великая и тяжелая тайна.

-- Опасаюсь, что она тяжелее металла, который можно добыть чрез нее, заметил Ольдбук.

-- Все зависит от степени вашего доверия и терпения к великому опыту. Если вы хотите присоединиться к серу Артуру, - он мне обещал сто пятьдесят фунтов; вот, смотрите, дрянной билет фэрпортского банка на пятьдесят фунтов, - то вы дадите мне еще сто пятьдесят такими же дрянными билетами, и я вам добуду чистого золота и серебра, но на сколько - не могу наперед сказать.

-- Думаю, никто не скажет этого, отвечал антикварий. - Но послушайте, мистер Дустерсвивель, что я вам сказку: положим, что не тревожа дальнейшими курениями чихающого духа, мы отправимся все вместе, и в сообществе дневного света и чистой совести, без всяких заклинаний, кроме добрых заступов и ломов, хорошенько перероем все хоры развалин Св. Руфи с одного конца до другого и удостоверимся в существовапии клада, не вводя друг друга в безполезные издержки (развалины принадлежат сору Артуру, следовательно препятствий быть не может), - как вы думаете, успеем ли мы в этом?

-- Ба! Вы не найдете даже и медного обломка, Впрочем, сор Артур может делать, что ему угодно; я показал ему, что возможно и очень возможно приобрести большие суммы денег на его надобности, и доказал это на деле. Если ему не угодно верить, добрый мистер Ольденбук, то от этого ничего не потеряет Герман Дустерсвивель: сер Артур один лишится денег, и золотых и серебряных, вот и все!

Сер Вардор бросил робкий взгляд на Ольдбука, который не смотря на различие мнений имел необыкновенное влияние на его мысли, особенно когда был тут же на-лицо. Баронет чувствовал, - в чем не признался бы охотно, - что гений его уступает гению антиквария. Он уважал его как умного, проницательного, язвительного человека, боялся его сатир и имел некоторое доверие к з правому образу его мыслей. И теперь он смотрел на него, как бы ожидая позволения: верить ему или нет. Дустерсвивель видел себя в опасности потерять плоды своих трудов, если не сделает благоприятного впечатления на приятеля сера Артура.

-- Напрасный труд говорить вам, мистер Ольденбук, о привидениях и духах, сказал немец. - Но взгляните на этот редкий рожок: я знаю, вам известны редкости всех стран, и вы вспомните огромный ольденбургский рог, находящийся в копенгагенском музее и принесенный герцогу духом женщины, обитателем лесов. Я не мог бы обмануть вас, еслиб и хотел: вы так хорошо знаете все редкости. Вот рожок, полный монетами; будь это ящик или шкатулка, я бы не сказал ни слова.

-- Это рог, сказал мистер Ольдбук, - и потому придает большой вес вашему мнению. Природа образовала его так, что все грубые народы могли им пользоваться, не смотря на то, что рога, в несобственном их значении, размножились с успехами просвещения. Но этот рог, продолжал он, обтирая его рукавом - редкая и почтенная вещь; без сомнения, он назначен был превратиться в cornucopia, т. е. рог изобилия для того или другого лица, - по для адепта или для патрона, это еще подлежит сомнению.

-- О, мой добрый мистер Ольденбук, как вас трудно убедить! Но могу вас уверить, что монахи прежнего времени хорошо понимали magisterium.

-- Будем поменьше разговаривать о magisterium, а подумаем несколько о magistrate {Судья.}. Знаете ли вы, что ремесло ваше противно законам Шотландии, и что сер Артур и я занимаем должности мировых судей?

-- Боже мой! Зачем вы мне это говорите, когда я желаю сделать для нас все что могу?

-- За тем, что вам не худо знать это: когда законодательство уничтожило жестокие законы против колдовства, оно не надеялось прекратить верования человечества, основанные на этом предразсудке; а чтоб предупредить пагубные последствия этих верований и уничтожить попытки обманщиков, постановлено законом, изданным в 9-й год правления Георга II, глава V: "Если кто нибудь вздумает утверждать, что посредством колдовства в состояния открыть потерянные, похищенные или зарытые сокровища, то подвергнется наказанию, как негодяй и обманщик, т. е. будет привязан к позорному столбу и потом заключен в тюрьму".

-- Неужели таков закон? спросил Дустерсвивель с некоторым волнением.

-- Сам можешь прочесть его, отвечал антикварий.

-- В таком случае, милостивые государи, я должен проститься с вами; я не хочу стоять у вашего позорного столба, так как мне очень нездорово оставаться долго на открытом воздухе; мне не правятся также и ваши тюрьмы, потому что недостаток воздуха мне очень вреден.

-- Если таковы ваши намерения, мистер Дустерсвивель, отвечал антикварий, - советую вам остаться здесь, потому что я не выпущу вас без констабля. И сверх того я требую, чтоб вы теперь же последовали за нами в развалины Св. Руфи и указали нам место, где вы хотели найдти клад.

-- Господи! Как вы обходитесь с старым приятелем, мистер Ольденбук! Ведь я вам сказал, что если вы отправитесь сейчас, то не найдете не только клада, но и самой мелкой монеты!

В продолжении этого разговора, баронет находился в затруднительном положении, и по выразительной народной поговорке, повесил пос. Упрямая недоверчивость Ольдбука возбудила в нем подозрение к Дустерсвивслю: он заметил, что адепт его не столь решительно защищается, как он предполагал. При всем том ему не хотелось совершенно оставить его.

-- Мистер Ольдбук, сказал баронет, - вы несправедливы к мистеру Дустерсвивслю: он предпринял совершить открытие с помощью своего искуства, вызывающого духов-покровителей часа, благоприятного по расположению планет; а вы требуете начать дело, под страхом наказания, и без тех приготовлений, которые по его мнению ручаются за успех.

-- Я не совсем то сказал: я просил его присутствовать при розыске и не оставлять нас до тех пор пока не кончим наших раскопок. Я опасаюсь, что он войдет в сношение с духами, о которых вы говорите, и то что теперь может быть спрятано в Св. Руфи исчезнет прежде чем мы туда приедем.

-- Хорошо, господа! сказал Дустерсвивель с досадою. - Я поеду с вами, по говорю вам наперед, что вы не получите вознаграждения даже и за двадцать шагов, которые сделаете от своего жилища.

-- Мы это узнаем после раскопок, сказал антикварий.

Когда подали экипаж баронета, мис Вардор получила от отца приказание остаться в Монкбарнсе до возвращения их с прогулки; она никак не могла согласить такого распоряжения с предполагаемым ею разговором сера Артура и антиквария, и должна была остаться в мучительной неизвестности.

Путешествие искателей клада было довольно печально. Дустерсвивель упорно молчал, видя разрушение своих надежд и возможность наказания; сер Артур, видя как его золотые сны постепенно исчезали, представлял себе в мрачной перспективе всю затруднительность своего положения; а Ольдбук расчитывал, что вмешательство его в дела соседа дало серу Артуру право требовать действительного пособия, и с грустью думал, что снова придется развязывать кошелек. Таким образом, каждый из них, погруженный в собственные печальные размышления, не произнес ни слова до самого трактира Четыре Подковы. Здесь они добыли себе помощников и необходимые орудия, а во время этих приготовлений, к ним присоединился старый нищий, Эди Охильтри.

-- Бог да благословит вашу милость, произнес Синий Плащ обычным нищенским тоном; - да продлит Он дпй ваши; я от души порадовался, узнав что капитан Мак-Интайр скоро опять станет на ноги; не забудьте вашего старого нищого!

-- Ах, это ты, старик! воскликнул антикварий. Отчего ты не показывался в Монкбарнсе со времени тех опасностей, которым ты подвергался на скалах и на море? Вот тебе на табак.

Отправившись в карман за кошельком, он вытащил в то же время рожок, в котором лежали монеты.

-- А вот куда можно и табаку насыпать, сказал нищий, разсматривая рожок. Это мой старый знакомый. Я узнаю его из тысячи; он мне служил несколько лет; я променял его на эту оловянную табакерку старому Джорджу Глену, когда ему вздумалось отправиться в рудокопни Гленвитершинса.

-- В самом деле? произнес Ольдбук. Так ты обменялся им с рудокопом? Но вероятно ты не видал в нем того что в нем теперь? И открыв рожок, он показал монеты.

-- Да, вы можете присягнуть в этом, Монкбарнс! Покуда он принадлежал мне, в нем бывало только на шесть пенсов табаку; я думаю, вы из него сделаете античную вещь, как и из многих других вещей. Я бы желал, чтоб кто нибудь сделал антик из меня; по многие находят бездну достоинств в старых кусках железа, меди и рога, и не обращают внимания на старого бродягу, их современника и одноземца.

-- Вы можете теперь легко угадать, сказал Ольдбук, обращаясь к серу Артуру, - какими добрыми делами занимали вас в прошедшую ночь. Следуя за путешествием этого cornucopia до рук рудокопа, весьма легко будет узнать как он попал в руки одного из наших друзей; я думаю, мы успеем не менее его в сегодняшних поисках, и еще даром!

-- Куда это ваша милость изволите отправляться, спросил нищий, - и на что вам эти ломы и заступы? О, это все наши затеи, Монкбарнс! Вы хотите вызвать из могилы кого нибудь из старых монахов прежде чем он услышит последний призыв; по позвольте мне идти с вами и посмотреть что вы будете делать,

Вся партия в скором премепи прибыла к развалинам абатства, и поднявшись на хоры, начала смотреть где приступить к своим поискам. Антикварий обратился к Дустерсвивелю.

-- Сделайте одолжение, подайте нам совет в этом деле. Одинакого ли успеха достигнем мы, если будем рыть с востока к западу или с запада к востоку? Но поможет ли нам ваша треугольная стклянка, наполненная майскою росою, или ваш волшебный прут из орехового дерева? Может быть, вы будете так добры, что научите нас нескольким громким, поразительным выражениям вашего искуства, которые если не в настоящем случае, то по крайней мере в последствии будут полезны, и пригодятся для унимания плачущих детей тому из нас, кто не имел счастия быть холостым.

-- Мистер Ольденбук, сказал Дустерсвивель с сердцем, - я уже докладывал вам, что старания ваши будут безуспешны; но я найду средство отблагодарить вас за все эти любезности, будьте уверены.

-- Если вы хотите рыть землю, заметил старик Эди, - то послушайте моего совета: начните с этого большого камня, на котором видно человеческое изображение.

-- Я тоже имею свои причины одобрить такое распоряжение, прибавил баронет.

-- И я не нахожу в нем ничего худого, сказал Ольдбук, - тем более что зарывать клады в могилы покойников было делом очень обыкновенным, как то свидетельствуют Бартолинус и многие другие.

Могильный камень, тот самый, под которым найдены были монеты сером Артуром и его товарищем, был вторично поднят, и земля свободно поддавалась под заступом.

его при наступлении зимы, потому что это было слишком холодное ремесло; к тому же наступили святки, народ безпрерывно умирал - вы ведь знаете, что на святках больше всего дела для могильщиков, а у меня никогда не было охоты к трудной работе, и я оставил Биллю одному право заготовлять последния жилища.

Работники столько уже рыли, что можно было разсмотреть бока ямы, состоявшие из четырех каменных стен, в форме параллелограма, вероятно назначенного для помещения гроба.

-- Стоит продолжать работу, сказал антикварий серу Артуру, - стоит хоть из любопытства. Но понимаю для кого употребили столько трудов.

-- Герб на щите, отвечал сер Артур со вздохом, - тот же самый, который находится на башне Мистикота, построенной, как говорит предание, Малькольмом Похитителем. Никто не знает где он был схоронен, и в нашем семействе есть старое пророчество, не обещающее ничего хорошого тому кто откроет его могилу.

-- Знаю, сказал нищий: - я часто слыхал его в детстве:

If Malcolm the Misticot's grave were fun',

The lands of Knockwinnock are lost and won' *).

*) Когда найдут могилу Малькольма Мистикота, земли Ноквинока будут потеряны и найдены снова.

Ольдбук стоял на коленях у памятника с очками на глазах, оглядывая и ощупывая полустертые знаки, изображавшие покойного воина. - Это герб Ноквинока, воскликнул он, - соединенный с гербом Вардоров.

Рождества Господа нашего 1150.

-- Справедливо, сер Артур; а вот и знак незаконного рождения, черта, диагонально пересекающая оба герба на щите. Где были наши глаза, что мы до сих пор не видали этого любопытного памятника?

-- Или лучше сказать, где был этот камень, что он до сих пор не обратил нашего внимания? заметил Охильтри. - Я бывал в этой церкви еще мальчиком, и знаю ее около шестидесяти лет, но никогда не замечал в ней этого камня, а ведь это не такая безделица, чтоб ее не заметить.

Все стали припоминать прежнее состояние развалин в этом углу хор, и все согласились, что прежде тут было множество обломков, теперь уже удаленных, так что сделалась видна могила. Правда, сер Артур вспомнил, что видел памятник во время прежних поисков, по ум его, находившийся в сильном волнении, не заметил этой новости.

Пока присутствовавшие заняты были своими воспоминаниями и переговорами, работники продолжали рыть. Они дорылись до глубины футов в пять; но так как по мере углубления им все труднее и труднее было выбрасывать землю, то работа скоро утомила их.

-- Посмотрим, посмотрим, сказал Эди, сходя в яму. - Старому могильщику не мешает посмотреть; а вот вы хорошо ищете, да найдти не умеете.

При этих словах, он сильно воткнул свою заостренную палку в землю, и встретив препятствие, нищий воскликнул, подобно шотландскому школьнику, который что нибудь нашел: - Ни половины, ни четверти никому! Все мне и ничего соседу.

Все, начиная с угрюмого баронета до несчастного вызывателя духов, привлеченные любопытством, приблизились к могиле, и верно спрыгнули бы туда, еслиб она могла вместить всех их. Работники, утомленные однообразною и по видимому безполезною работою, взялись снова за свои орудия и принялись копать с новым жаром надежды. Заступы их скоро ударили в твердую, деревянную поверхность, и когда очистили ее от земли, то она оказалась доскою ящика, величиною гораздо меньше гроба. Все руки принялись вытаскивать его из могилы, и судя по тяжести поднимавшие его высказывали свое мнение о его ценности - и не ошиблись.

Когда ящик или сундук поднят был наверх, и крышка отскочила, повинуясь удару заступа, наверху нашли кусок грубой холстины, потом ряд пакли и наконец довольно большое количество слитков серебра. Всеобщее восклицание приветствовало такое неожиданное и изумительное открытие. Баронет поднял руки и взоры к небу с видом человека, избавленного от ужасного душевного безпокойства. Ольдбук, не веря своим глазам, взвешивал куски серебра один за другим. На них не было ни подписей, ни штемпелей, кроме одного, на котором по видимому была испанская надпись. Он не мог сомневаться в чистоте и ценности найденного сокровища; не смотря на то, перебирая кусок за куском, ряд за рядом, он ожидал, что нижние ряды будут меньшей ценности, но не нашел разницы в этом отношении и должен был признаться, что сер Артур приобрел серебра на цепу около тысячи фунтов стерлингов. Сер Артур обещал щедро наградить работников за труды их, и хлопотал о доставки своей богатой находки в ноквинокский замок, как вдруг Дустерсвивель, пришедший в себя от изумления, которое ощущал не менее других, дернул его за рукав и поздравил с счастливою находкою, потом обратился к Ольдбуку с торжественным видом:

-- Как, мистер Дустерсвивель? Вы приписываете себе успех нашей находки? Вы забываете, что отказали нам во всяком пособии своего искуства. К тому же, у вас нет оружия, которое вы могли бы употребить в битве, чтоб одержать в ней воображаемую вами победу. Вы не употребили пи колдовства, ни амулетов, ни талисманов, ни магического зеркала, ни геометрических фигур. Где же ваши заклинания, ваши абракадабры? Где ваши папоротники, ваш железняк.

*) Твоя жаба, твой ворон, твой дракон, твой барс, твое солнце, твоя луна, твоя твердь, твой зодиак, твой Лито, Азоч, Зернит, Чибрит, Готарит, со всем их причтом, - которого не перечесть?

О, великий Джонсон! мир праху твоему за то что ты был бичом обманщиков твоего времени! Кто бы подумал, что они воскреснут еще и в наше время?

Ответ Дустерсвивеля антикварию читатели найдут в следующей главе.