Антикварий.
Глава XLV

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Антикварий. Глава XLV (старая орфография)

ГЛАВА XLV.

Часовой, стоявший на вершине скалы и смотревший по направлению к Бирнаму, вероятно думал что видит сон, когда роковой лес начал двигаться к Дунсинану {См. Макбет, трагедию Шэкспира.}. Так и старый Каксон сидел в гнезде своем, занятый мечтами о свадьбе дочери, о чести быть тестем лейтенанта Тафриля, и посматривал иногда на сигнальные маяки, находившиеся в сношении с его постом; но вдруг он был крайне удивлен, заметив свет в направлении к ближайшему маяку. Каксон протер глаза, посмотрел снова, поверяя свои наблюдения градштоком, направленным к видимой им точке. В то время, свет увеличивался, подобно комете в глазах астронома, и внушал "опасение страшных переворотов, потрясающих народы".

-- Спаси нас, Господи! воскликнул Каксон. - Что нам делать теперь? Впрочем люди поумнее меня займутся этим; моя обязанность только зажечь сигнал.

И Каксон зажег сигнал, который бросил свет до самого неба, спугнул чаек с гнезд их и далеко отразился в красноватых волнах моря. Товарищи Каксона были также внимательны и повторили его сигнал. Огни засветились на горах, мысах и вершинах, и весь округ встревожился близостью нападения неприятеля {См. Прилож. IV, Тревога при нападении неприятеля.}.

В это время, покрыв голову двойным бумажным колпаком, наш антикварий отдыхал себе мирным сном, как вдруг пробужден был криком сестры, племянницы и двух служанок.

-- Что за чертовщина? вскрикнул он, вскакивая на своей постели - бабье ночью у меня в комнате! Да не помешались ли вы все?

-- Сигнал, дядюшка! сказала мис Мак-Интайр.

-- Французы идут убивать нас, воскликнула мис Гризельда.

-- Сигнал, сигнал! Французы, французы! Убивать, убивать нас! кричали обе служанки, подобно хору в опере.

-- Французы? произнес Ольдбук, вскакивая. Выйдите вон, вы, бабье: дайте мне одеться. Но, послушайте, принесите мой меч.

-- Какой вам подать, Монкбарнс? спросила сестра его, подавая ему одною рукою заржавленный римский меч, а другою Андрея-Ферару без ручки.

-- Самый длинный, самый длинный, кричала Дженни Ринтерут, подавая меч ХИИ-го века с двумя рукоятками.

-- Бабы! сказал Ольдбук в величайшем волнении, - будьте спокойны и не предавайтесь напрасному страху. Уверены ли вы, что они идут?

-- Уверены, уверены! воскликнула Дженни, - очень-уверены! Все матросы, все солдаты, все волонтеры конные и пешие стали на ноги и двинулись к Фэрпорту так скоро, как только могут поспеть лошади и люди. Старый Мукльбакит отправился туда же, - много он сделает пользы! Ах, Боже мой! Того нет на свете, кто бы мог твердо защищать короля и отечество.

-- Дайте мне, сказал Ольдбук, - саблю, которую отец мой носил в сорок пятом году; правда, у меня нет ни портупеи, ни перевязи, но что нужды!

Говоря это он просунул оружие через карман своих брюк. В эту минуту, вошел Гектор, ходивший на ближнюю высоту удостовериться, истинная ли была тревога.

-- Где же оружие твое, племянник? закричал Ольдбук. - Где же твое двуствольное ружье, которое всегда у тебя в руках, когда в нем нет никакой нужды?

-- Фи, сер! отвечал Гектор. - На что же охотничье ружье в сражении? Вы видите, что я надел мундир; надеюсь, что буду полезнее, когда мне поручат какую нибудь команду, чем с десятком двуствольных ружей. Вам бы, сер, нехудо отправиться в Фэрпорт, чтоб предупредить замешательство при размещении людей и лошадей.

-- Ты прав, Гектор; я думаю, что должен действовать головою, а не руками. Но вот едет сер Артур, который, между нами будь сказано, кажется не способен ни на то, ни на другое.

последними происшествиями. Презирая убеждениями женщин, требовавших чтоб антикварий остался охранять Монкбарнс, Ольдбук с готовностью принял предложение сера Артура за себя и за своего племянника. Одни только очевидцы могут представить себе смятение, господствовавшее в Фэрпорте. Окна светились тысячами огней, которые то появлялись, то исчезали, обнаруживая безпорядок, бывший в домах. Женщины низшого класса собирались на площади и кричали. Волонтеры, стоявшие по деревням, скакали по улицам, или поодиночке, или партиями от пяти до шести человек - так, как встретились на дороге. Барабаны и трубы призывали к оружию, офицеры командовали сбор, - нее это мешалось со звуками рогов и звоном колоколов. Мачты судов, стоявших в гавани, были освещены, и шлюпки, с десантом и орудиями, приставали к берегу для усиления защиты. Эта часть приготовлений деятельно совершалась под надзором Тафриля. Два или три судна, быстрые на ходу, снялись с якоря и готовы были идти на встречу ожидаемому неприятелю.

Таково было зрелище общого смятения, когда сер Артур, Ольдбук и Гектор с трудом пробирались к главной площади, на которой стояла ратуша. Она была освещена; в ней собралось начальство города и соседние помещики. Здесь, как и при других подобных происшествиях, случавшихся в Шотландии, замечательно было как здравый смысл и твердость народа помогали неопытности.

Начальники были заняты раздачею билетов квартирмейстерам для размещения людей и лошадей. - Поместим, сказал судья Литльджон - лошадей в магазины, а людей по домам нашим; разделим наш запас сена и овса с одними, а наш ужин с другими. Мы разбогатели под управлением свободного и отеческого правительства: теперь наступило время доказать, что мы знаем ему цену.

Все присутствовавшие изъявили громкое и единогласное одобрение, и люди всех сословий единодушную готовность пожертвовать всем для своей родины.

Капитан Мак-Интайр действовал при этом случае, как военный советник и адъютант главного городского начальника, обнаружив присутствие духа и знание дела, совершенно неожиданные для его дяди, который, вспоминая его беззаботность и горячность, посматривал на него время от времени с удивлением; более всего поражало Ольдбука спокойное и верное распоряжение к принятию различных мер предосторожности, внушенных ему опытностью. Различные отряды он нашел в хорошем порядке (принимая в соображение неправильное устройство их) и в довольно большом числе, но, что важнее всего, он увидел, что они полны отваги и доверенности. И до такой степени военная опытность превышала в то мгновение все прочия требования, что даже старый Эди, вместо того, чтоб, подобно Диогену в Синопе, катать бочку когда все готовились к защите, принял должность, назначенную ему при раздаче амуниции, и превосходно отправлял ее.

Все с безпокойством ожидали еще двух событий: прибытия волонтеров Гленалана, которые, в уважение к знатному роду начальника, должны были составить отдельный отряд, и приезда офицера, имевшого от главнокомандующого поручение принять надлежащия меры для защиты берега, - поручение, отдававшее в его команду все военные силы.

Наконец, раздались трубы всадников Гленалана, и сам граф явился впереди их в мундире, что удивило всех, знавших его привычки и состояние здоровья. Появился красивый и хорошо снаряженный эскадрон, составленный из поселян графа; за ними следовал пехотный полк, состоявший из пятисот человек, одетых в горское платье, с волынками впереди.

Порядок и военный вид этой толпы васаллов привели в изумление Мак-Интайра; по дядя его изумлялся еще более, видя как при этом случае древний воинственный дух Гленаланов оживил и укрепил слабое тело графа, их предводителя. По его требованию, ему поручили самый опасный пост, и он выказал необыкновенное уменье в необходимых распоряжениях и быстроту в приведении их в исполнение. Утреннее солнце осветило военный совет Фэрпорта, когда все готовы были с жаром защищать город.

Вдруг раздался крик в толпе народа: "едет, едет, храбрый маиор Невиль и с ним другой офицер", - и в ту же минуту появилась почтовая карета четвернею, посреди клика волонтеров и горожан. Начальники города с своими помощниками поспешили к дверям ратуши, чтоб принять маиора; но каково же было удивление всех присутствовавших, и особенно антиквария, когда под блестящим мундиром и военною шляпою узнали мирного Ловеля! Горячий поцелуй и крепкое пожатие руки необходимы были, чтоб уверить Ольдбука, что это не оптический обман. Сер Артур не менее удивился, узнав в товарище Ловеля или маиора Невиля, сына своего, капитана Вардора. Первые слова офицеров уверили присутствовавших, что мужество и ревность, оказанные ими, были напрасны, хотя они доказывали их бдительность и расторопность.

-- Часовой на Галкетгеде, сказал маиор Невиль, - как мы узнали дорогою, был обманут фейерверком, зажженным праздною толпою на вершине Гленвитершинса, на самой линии сигналов.

Ольдбук бросил значительный взгляд на сера Артура, который отвечал ему тем же и пожал плечами.

-- Должно быть, это горели наши машины, которые мы в порыве гнева осудили на сожжение, сказал антикварий, собираясь с духом и краснея от стыда, что был причиною такой тревоги. - От всего сердца посылаю к чорту Дустерсвивеля! Кажется, он завешал нам беды и глупости, когда и отъезд его празднуется таким фейерверком. Не оставил ли он у нас под ногами еще какой нибудь петарды? Но вот идет осторожный Каксон. Подними голову, старый осел, мы должны отвечать за твои глупости. На, возьми, избавь меня от этого, прибавил он, подавая ему меч свой. - Что бы я сказал вчера еще, если бы кто стал уверять меня, что прицеплю себе на бок подобное украшение!

Здесь Ольдбук почувствовал, что лорд Гленалан пожимает ему руку и влечет его в особую комнату. - Ради самого Бога, скажите мне, кто этот юноша, столь необыкновенно похожий...

-- На несчастную Эвелину? прервал его Ольдбук. - Я полюбил его от всего сердца при первом взгляде, а вы, милорд, объяснили и причину этого.

-- Но он... кто же он? продолжал лорд Гленалан, судорожно сжимая руку антиквария.

-- Прежде я называл его Ловелем, но теперь он превратился в маиора Невиля.

-- Которого брат мой воспитывал, как своего побочного сына... которого он сделал своим наследником... Милосердый Боже! Дитя моей Эвелины!

-- Постойте, милорд, постойте! сказал Ольдбук, - не предавайтесь так скоро такому предположению. Вероятно ли это?

-- Вероятно ли? Нет! Это верно, это несомненно! Управляющий, о котором я говорил вам, написал мне всю историю: не ранее вчерашняго дня я получил письмо его. Гади Господа, позовите его принять до своего отъезда благословение отца.

-- Хорошо; только для вас я для него, дайте мне несколько минут поговорить с ним. - И, решившись сделать некоторые разыскания, чтоб поверить такую странную историю, он пошел искать маиора Невиля, занимавшагося необходимыми мерами для роспуска воинов, собранных в город.

-- Прошу вас, маиор, предоставьте это дело капитану Вардору или Гектору, с которым, надеюсь, вы уже помирились (Невиль засмеялся и через стол подал руку Мак-Интайру), и уделите мне несколько минут.

-- Для вас, мистер Ольдбук, сказал Невиль. - я бы оставил самое важное дело, потому что представился к вам под чужим именем, и в награду за ваше гостеприимство поссорился с вашим племянником.

он может получить повышение, и я наверно не откажусь помочь ему.

-- Капитан вполне заслуживает этого, отвечал Невиль, - и я радуюсь, что могу извинить себя за принятие чужого имени; скажу вам откровенно: я так несчастлив, что не имею более права на имя Невиля, год которым все знают меня, чем и на имя Ловеля, под которым вы познакомились со мною.

-- Право! Так мы скоро найдем вам такое, которое будет и прочно и законно.

-- Сер! Надеюсь, что несчастное рождение мое не послужит предметом...

-- Нисколько, молодой человек, нисколько, прервал его антикварий. - Полагаю, что о вашем рождении я знаю более вас самого, и чтоб убедить вас, скажу вам, что вы воспитаны были и слыли за побочного сына Джеральдина Невиля из Невильсбурга в Иоркшире, и кажется он назначил вас своим наследником.

-- Извините, он мне не обнаруживал подобных намерений; он дал мне хорошее воспитание и способствовал деньгами и знакомством своим к моему повышению в армии; во мне кажется мой мнимый отец долгое время имел намерение жениться, хоть и не привел его в исполнение.

-- Вы говорите: мнимый отец? Что же заставляет вас думать, что Джеральдин Невиль не был ваш отец?

-- Я знаю, мистер Ольдбук, что вы не стали бы мне делать подобных вопросов из пустого любопытства. Потому я и разскажу вам все откровенно. В прошлом году, когда мы заняли небольшой городок французской Фландрии, я нашел в монастыре, недалеко от наших квартир, женщину, которая очень хорошо говорила по английски, по была испанка, по имени Тереза д'Акуна. Во время нашего знакомства она открыла мне кто я, и объяснила что была при мне во время моего младенчества. Она дала мне почувствовать, что меня несправедливо лишили высокого звания, на которое я имел право, и обещала сообщить мне все подробности, если умрет одна дама в Шотландии, при жизни же её она решилась хранить тайну. Она же сказала мне, что мистер Джеральдин Невиль не был моим отцом. Затем нас атаковал неприятель и вытеснил из города, который был жестоко разграблен республиканцами. Религиозные учреждения были особенным предметом их ненависти и жестокости. Монастырь сожгли, и множество монахинь погибло, в числе их была и Тереза, а с него исчезла возможность узнать тайну моего рождения - трагическую, как можно судить по всем признакам.

-- Raro antecedeutem scelestum, или здесь приличнее сказать scelestani, сказал Ольдбук, - deseruit poenà {Редко наказание не достигает виновного, который бежит от него.}, даже эпикурейцы признают это; а вы что предприняли вследствие слышанного вами?

-- Я писал об этом к мистеру Невилю, но не получил ответа; потом отпросился в отпуск, бросился к ногам его и умолял объяснить мне тайну, существование которой открыла мне Тереза. Невиль решительно отказал в моей просьбе, и когда я настаивал на своем, он с негодованием напомнил мне оказанные им одолжения; я подумал, что он во зло употребляет власть благодетеля, после того как он признался, что не имеет надо мною прав отца, и мы разстались очень недовольные друг другом. Я отказался от имени Невиля, и принял то, под которым вы меня узнали. В это время, живя у одного из моих друзей в Северной Англии, я познакомился с мис Вардор, и по расположению своему к романтическим приключениям, последовал за нею в Шотландию. Ум мой колебался в нерешимости какой образ жизни принять мне, когда я начал снова приступать к мистеру Невилю, чтоб он объяснил мне тайну моего рождения. Долго не получал я ответа, но наконец, помните, при вас доставили мне его. Он уведомлял меня о своей болезни и умолял, для собственного моего спокойствия, не спрашивать более о родстве моем с ним, однако утверждал, что оно довольно близко, почему имеет намерение сделать меня своим наследником. Когда я готовился оставить Фэрпорт, желая ехать к нему, другой нарочный привез известие, что его нет более на свете. Обладание великими богатствами не могло успокоить тревожных ощущений совести, которая пробуждалась при мысли о последних поступках моих с моим благодетелем, а некоторые места его последняго письма заставили меня предположить, что рождение мое постыднее обыкновенной незаконности; я вспомнил предразсудки сера Артура...

-- И предались этим мрачным мыслям до такой степени, что занемогли, вместо того чтоб посоветоваться со мною и рассказать мне всю историю? сказал Ольдбук.

-- Именно; тут произошла у нас ссора с капитаном Мак-Интайром, которая заставила меня немедленно оставить Фэрпорт и его окрестности.

-- Любовь и поэзию - мис Вардор и Каледониаду.

-- Совершенная правда.

-- И с тех пор вы, кажется, занимались средствами помочь серу Артуру.

-- Да, сер, с помощью капитала Вардора в Эдинбурге.

-- И Эди Охильтри здесь; видите, я знаю всю вашу историю; но откуда вы взяли эти слитки?

-- Они достались мне от моего дяди, и были оставлены на хранение у одного лица в Фэрпорте. Не задолго до его смерти он велел растопить их, может быть оттого что не хотел, чтоб я увидал на них гербы Гленаланов.

-- Совершенно так, маиор Невиль, или Ловель, позвольте мне так называть вас, потому что имя это звучит как-то приятнее для моего слуха; по кажется вы должны будете лишиться обоих ваших имен и принять звание и титул лорда Джеральдина.

Антикварий сообщил ему странные и печальные подробности кончины его матери.

-- Я не сомневался, прибавил он, - чтоб дядя ваш не старался скрыть существование ребенка, происшедшого от такого несчастного супружества; может быть он сам помышлял о наследовании своему брату; в молодости он был весел и расточителен. Но все поступки его с вами (не смотря на предположение Эльспет, видевшей его в сильном волнении), и рассказ Терезы служат доказательством, что он не желал вам зла. Тсцерь, мой милый Ловель, позвольте мне представить сына отцу.

причина, по которой он скрывал истину, происходила от опасения, чтоб подобное открытие козней графини не произвело страшного впечатления на её гордый и бешеный характер.

золота древней работы с девизом Альдобранда Ольденбука: "Kunst macht Gunst".

Старик Эди, самый необыкновенный из всех носивших когда либо синие плащи, продолжает странствовать от одного приятельского дома к другому, и хвастает, что гуляет только в хорошую погоду. В последнее время он обнаружил некоторое желание сделаться оседлым, так как его часто видали в небольшой хижине между Монкбарнсом и Ноквиноком, куда после замужества своей дочери удалился Каксон, чтоб быть в соседстве трех париков, которыми он продолжал заниматься так, для развлечения. Уверяют, будто Эди поговаривал, что эта хижина очень недурна, и что в худую погоду приятно сидеть перед очагом. Надо предполагать, что когда ноги его ослабеют еще более, он совершенно поселится в эту хижину.

Лорд и лэди Джеральдин щедро одарили мис Гадовэй и Мукльбакитов. Первая умела воспользоваться их благодеяниями, вторые не извлекли из них никакой пользы: они продолжают получать подаяние чрез посредство Эди Охильтри, по принимают его всегда с ропотом на посредника.

Гектор получил повышение в армии; о нем несколько раз упоминали в газетах, чем он более и более приобретал расположение своего дяди. Но больше всего утешила молодого воина победа, одержанная им над двумя тюленями, положившая конец бесконечным насмешкам антиквария, когда дело касалось до phoca. Разсказывают о предполагаемом супружестве капитана Вардора и мис Мак-Интайр; но это еще требует подтверждения.

поэму Каледониаду, и качает головою при получении ответа. Между тем, он кончил уже свои примечания к этой поэме, которые может напечатать на свой счет всякий, кому угодно, - только без причинения убытка Антикварию.