Гай Маннеринг, или Астролог.
Глава XIX

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гай Маннеринг, или Астролог. Глава XIX (старая орфография)

ГЛАВА XIX.

Вудбурн, нанятый для Маннеринга Мак-Морланом, был большой и удобный дом при подошве лесистой горы, защищавшей его с севера и востока. Перед домом разстилалась небольшая долина, оканчивавшаяся рощею старых деревьев; позади обработанные поля тянулись до реки, которая виднелась из окон дома. Изрядный, хотя и в старинном вкусе, сад, полная голубятня и достаточное количество земли делали это место во всех отношениях, как гласило объявление, "удобным для благородного семейства".

он решился жить провинциальным джентльменом, не дозволяя ни себе ни своим домашним обнаруживать великолепия, всегда считавшагося отличительным признаком набоба.

Маннеринг все еще надеялся на покупку Элангоана, так как по мнению Мак-Морлана Глосин должен был вскоре продать его, потому что некоторые из кредиторов оспаривали его право удержать такую значительную часть покупной суммы, а внести сам эти деньги он не мог. Мак-Морлан был уверен, что в таком случае он охотно уступит Элангоан за небольшую надбавку против той суммы, которую он обязался заплатить. Может быть читателю покажется странным, что Маннеринг был так привязана, к этому месту, имев случай видеть его только однажды, и то на короткое время в юные годы. Но то что произошло с ним в Элангоане сделало на него сильное впечатление. Какая-то судьба связывала, казалось, участь его семейства с жителями Элангоана, и он чувствовал непреодолимое желание назвать своею терасу, с которой прочел в книге небес судьбу, страшно исполнившуюся над ребенком, наследником этого древняго рода, и так тесно связанную с несчастием, поразившим его собственное семейство. Сверх того он не мог вспомнить равнодушно, что этот план ему не удался по милости такого человека, как Глосин. Таким образом гордость подоспела на помощь капризу, и он твердо решился во что бы то ни стало купить это поместие.

Но отдадим Маннерингу справедливость: желание принести пользу несчастным послужило одним из поводов, побудивших его переселиться в окрестности Элангоана. Он понял какую пользу может принести Джулии общество Люси Бертрам, на врожденное благоразумие и осторожность которой он мог вполне положиться. Эта мысль утвердилась в нем еще более с тех пор как Мак-Морлан рассказал ему под величайшею тайною о поведении Люси в отношении молодого Гэзльвуда. Предложить ей поселиться в его доме было бы неделикатно, если бы ей надо было для этого удалиться от местности, где она провела свое детство, и покинуть немногих друзей; по приглашение погостить несколько месяцев в Вудбурн не ставило ее на степень смиренной компаньонки. Люси Бертрам, поразсмыслив немного, согласилась провести несколько недель в обществе мис Маннеринг, вполне понимая, что хотя полковник и скрывал истину из деликатности, но главнейшим поводом к его приглашению было великодушное желание доставить ей свое покровительство, которое по его сильным связям и известности много значило в графстве.

Почти в то же время сирота получила письмо от мисис Бертрам, старой родственницы, к которой она писала о своем положении. Письмо было очень холодно и неутешительно. Правда к нему была приложена небольшая сумма денег, но старуха увещевала Люси соблюдать экономию и поселиться в каком-нибудь приличном семействе в Кипльтрингаце или его окрестностях; в заключение, мисис Бертрам уверяла, что хотя средства её очень ограничены, но она не допустит своей родственницы до нужды. Люси проронила несколько слез над этим бездушным письмом; при жизни матери, эта родственница гостила в Элангоане около трех лет, и простилась с его гостеприимным кровом только получив в наследство имение в 400 фунтов годового дохода, иначе семейство Бертрам имело бы честь содержать ее до самой смерти Годфрея. Люси очень хотелось отослать скудный подарок, на который старуха решилась после тяжелой борьбы между гордостью и скупостью. Но после некоторого размышления она написала ей, что принимает деньги как заем, и надеется скоро возвратить их, а вместе с тем просила старуху сообщить её мнение о приглашении полковника Маннеринга и его дочери. На этот раз ответ был получен с первой почтой: так сильно опасалась мисис Бертрам, чтоб "ложная деликатность", или, как выразилась она, "глупость" не побудила молодую девушку, отказавшись от предложения, сделаться в тягость родственникам. И так у Люси не было выбора; разве остаться у почтенного Мак-Морлана, бывший слишком щедр, чтоб быть богатым. Дальние родственники, сначала предлагавшие Люси поселиться у них, позабыли о ней или разсердились на нее за оказанное ею предпочтение Мак-Морлану.

Судьба Домини Сампсона была бы очень печальна, еслиб она зависела не от Маннеринга, почитателя всего оригинального, ибо разлука с мис Маннеринг сокрушила бы его сердце. Мак-Морлан подробно объяснил полковнику благородное поведение Сампсона в отношении к дочери его старого патрона, и Маннеринг спросил: по прежнему ли Домини отличается великим искуством молчать? Мак-Морлан отвечал утвердительно. "Скажите мистеру Сампсону" - написал тогда полковник, "что я прошу его составить каталог и привести в порядок библиотеку моего дяди-епископа, которую я уже приказал доставить морем. Мне нужно также, чтоб он переписал кое-какие бумаги. Определите ему жалованье, какое найдете приличным. Позаботьтесь также, чтоб бедняга был хорошо одет, и пусть он проводит молодую лэди в Вудбурн".

она с каждым днем приходит все более и более в жалкий вид. Дать ему денег на покупку платья, значило бы сделать его предметом всеобщого смеха: когда с Сампсоном случалось такое необыкновенное событие, как приобретение покой одежды, то вещи купленные им сообразно с его собственным вкусом заставляли мальчишек всего селения показывать на него пальцами в продолжение целой недели. С другой стороны, призвать портного, чтоб он снял с него мерку и прислал ему платье на дом, как школьнику, было бы для него обидно. Наконец, Мак-Морлан решился посоветоваться с мис Бертрам и попросить её посредничества. Она отвечала, что конечно не может распоряжаться мужским гардеробом, по что нет ничего легче как одеть за-ново Домини.

на место его положит новое. Никто у нас никогда не замечал в Домини ни малейшого сознания такой перемены.

Согласно наставлению мис Бертрам, Мак-Морлан призвал искусного портного, который посмотрев внимательно на Домини взялся сделать ему две пары платья, одну черную и одну серую, обещая, что они будут сидеть на нем так хорошо, "как только может сидеть платье, шитое человеческими руками на особе такого странного сложения". Когда портной кончил работу и платье было принесено, Мак-Морлан приказал подменить вечером одни брюки, а видя на другой день, что Домини этого не заметил, он рискнул переменить вслед затем жилет, а потом и кафтан. Когда Домини был совершенно преображен и в первый раз в жизни явился в приличной одежде, он как будто неясно и смутно сознавал какую-то перемену в своей наружности. Но когда окружающие замечали изумление на его лице, сопровождаемое взглядом на рукав или колено, где он вероятно искал старое знакомое пятно или заплатку, то немедленно старались отвлечь его внимание, пока наконец новая одежда более или менее не обносилась. Вообще же он сделал на счет этого одно только замечание, "что кипльтринганский воздух очень полезен для ношения платья, ибо ему кажется, что его сюртук так же нов, как в тот день, когда он его надел в первый раз, то есть когда он собирался выдержать пасторский экзамен."

Домини, услыхав о предложении полковника Маннеринга, устремил боязливый взор на мис Бертрам, как будто подозревая, что проект этот скрывает в себе их разлуку; по когда Мак-Морлан объяснил, что и Люси погостит в Вудбурне несколько месяцев, Домини потер от удовольствия руки и разразился громким хохотом, как Африт в сказке о Калифе Ватеке. После такого необыкновенного взрыва радости, он уже в продолжение всего разговора оставался совершенно пасивным.

Было решено, что мистер и мисис Мак-Морлан поедут в Вудбурн за несколько дней до приезда Маннеринга и приведут там все в порядок; таким образом переход мис Бертрам из одного семейства в другое мог совершиться удобно и почти незаметно. Они по этому и переселились в Вудбурн в начале декабря.