Антикварий.
Глава XLIV

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Антикварий. Глава XLIV (старая орфография)

ГЛАВА XLIV.

-- Гектор, сказал Ольдбук, разговаривая дорогою с своим племянником, - я подозреваю, что в одном отношении ты сошел с ума.

-- Если вы подозреваете это только в одном отношении, сер, то вы милостивее ко мне, чем я ожидал и чем заслуживаю.

-- Я разумею в одном par excellence, отвечал антикварий. - Мне показалось, что ты обратил свои взоры на мис Вардор.

-- Да, сер, возразил Гектор со всевозможным хладнокровием.

-- Да, сер! повторил дядя. - Чорт возьми, какой сорванец! Он отвечает как будто затеял очень умное дело, вообразив себе, что он, армейский капитан без всякого состояния, может жениться на дочери баронета.

-- Я предполагаю, сер, отвечал молодой горец, - что относительно фамилии моей мис Вардор не окажет сопротивления.

-- О, избави нас Бог толковать об этом предмете! Нет, нет, вы оба благородной крови, и можете с презрением смотреть на всех шотландских простолюдинов.

-- В отношении состояния мы также равны, потому что ни у нея, ни у меня нет ничего. Я могу ошибаться, по кажется с моей стороны нет никакого высокомерия в моем желании.

-- В ошибке-то, как ты называешь ее, и состоит вся сила, возразил Ольдбук. - Она не выйдет за тебя, Гектор!

-- И вы уверены, сор?

-- Уверяю тебя, Гектор, и чтоб убедить тебя вполне, скажу что она любит другого. Однажды она не так поняла сказанное мною, и я угадал после что она под этим разумела. В то время я не мог понять её смущения и краски; но теперь, мой бедный Гектор, я понимаю их, - понимаю, что это знак гибели твоих надежд и желаний. Итак, советую тебе сделать ретираду и направить свои силы к другой цели, потому что крепость слишком твердо ограждена от твоего штурма.

-- Мне вовсе не нужно отступать, дядюшка, отвечал Гектор, выпрямившись и шагая с видом оскорбленного достоинства: - отступают только те, которые делали нападение. В Шотландии и кроме мис Вардор есть девицы хороших фамилий.

-- И с лучшим вкусом, прервал его дядя; - без сомнения, есть, Гектор; и хоть я могу сказать о ней только, что она одна из совершеннейших и чувствительнейших девиц, каких мне случалось когда либо видеть, сомневаюсь однакож чтоб её достоинства были для тебя достаточны: тебе надо блистательную фигуру с двумя перьями на голове, зеленым и синим, которая носила бы амазонку военного покроя; чтобы она в один день правила кабриолетом, в другой разъезжала верхом на сером коне, возившем накануне её колесницу; hoc erat in votis - вот качества, которые покорят тебя, особенно если она охотница до естественной истории и любит породу, называемую phoca.

-- Довольно неприятно, сер, что при каждом случае вы мне колете глаза этим проклятым тюленем. Впрочем, что мне за дело, я не сойду с ума из-за мис Вардор. Она свободна выбрать кого угодно, и я желаю ей всякого благополучия.

-- Великодушное решение, храбрый защитник Трои! Правду сказать, Гектор, я боялся какой нибудь сцены. Сестра твоя сказывала мне, что ты без ума влюблен в мис Вардор.

-- Неужели вы думаете, сор, что я буду без ума от девушки, не обращающей на меня никакого внимания?

-- Дело, племянник! воскликнул антикварий, принимая на себя серьезный вид. - В словах твоих несомненная истина, и я дорого бы дал, еслибы лет двадцать или двадцать пять назад думал так же как ты теперь думаешь.

-- Я полагаю, каждый может думать о таких делах как ему угодно.

какие носятся слухи?

Гектор проглотил свою досаду, боясь сатирических замечаний дяди, и обрадовался разговору, который мог отклонить мысли антиквария от мис Вардор и от тюленя. Когда они прибыли в Монкбарнс, эти деликатные предметы спора удалены были сообщением женскому полу о происходившем в замке, за что дамы отплатили рассказом как долго не садились оне обедать в ожидании хозяина.

На следующий день антикварий встал рано, и так как Каксон не являлся, он почувствовал недостаток дневных новостей и сплетней, исправно передаваемых ему экспарикмахером, и сделавшихся для антиквария такою же потребностью как нюханье табака, хотя он и показывал, что не ценить высоко ни того ни другого. Ощущение пустоты, свойственное лишению такого рода, было облегчено появлением старика Эди, который перелез через заборы и плетни, как человек домашний; в самом деле он так часто посещал в последнее время Монкбарнс, что даже Юнона не лаяла на него, а только провожала его глазами. Антикварий наш выскочил в халате к нему на встречу, и они разменялись приветствиями.

-- Они действительно идут, Монкбарнс; я нарочно пришел из Фэрпорта сообщить вам эту новость, и тотчас же иду назад. Серч {Search, слово, которое, как читатель помнит, было написано на доске ящика с серебром, найденным в церкви Св. Руфи.} сейчас вошел в гавань, и говорят за ним гнался целый французский флот.

-- Серч? проговорил Ольдбук после минутного размышления: - о-го!

-- Да, да, бриг капитана Тафриля, Серч.

-- Так! Нет ли какого нибудь отношения с тем Серч No 2? спросил Ольдбук, пораженный спетом, который имя судна бросало на таинственное открытие сокровища.

Нищий, подобно человеку, уличенному в шалости, закрыл лице шапкою и разсмеялся от чистого сердца.

-- Вам, Монкбарнс, просто помогает злой дух угадывать разные вещи. Кто бы подумал, что вы будете сличать то и другое? Ну, теперь вы меня поймали!

-- Теперь, сказал Ольдбук, - я вижу все так же ясно, как надпись на хорошо сохранившейся монете: ящик, в котором найдены были слитки, принадлежал бригу, а клад моему фениксу Ловелю? (Эди наклонил голову в знак согласия). И оно было зарыто в церкви Св. Руфи, чтоб сер Артур мог получить вспомоществование в своих затруднительных обстоятельствах?

-- Зарыто мною и двумя матросами с брига; но последние не знали что находится в ящике, и думали что надо спрятать нечто контрабандное, принадлежащее капитану. Я стерег клад день и ночь, пока он не попал в настоящия руки; а когда этот немецкий дьявол хотел съесть глазами ящик, меня подтолкнул, я думаю, какой нибудь шотландский бес сыграть с ним шутку. Теперь, сер, вы видите, что еслиб я захотел болтать с судьею Литльджоном, то должен был бы рассказать ему всю историю; а этим я мог бы сделать неудовольствие мистеру Ловелю, и потому решился лучше молчать.

-- Должно признаться, что он выбрал хорошого поверенного, хотя несколько странного.

-- Я сам о себе сказку вам, Монкбарнс, что мне надежнее всех поручить серебро, так как никогда не нуждаюсь в нем, не желаю его иметь и не умел бы употребить его в дело. Впрочем, ему и некогда было выбирать: он думал, что оставлял навсегда здешния места (надеюсь, впрочем, что ошибался); поздно ночью, по одному странному случаю, мы узнали о несчастий сера Артура, а Ловелю до разсвета надо было сесть на корабль. Пять ночей спустя, бриг стоял опять в заливе, я встретил шлюпку, которая привезла мне клад, и мы зарыли его там где вы видели.

-- Какой романтический, безумный поступок! воскликнул Ольдбук. - Отчего он не доверился мне, или кому другому из друзей своих?

-- Кровь сына вашей сестры дымилась на его руках, и он все предполагал, что убил капитана; было ли ему время советоваться, и кому он мог поручить переговоры с вами?

-- Правда твоя! Ну, а еслиб Дустерсвивель предупредил тебя?

-- Без сера Артура он не пришел бы туда; незадолго пред тем, в одну ночь, он порядочно струсил, и верно бы не скоро пришел, еслиб вы не притащили его силою. Немец знал, что первую находку сам положил, а мог ли он надеяться на вторую? Он из за того только и хлопотал, чтоб выманить у сера Артура побольше денег.

-- А каким образом предположил ты, что сер Артур придет искать сокровища без этого немца?

-- Гм! произнес равнодушно Эди. - У меня была готова сказка о Мистикоте, которая и вас и его заставила бы ехать миль за сорок. К тому же, очень вероятно было, что он придет к тому месту, где лежала первая находка. Словом, серебро было в слитках, сер Артур в затруднительных обстоятельствах, а Ловель непременно желал, чтоб помощь его осталась неизвестною, и мы не нашли лучшого средства доставить ее но назначению, хоть и хлопотали очень долго, придумывая и то и другое. Наконец, еслиб сокровище попало в когти Дустердивеля, то я в ту же минуту рассказал бы всю историю вам или шерифу.

-- Так, Эди, так; но не смотря на все ваши предосторожности, вам пособило счастье больше чем благоразумие. Да откуда же, чорт возьми, Ловель добыл себе столько серебра?

-- Этого я никак не умею сказать вам. Кажется, оно привезено было из Фэрпорта с прочими вещами Ловеля, и чтоб удобнее перевезти его серебро положили в один из ящиков, принадлежавших бригу.

-- Господи Боже мой! воскликнул Ольдбук, припоминая первую встречу свою с Ловелем. - Этот молодой человек, разсыпающий так щедро серебряные слитки, есть тот самый, за которого я заплатил по счету в Ферри! Никогда не буду платить ни за кого, никогда. Стало быть, ты был в постоянном сношении с Ловелем?

правда: мисис Майльсетер, как говорят, скоро потеряет место, потому что занимается чужими делами и мало думает о своих собственных.

-- Скажи же мне, Эди, что ты надеешься получить за исполнение и?" этих делах должности советника, сторожа, посланника и поверенного?

-- Чего же мне надеяться, кроме того, что все знатные господа соберутся на похороны нищого, и может быть вы сами поддержите мою голову, как поддерживали голову бедного Стини Мукльбакита. А сколько хлопот наделало мне все это! Я ведь все пешеходом, и как я был счастлив, когда вырвался из тюрьмы; в самом деле, думал я, каким образом дойдет это письмо, когда я сижу как устрица на одном месте? Ведь все пойдет без меня худо? Несколько раз покушался я все рассказать вам, да не смел преступить непременных приказаний Ловеля; а ему необходимо было повидаться с кем-то в Эдинбурге, чтоб пособить серу Артуру и его семейству.

-- Перейдем к твоим общественным новостям, Эди. Так французы все приближаются?

-- Так все уверяют, сер; даны строгия приказания всем волонтерам быть наготове; ожидают искусного офицера, который осмотрит все наши средства к защите. Я видел, что служанка судьи чистила портупею и белые панталоны. Я помог ей, так как вы без труда поверите, что она совсем не умела приняться за дело, а за труды мои она сообщила мне все новости.

-- А что ты думаешь сам, как старый солдат?

-- Не знаю, но если их придет так много, как рассказывают, то нам будет плохо: между волонтерами много стариков, но я не могу сказать о них ничего дурного, так как это же самое касается и до меня. Во всяком случае, мы сделаем все что от нас будет зависеть.

-- Как! Твой воинственный дух пробудился снова, Эди?

Even in our ashes glow their wonted fires! *).

*) Привычное пламя пылает даже в нашем прахе.

Я не думал, Эди, чтоб тебе пришла охота драться!

-- Чтоб мне не хотелось драться, сер! Неужели мне не сражаться за свою родину, за домы женщин, дающих мне кусок хлеба, за детей, которые бегут еще издали ко мне на встречу? Чорт возьми! продолжал он, ударяя своею палкою с возрастающим жаром, - еслиб у меня было столько же сил, сколько доброй воли, я наделил бы ими многих в день битвы.

-- Браво, Эди, браво! Опасность не велика, если нищий расположен сражаться за свою суму, как лэрд за свое поместье.

Дальнейший разговор собеседников обратился слова к ночи, проведенной Ловелем и нищим в развалинах Св. Руфи. Подробности её развеселили антиквария.

-- Я охотно дал бы гинею, сказала. Ольдбук, - чтоб видеть этого негодного немца полумертвым от страха, который он старался разными плутнями поселить в других; забавно было, я думаю, как он дрожал от ярости своего патрона и от появления духов.

-- Впрочем, отвечал Охильтри, - и было чего испугаться: казалось, дух Кровавой Руки одушевил сера Артура. Но что сделают с этим грабителем?

что немец сообщил ему некоторые тайны, весьма важные для правительства, в уважение к которым, как мне кажется, его только отправят плутовать на родину.

-- А что же будет с колесами, канатами, рычагами и машинами, устроенными на гленвитерншиских рудниках?

-- Я думаю, работники, оставляя снаряды, сделают из них фейерверк, подобно армии, уничтожающей артиллерию при поспешном снятии осады. Что же касается до рудников, Эди, я оставлю их, как ловушку, в пользу того умного человека, который захочет променять вещество на тень.

-- Господи, помилуй нас! Возможно ли сжечь все снаряды? Ведь это страшный убыток. Не лучше ли продажею их выручить часть ваших ста фунтов? продолжал нищий с видом притворного участия.

-- Ни фартинга! сказал с досадою антикварий, и повернулся к нему спиною; потом, обратившись к Эди и смеясь над своею досадою, прибавил: - Поди в дом, Эди, и помни мой совет: не говори никогда о рудниках при мне, а при племяннике моем Гекторе о phoca, или о тюлене, как вы его называете.

-- Боже мой, сказал Эди с притворным удивлением, - да я думал, что вы не любите только говорить о претории, или о старом бодле, который вы купили у носильщика вместо древней медали.

-- Ладно, ладию! воскликнул антикварий, и затем поспешно отвернулся от Эди и вошел в дом.

Нищий посмотрел ему вслед с веселым смехом, радуясь, подобию сороке или попугаю, что шалость его удалась, и потом направил шаги свои к Фэрпорту. Привычка приучила его к бродячей жизни, и она была ему по душе еще от страсти к новостям. Таким образом, он возвратился в город, оставленный им поутру без всякой причины, для того только чтоб, по собственному его выражению, поболтать с Мойкбарнсом.