Гай Маннеринг, или Астролог.
Глава IX

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гай Маннеринг, или Астролог. Глава IX (старая орфография)

ГЛАВА IX.

Мистер Бертрам при пополнении своих судейских обязанностей не забывал и о доходах государства. Контрабанда, дли которой остров Ман представлял большие удобства, была общим занятием всего юго-западного берега Шотландии. Почти все низшее сословие принимало деятельное участие в этой торговле; джентльмены смотрели сквозь пальцы на это нарушение закона, а таможенным чиновникам часто препятствовали в исполнении их обязанностей именно те, которые должны были им покровительствовать.

Некто Франк Кеннеди был в эту эпоху таможенным инспектором в околотке, где находился Элангоан. Это был человек мужественный, деятельный; отважный, и ему несколько раз удавалось конфисковать значительные транспорты контрабанды, что возбудило к нему ненависть всех, принимавших участие в свободной торговле, как тогда называли ремесло контрабандистов.

Франк Кеннеди, побочный сын одной знатной особы, был веселым собутыльником, знавшим много веселых песен; все эти преимущества открыли ему двери в хорошее общество графства и клубы, где в атлетических играх он не имел себе равных.

Кеннеди часто бывал в Элангоанском замке, где его принимали очень радушно. Его живой характер избавлял Бертрама от скучного придумывания предмета разговора и последовательного развития идеи, а их беседы постоянно вращались на смелых, опасных подвигах Кеннеди при исполнении его обязанностей; удовольствие, доставляемое лэрду этими беседами, понудило его предложить инспектору свою поддержку в опасных экспедициях, вызываемых его службою.

-- Франк Кеннеди джентльмен, говаривал Бертрам, - хотя и с левой стороны. Его семья в родстве с Элангоапами по Гленгублям. Последний лэрд Гленгубль должен был передать поместия Элангоанам; но в Гаригэте он встретил мис Джэн Гадавэ. - Мимоходом замечу, что Зеленый Дракон самый лучший трактир во всем Гаригэте. - Но возвратимся к Франку Кеннеди; с одной стороны он джентльмен, и стыдно было бы не поддержать его против этих мошенников контрабандистов.

Вскоре после заключения подобного союза между судебной и административной властями капитан Дирк Гатерайк выгрузил неподалеку от Элангоана груз спиртных напитков и другой контрабанды. Полагаясь на равнодушие, с которым лэрд доселе смотрел на его торговлю, он не заботился скрыть свое прибытие, но спешил продать свой товар. Следствием этого было, что получив исполнительный лист от Элангоана, Кеннеди с несколькими из людей лэрда, отлично знавших местность, и отрядом хорошо вооруженных солдат, вдруг явился на берег, где были сложены товары, и после отчаянной борьбы он успел наложить королевскую печать на боченки, тюки и мешки, и с торжеством отправил все это в ближайшую таможню. Дирк Гатерайк божился на английском, голландском и немецком языках, что он всем отомстит, и знавшие его не сомневались в исполнении его клятвы.

Вскоре после удаления цыган из Элангоана мистер Бертрам однажды за утренним завтраком сказал своей жене: - Не правда ли, сегодня день рождения Гарри?

-- Сегодня вечером ему будет пять лет, отвечала она, - и мы можем прочесть бумагу англичанина.

-- Нет, моя милая, сказал мистер Бертрам, любивший выказывать свой авторитет в мелочах, надо подождать до завтрашняго утра. В последней сесии шериф нам сказал, что dies... что dies inceрtus.... впрочем ты не знаешь латыни, но это значит, что день срока начинается только по его окончании.

-- Но, ведь это кажется, мой друг, безсмыслица!

-- Быть может, но таков истинный смысл закона. Кстати о сроках: Я получил письмо от Джени Кэрнс, она откладывает уплату аренды, и ни один не уплатил еще аренды.... и не уплатит ранее Сретения.... Но, к слову о Кеннеди. Я уверен, что он нынче приедет, потому что он отправился в Бигтон предупредить таможенный корабль, находящийся в заливе, о новом появлении Дирка Гатерайка. Когда он вернется мы выпьем за здоровье Гарри бутылочку бордоского.

-- Я очень желала бы, чтобы Кеннеди оставил в покое Дирка Гатерайка. К чему он суетится более всех? Почему ему не петь песен, не нить вина и получать свое жалованье, как сборщик Снэль? Этот славный человек никогда не причинил никому вреда. Я даже удивляюсь, что ты вмешиваешься в эти дела! Когда Дирк Гатерайк покойно торговал в нашей бухте, нам не надо было посылать в город за водкой или чаем.

-- Ты в этом деле ничего не смыслишь, моя милая. Неужели ты находишь приличным для мирового судьи превратить свой дом в склад контрабанды? Франк Кеннеди покажет тебе законы, воспрещающие это под страхом наказания, а тебе ведь известно, что капитан складывал свои товар в старом Элангоаиском замке.

-- Ну, так что-ж, если от времени до времени находились тюки с чаем или бочки с водкой в погребах старого замка! Мы могли не знать этого. Или ты полагаешь, что королю большой убыток оттого, что ты пьешь рюмку водки, а я чашку чаю за умеренную цену? Стыдно, что эти необходимые предметы обложены такими пошлинами. А какие кружева присылал мне Дирк Гатерайк из Антверпена! Долго придется ждать чего нибудь от короля! или Франка Кеннеди! Я точно также не понимаю вашей ссоры с цыганами, и ежедневно жду, что они подожгут паши житницы.

-- Еще раз повторяю, моя милая, ты ничего не понимаешь в этих делах. Но вот и Кеннеди скачет по аллее.

Покончив с радостью разговор с женою, лэрд пошел на встречу к Франку Кеннеди.

-- Ради Бога, Элангоан, воскликнул Франк с жаром, - поспешим в старый замок. Гончия его величества травят старую лису Дирка Гатерайка.

С этими словами он слез с лошади, отдал поводья слуге и побежал к старому замку в сопровождении лэрда и некоторых из его домашних, привлеченных пушечною пальбою, ясно доносившеюся с моря.

Взобравшись на ту часть развалин, с которой можно было обнять одним взглядом всю бухту, они не в далеком разстоянии от берега увидели люгер, бежавший на всех парусах от военного корвета; с обеих сторон перестрелка была жаркая.

-- Они еще далеко друг от друга, воскликнул Кеннеди, - но скоро сблизятся. Вон, проклятый бросает груз в море, и летят за борт боченки с живительной влагой. Ох! чорта возьми! Это не хорошо, Гатерайк! и я вам это припомню. Вот молодцы стали под ветер. Так! так! мои гончие. Ату его! Ату!

-- Эк мечется! словно перед смертью, сказал старый садовник одной из служанок.

Между тем погоня продолжалась: люгер ловко управляемый прибегал ко всем уловкам морского искуства. чтоб избегнуть поимки, и уже готовился обогнуть мыс, выступавший в море, как ядро ударилось в рею, и грот-мачта упала на палубу. Но последствия этого происшествия не были видны зрителям, потому что люгер в туже минуту исчез за мысом. Корвет на всех парусах полетел за ним; по идя слишком близко к берегу он побоялся сесть на мель при повороте, а потому принужден был выдти в море и там уже обогнуть мыс.

-- Они упустят и судно, и груз, чорт возьми! воскликнул Кеннеди. - Мне надо поскакать на Варохскую стрелку и знаками указать им, куда удалился люгер. Прощайте, Элангоан; я верпус через часок, приготовьте чашу для пунша и побольше лимонов; в своей стороны я берусь доставить французского товара {Коньяк.}. Мы выпьем за здоровье Генри из чаши, в которой могла бы плавать таможенная шлюпка!

С этими словами он сел на лошадь и ускакал. В миле от замка, на опушке леса, покрывавшого, как мы уже сказали, мыс, оканчивающийся Варохской стрелкой, Кеннеди встретил маленького Генри, гулявшого с его наставником Сампсоном. Франк не раз обещал покатать мальчика на своей галовэйской лошадке и вообще пользовался его любовью, благодаря тому, что с ним играл, пел и плясал. Увидав его Генри тотчас стал приставать, чтоб он исполнил свое обещание. Не находя никакой опасности в удовлетворении желания ребенка и желая в тоже время помучит Домини, на лице которого он уже читал выговор мальчику, Кеннеди схватил Генри, посадил его перед собою на лошадь и продолжал свой путь. Сампсон начал протестовать, но его слова: "Однако, мистер Кеннеди"?.. были заглушены шумом лошадиных подков. Потом он думал бежать за ними, но лошадь летела как стрела, к тому же все семейство вполне доверяло Кеннеди, а Домини не очень дорожил его обществом за богохульные шутки его, и потому он медленными шагами возвратился в замок.

Зрители, оставшиеся на развалинах старого замка, все еще глядели на корвет, который, потеряв много времени, наконец вышел в море и обогнув Варохскую стрелку исчез из глаз за её лесистой поверхностью. Через несколько времени спопа послышалась пальба, вслед за которой раздался взрыв, подобию треску взлетевшого на воздух корабля. В ту же минуту показался из-за деревьев густой дым, поднимавшийся к небу. После этого все разошлись, разсуждая различно о судьбе люгера, по вполне убежденные, что поимка его была неизбежна, если только море уже не поглотило его.

-- Пора обедать, друг мои, сказала мисис Бертрам мужу когда он возвратился домой; - скоро ли же приедет Кеннеди.

-- Я ожидаю его каждую минуту, моя милая. Быть может, он приведет нескольких офицеров с корвета.

-- Господи! Отчего же, мистер Бертрам, ты мне не сказал этого ранее? Я приказала бы накрыть большой стол. Да к тому же этим господам уже наскучила солонина, а у нас сегодня не будет ничего другого. Наконец, я бы приоделась; и тебе не лишне надеть белый галстух. Но ты любишь делать мне сюрпризы и суматоху. Право, я этого не вынесу!.. Впрочем людям узнают цену только когда уж их нет.

-- Ну, ну! к чорту платье, обед и галстух! все сойдет. Но где же Домнии? Джон, спросил он у человека накрывавшого стол: - где Домини и Генри?

-- Мистер Сампсон возвратился уже часа два назад, но без мистера Генри.

-- Без Генри! воскликнула мисис Бертрам. - Попросите тотчас мистера Сампсона ко мне.

-- Мистер Сампсон! начала она, как только тот показался в дверях, - слыханное ли это дело? Вы получаете стол, освещение, отопление и двенадцать фунтов стерлингов в год за попечение о ребенке, и вы оставляете его одного по целым часам!..

При каждом слове разгневанной лэди, Сампсон почтительным наклонением головы признавал справедливость её упреков и ответил тоном, которого мы не намерены передавать, что мистер Франк Кеннеди самовольно схватил ребенка, вопреки его воли.

-- Если мистер Кеннеди расчитывает на мою благодарность, гневно сказала лэди, - то он ошибается; он может уронить ребенка и сломать ему ногу, или ядро с кораблей может убить его, или...

-- Или, продолжал Элангоан, - и это гораздо вероятнее - он сел с Генри на корвет и с приливом войдет в бухту.

-- И они еще потонут! проговорила мисис Бертрам.

-- Это Гризель выгоняла из сада комолую корову, сказал Джон с усмешкой.

Мистер Сампсон покраснел до ушей, но не от дерзости слуги, а от внезапной мысли, родившейся в его уме:

-- Действительно, подумал он, - мне следовало подождать ребенка. И в туже минуту, взяв палку и шляпу, он пошел по направлению к Варохскому лесу так поспешно, как никогда не хаживал ни прежде, ни после.

Лэрд продолжал спорить с женою, доказывая неосновательность её безпокойства. Наконец он снова увидал корвет, который шел в открытом море на всех парусах, держась к западу, и не только не приближался к берегу, но вскоре исчез даже из глаз. Опасения мисис Бертрам были до того свойственны её характеру, что они нисколько не подействовали на Элангоана, но очевидное смущение прислуги его встревожило. Один из слуг вызвал его в другую комнату и доложил, что лошадь мистера Кеннеди возвратилась одна в конюшню, с порванной уздечкой и седлом под брюхом; что по рассказам только что пришедшого фермера, судно контрабандистов горело как овин по ту сторону Барохской стрелки, а главное - что хотя он обошел весь лес, но не видал ни Франка Кеннеди, ни молодого лэрда. Один мистер Сампсон бегал по лесу как сумасшедший, отыскивая их.

В Элангоане все поднялось на ноги. Лэрд со слугами и служанками поспешно отправился в Варохский лес. Соседние поселяне и фермеры присоединились к ним, одни из любопытства, другие из усердия. Кроме того несколько лодок вышло в море, с целью осмотреть противоположный мысу берег, окаймленный крутыми утесами, с которых, как боялись многие, ребенок мог упасть в море.

треск сухих сучьев под йогами искателей и их ауканья придавали грустный, роковой характер всей этой сцене.

Наконец, напрасно обыскав лес, все собрались и мрачно сообщили друг другу результат своих поисков. Отец не мог более скрывать своего отчаяния, по едва ли оно равнялось отчаянию Сампсона.

-- Зачем, говорил этот добрый человек тоном невыразимого горя, - зачем не угодно было Господу призвать к Себе меня, вместо ребенка!

Более хладнокровные зрители шумно разсуждали о вероятной судьбе пропавших. Каждый заявлял свое мнение и оспаривал мнение других. Одни полагали, что Кеннеди и ребенок находились на корвете; другие, что они отправились в селение, отстоявшее на три мили; третьи говорили шопотом, что они могли находиться на люгере, остатки которого еще доселе море выбрасывает на берег.

В эту минуту с морского берега послышался крик, до того пронзительный, до того страшный, что никто не усомнился признать его за роковую весть о новом несчастьи. Все бросились по тому направлению, откуда несся крик, и спустившись по крутым тропинкам, по которым в другое время никто не посмел бы ходить, очутились у подножия утеса, где причалила одна из лодок.

Элангоан пробрался сквозь собравшуюся уже толпу и с ужасом увидал безжизненный труп Кеннеди. При первом взгляде казалось, что его смерть произошла от падения с вершины утеса, возвышавшагося более чем на сто футов. Его тело лежало частью на земле, частью в воде. Прилив, набегая, поднимал его руки и одежду, почему издали он казался еще живым, по подойдя ближе все убедились, что в нем не было признаков жизни.

-- А ребенок мой! мое дитя! воскликнул пораженный отец, - где он?

Десятки голосов старались внушить ему надежды, которых никто уже не разделял. Наконец кто-то сказал: а цыгане! В то же мгновение Элангоан взобрался снова на утес, вскочил на первую попавшуюся лошадь и как безумный поскакал к дернклюгским хижинам.

Там все было мрачно, пусто, безмолвию. Бертрам слез с лошади, чтобы лучше осмотреть местность, и безпрестанно спотыкался на обломки крыш, дверей, окон, которые были разрушены по его приказанию. В эту минуту ему припомнилось пророчество или проклятие Мег Мерилиз, её грозные слова: - "вы сорвали крыши с семи хижин - посмотрите, будет ли от этого крепче ваш собственный кров?"

Произнеся эти слова в каком-то изступлении, он вдруг заметил слабый свет в одной из полуразрушенных хижин, где именно жила некогда Мег Мерилиз. Огонь, походивший на пламя в печи, светился не только в окно, но и сквозь остатки крыши.

Бертрам бросился к этой хижине, но она была заперта. Отчаяние придало несчастному отцу силу десяти человек, и он с такой яростью толкнул дверь, что она тотчас отворилась. В хижине никого не было; но видно было, что ее только что покинули. В печи был еще огонь, над ним висел котел, и кое-где валялись съестные припасы. Пока Бертрам смотрел по все стороны в надежде найдти доказательства, что сын его еще жив, хотя и во власти негодяев, кто-то вошел в хижину; это был старый садовник.

-- Ах! мистер Бертрам, начал старик; - зачем я дожил до подобной ночи? Скорей идите в замок.

-- Разве нашли моего сына? Он жив? Скажите мне Андрю, узнали что о моем сыне? Нашли ли Генри Бертрама?

-- Но вы должны идти домой, сер, и идти сейчас. Мы послали за шерифом, и стража будет здесь караулить всю ночь, авось возвратятся цыгане; по идите, ради Бога, идите. Милэди кончается.

Бертрам с изумлением посмотрел на старика, принесшого такое страшное известие; он повторил слово кончается, как бы не понимая его смысла, и молча пошел за стариком. По дороге он только произносил от времени до времени:

-- Жена и ребенок! Мать и сын! Оба! Это жестоко.

лэрд тоже упал с утеса вместе с ним, хотя трупа ребенка не отыскали, по бедняжка так легок, что волны вероятно унесли его в море.

Несчастная мать была на исходе беременности; этот ужасный удар причинил преждевременные роды; и прежде чем Элангоан успел придти в себя и понять весь ужас своего положения, он уже был вдовцом: мисис Бертрам умерла, подарив его дочерью.