Гай Маннеринг, или Астролог.
Глава XVII

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гай Маннеринг, или Астролог. Глава XVII (старая орфография)

ГЛАВА XVII.

о возвращении в Англию, первым делом Маннеринга было поместить дочь свою в один из лучших женских пансионов; но заметив, что её успехи не идут так быстро, как хотелось бы его нетерпеливому характеру, он через три месяца взял ее из пансиона. Таким образом она там успела только подружиться с мис Матильдою Марчмонт, её ровесницею, молодой девушкой лет восьмнадцати. К ней-то летели на крыльях почти бесконечные послания из Мервин-Галя, пока там гостила Джулия. Несколько кратких извлечений из этих писем необходимы для пояснения нашего рассказа.

Первый отрывок.

Увы, милая Матильда! Как плачевна моя судьба! Злой рок преследует твою подругу от самой колыбели! Нас разлучили за пустяки, за граматическую ошибку в итальянской фразе, за три фальшивые поты в сонате Паэзиелло! Но таков уж характер моего отца, и я право не могу решить, больше ли я люблю, уважаю, или боюсь его. Успехи в жизни и на войне, его привычка преодолевать всякое, даже непреодолимое препятствие, придали его характеру необыкновенную решительность и упорство: он не может снести противоречия, не может простить недостатка; к тому же он сам почти совершенство. Знаешь ли ты, что носились слухи (и несколько таинственных слов покойной матушки отчасти их подтверждают), будто он владеет знанием, потерянным для света, и посредством которого можно вызывать темные, неопределенные образы будущих событий? Одна мысль о таком могуществе или о высоких дарованиях и силе ума, его заменяющих, придаст, не правда ли милая Матильда, какое-то таинственное величие тому кто ими обладает? Ты назовешь это романтизмом; но вспомни, что я родилась в стране волшебства и талисманов, и что детство мое убаюкивали сказки, с которыми ты можешь познакомиться только в мишурном французском переводе. О, Матилдаи Как желала бы я, чтоб ты видела темные лица моих индианок, в безмолвном благоговении внемлющих волшебной сказке, которую полупрозой-нолустихами передаст вдохновенный рапсод! Не удивительно, что вымыслы европейцев кажутся холодны и бедны, после поразительного эфекта, какой на своих слушателей производят восточные сказочники.

Второй отрывок.

Ты знаешь, милая Матильда, тайну моего сердца; ты знаешь чувства мои к Брауну, не скажу: к его памяти, - я уверена, что он жив и не изменил мне. Покойная матушка покровительствовала его любви, может быть неблагоразумно, зная предразсудки отца на счет рождения и положения в свете. Я тогда была почти ребенком и конечно не могла быть благоразумнее той, попечениям которой отдала меня сама природа. Отец мой был постоянно занят своею должностью; я видела его только изредка и смотрела на него скорее со страхом, чем с любовью. О, еслиб это было иначе! Нам всем было бы теперь лучше.

Третий отрывок.

Ты спрашиваешь, почему я не говорю отцу, что Браун жив, или по крайней мере пережил свою рану и писал к матушке, извещая ее о своем выздоровлении и надежде скоро освободиться из плена? Старый воин, убивший много людей на поле брани, вероятно спокойно вспоминает о катастрофе, едва не стоившей мне жизни, а еслиб я показала ему письмо, доказывающее, что Браун жив и упорствует в своей любви к твоей бедной подруге, за что мой отец и покусился на его жизнь, - то конечно это известье нарушило бы душевный покой полковника Маннеринга гораздо более воспоминания о его мнимой смерти. Если он вырвется из рук разбойников, то я уверена, Браун тотчас же приедет в Англию, и тогда будет время обдумать, как безопаснее все сказать отцу. Но если, увы! моя надежда не сбудется, какая польза открыть ему тайну, связанную со столь многими тягостными воспоминаниями? - Матушка до того боялась разоблачения этой тайны, что предпочла оставить в заблуждении отца, полагавшого что Браун ухаживает за нею; но, Матильда, сколько бы я ни чтила память покойной, я должна же отдать справедливость отцу и вполне осудить её двуличное поведение, которое было недостойно отца и очень опасно для нас обеих. - Но мир праху её! Сердце скорее чем разсудок управляло всеми её поступками. Дочери ли, наследнице всех её слабостей, обличать её недостатки?

Четвертый отрывок.

озера, скалы, извивающияся в тенистых долинах и увенчанные облаками, напоминают величественную дикость видов Сальватора и всю волшебную прелесть картин Клода. Я счастлива, что нашла хоть один предмет, которым отец может восхищаться вместе со мною. Он поклонник природы, как поэт и как артист, и я была в восторге, слушая его замечания о характере и эфекте этих чудес природы. Как бы я желала чтоб он поселился в этой очаровательной стране; но он кажется предпочитает север, и теперь поехал в Шотландию осматривать какое-то продающееся там номестие, с намерением там поселиться. Он очень привязан к этой стране но старинным воспоминаниям. Таким образом я буду еще далее от тебя, милая Матильда, пока не заживу своим домом. О, как буду я рада сказать: приезжай, Матильда, и будь гостьей у твоей верной Джулии!

Я теперь гощу у мистера и мисис Мервин, старых приятелей моего отца. Мисис Мервин предобрая женщина, настоящая лэди и прекрасная хозяйка; по что касается до талантов и воображения... Боже мой! подруга твоя, милая Матильда, также легко могла бы их найдти к какой-нибудь мисис "Учи-нас!"--Ты видишь, я не забыла еще школьных прозваний. Мервин нисколько не походит на моего отца, но он меня забавляет, и мы отлично ладим. Это толстый, добрый человек, и не без юмора; с молоду он был вероятно хорош собою, и все еще имеет притязание на красоту и на титул образцового земледельца. Я заставляю его карабкаться на вершины гор и гулять у подножия водопадов, за то и я в свою очередь восхищаюсь его репой и тимофеевой травой. Он кажется считает меня простенькой романтической девицей, и недурной собой (надо это сказать). Мой почтенный хозяин кажется знает толк в красоте женщин, по вряд ли способен проникнуть в мои чувства. Он острит, смеется, хромает (у него подагра) и рассказывает старые истории о большом свете, который он знает вдоль и поперег. Я слушаю, улыбаюсь, смотрю весело и спроста как только могу, - и мы большие друзья.

Но, увы, милая Матильда! Как долго тянулось бы время даже в этом очаровательном раю, обитаемом четою, столь мало гармонирующею с окружающими их чудесами природы, если б ты не отвечала так акуратно на мои скучные письма! Пожалуйста, пиши мне хоть три раза в неделю - у тебя есть что рассказывать.

Пятый отрывок.

так как я разсталась с ним почти девочкой, то мои чувства к нему поддерживались более воображением чем сердцем? О! я была уверена, что истинно люблю, не смотря на обманчивость сердечных стремлений! Но к делу, - и рассказ мой будет священнейшим и чистосердечнейшим залогом нашей дружбы!

послала. Мервин-Галь, старое здание, выстроенное в виде крепости, стоит в самом берегу. Камешек, брошенный с балкона, исчезает в водах озера, довольно глубокого даже для плавания кораблей. Сегодня я только вполовину прикрыла ставни, чтоб но обыкновению прежде чем ложиться спать полюбоваться отражением лунного света на озере, и совершенно предалась чтению той сцены в "Венецианском купце", где двое влюбленных наслаждаются прелестью летней ночи, указывая друг другу её красоты; по вдруг я услышала на озере звуки флажолета... Я говорила тебе, что это любимый инструмент Брауна. Кто мог играть на нем среди ночи, тихой и ясной, но холодной, осенней, когда никто не станет гулять ради одного удовольствия? Подойдя к окну, я слушала не переводя дыхания. Звуки умолкли, но затем стали повторяться все ближе и ближе. Наконец, я ясно разслышала индийскую песенку, которую ты называла моею любимою. Я говорила тебе, от кого я ей научилась... Да, это был его флажолет! Но на земле ли раздавались эти звуки или неслись они но небу, возвещая его кончину?..

Несколько времени я не могла собраться с духом выйдти на балкон. Я никогда и не решилась бы на это, если б не была совершенно убеждена, что он жив и что мы опять увидимся. Это убеждение придало мне смелости, и я вышла, хотя с трепещущим сердцем. Передо мною был челнок и в челноке, Матильда, - он! Я узнала его после столь долгой разлуки даже в темноте, как будто мы разстались с ним вчера. Он приблизился к самому балкону и заговорил со мной; не помню что он говорил и что я отвечала: я едва могла вымолвить слово от слез, - но это были слезы радости. Нас встревожил лай собаки, и он удалился, умоляя назначить ему свидание на следующую ночь, здесь же и в этот же час.

Но чем это все кончится? - Почем я знаю? - Нет! Небо, спасшее его от смерти и плена, Небо, спасшее отца моего от убийства человека, который не коснулся бы его волоса, выведет и меня из этого лабиринта. Знаю только одно, что Матильда не покраснеет за своего друга, мой отец за дочь, и Браун за свою Джулию.