Гай Маннеринг, или Астролог.
Глава XXXI

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гай Маннеринг, или Астролог. Глава XXXI (старая орфография)

ГЛАВА XXXI.

Джулия Маннеринг к Матильде Маримонт.

Продолжаю рассказ свой, милая Матильда, с того, на чем остановилась вчера.

Дня два или три только и было разговора что об осаде и её последствиях. Мы прожужжали батюшке уши предложениями ехать в Эдинбург, или по крайней мере в Думфриз, где собирается прекрасное общество, и пробыть там пока не уймется мстительность контрабандистов. Он отвечал нам очень хладнокровно, что не намерен оставить на произвол судьбы нанятый дом и собственное имущество, так как его всегда считали способным принять надлежащия меры к безопасности и защите своего семейства, а если он спокойно останется дома, то прием, какой встретили негодяи, конечно отнимет у них всякую охоту ко вторичному посещению; если же он выкажет какой нибудь признак безпокойства, то это будет вернейшим средством привлечь опасность, которой мы страшимся. Успокоенные его доводами и чрезвычайною хладнокровностью, с которою он говорил о мнимой опасности, мы сделались несколько смелее и снова начали свои прогулки. Только провожавшие вас брали иногда с собою ружья, и я заметила, что батюшка обращал особенное внимание на безопасность дома по ночам, приказав людям иметь оружие в готовности на случай обороны.

Но дня три назад случилось происшествие, встревожившее меня гораздо больше нападения контрабандистов.

Я уже говорила тебе, что недалеко от Вудбурна есть озеро, на которое наши кавалеры ходят стрелять диких уток. За завтраком как-то я сказала, что мне хотелось бы взглянуть на озеро, покрытое льдом, и посмотреть как на нем катаются на коньках. Снегу выпало много, но он окреп от мороза, и мне казалось, что нам с Люси можно будет дойдти до озера по тропинке, проложенной многими, шедшими туда же для препровождения времени. Гэзльвуд сейчас же предложил проводить нас, и мы потребовали, чтоб он взял с собою ружье. Он много смеялся над мыслью идти с ружьем в снегу, не имея в виду охотиться, но чтоб успокоить нас он приказал слуге следовать за нами с ружьем. Что касается до полковника, то он не любит зрелищ и сборищ, где каждый себя выказывает, за исключением военного развода, и потому отказался от прогулки.

Мы вышли рано, в светлое, но холодное утро, и чувствовали как свежий воздух придавал бодрость духу и нервам. Прогулка до озера была очень приятна, и маленькия препятствия только забавляли нас: там где нам приходилось спускаться по скользкому склону или переходить замерзнувший ров, необходима была помощь Гэзльвуда, и я думаю, что эта прогулка с препятствиями была Люси очень по душе.

убранный снегом. На льдяной поверхности самого озера виднелось множество людей; одни летели прямо с быстротою ласточки, другие описывали красивые круги, третьи пасивно принимали во всем этом глубокое участие, окружив место, где жители двух приходов состязались в уменьи кататься на коньках, - честь не малая, как должно было заключать из тревожного состояния действующих лиц и зрителей. Мы обошли озеро кругом, и каждая из нас опиралась на руку Гэзльвуда, разговаривавшого очень ласково со старым и малым, и казалось он был любимцем собравшейся толпы. Наконец, мы подумали о возвращении.

Но к чему упоминаю я об этих пустых обстоятельствах? Право, не потому чтоб они меня интересовали. Как утопающий хватается за соломенку, так и я хватаюсь за все чтоб только отдалить страшный рассказ... Но я должна высказать его; мне нужно сочувствие хоть одного друга в этом несчастий разрывающем сердце.

Мы возвращались домой дорогою, идущею по сосновой роще. Люси оставила руку Гэзльвуда: она пользуется ею только в случае крайней необходимости. Я шла все еще опираясь на руку Гэзльвуда. Люси следовала за нами, а шагах в трех от вас шел слуга. Так двигались мы вперед как вдруг, на одном повороте, словно выросший из земли появился перед нами Браун! Он был одет очень просто, даже небрежно, и вся наружность его показывала что-то дикое и встревоженное. Я вскрикнула от удивления и испуга. Гэзльвуд по понял причины моего безпокойства, и когда Браун хотел подойти ко мне, как будто желая говорить, Гэзльвуд громко приказал ему остановиться и не безпокоить меня. Браун возразил, что не ему учить его обращению с дамами. Я думаю, что Гэзльвуд, принимая его за одного из шайки контрабандистов, имевшого дурной умысел, не разслушал и не понял его хорошенько. Он выхватил ружье у поравнявшагося с нами слуги и приложившись в Брауна, приказала. ему остановиться, под опасением смерти. От страха я не могла сказать ни слова, и только вскрикнула. Это ускорило катастрофу. Браун бросился на Гэзльвуда, начал с ним бороться, и почти уже отнимал у него ружье, как вдруг оно нечаянно выстрелило, и весь заряд влетел в плечо Гэзльвуду, который тотчас же упал. Больше я ничего не видела: в глазах у меня потемнело, и я лишилась чувств. Люси рассказывала, что злополучный виновник несчастия с минуту смотрел неподвижно на эту сцену, пока на крик её не начали сбегаться люди с озера. При появлении их, он перескочил через плетень, отделявший тропинку от плантаций, и с тех пор о нем ничего не слыхали. Слуга наш не пробовал остановить его, и рассказа, его возбудил в пришедших желание лучше выказать свое человеколюбие, стараясь привести меня в чувство, чем доказать храбрость преследованием человека отчаянного и, по словам слуги, необычайной силы и совершенно вооруженного.

Гэзльвуда благополучно доставили домой, т. е. в Вудбурн. Я думаю, рана его не опасна, хотя и мучительна. Но для Брауна последствия должны быть ужасны. Он уже был предметом ненависти отца моего, а теперь должен подвергнуться еще преследованию закона и мщению отца Гэзльвуда, который грозится подвигнуть и небо и землю на того кто ранил его сына. Как успеет он избежать преследования и мести? Если он будет взят, как съумеет он избавиться от строгости закона, угрожающого, как я слышала, даже его жизни? Где найти мне средства, чтоб известить его об опасности? Человек, любимый Люси, ранен, и тайная печаль её служит новым источником моей скорби, и все окружающее как будто обвиняет меня в нескромности, бывшей причиною всех этих несчастий.

обращены на них, и это естественпо должно облегчить побег Брауна, который, я надеюсь, уже скрылся. Однако, пеший и конный дозор снует повсюду, и меня мучат тысячи неясных и неверных слухов об открытиях и арестах.

борьбы нечаянно, и следовательно рана нанесена ему неумышленно. Слуга напротив того говорит, что ружье было вырвано из рук Гэзльвуда, и разбойник уставил ему дуло в плечо; Люси почти того же мнения. Я не подозреваю их в добровольном преувеличивании; но как неверны иногда свидетельства людей! Несчастный выстрел без всякого сомнения сделан был неумышленно. Может быть всего лучше было бы открыть всю истину Гэзльвуду; но он молод, и я ни за что но решусь признаться ему в своей слабости. Я хотела было разоблачить эту тайну перед Люси, и начала с того, что спросила ее что припомнит она о виде и чертах лица человека, бывшого причиною несчастного приключения; но она разразилась таким ужасным описанием разбойника, что я решительно не могла собраться с духом признаться ей в любви к такому человеку. Мис Бертрам странно ослеплена предубеждением, потому что редко можно встретить мужчину красивее Брауна. Я давно не видала его, и даже при этом странном, внезапном появлении, среди несчастных обстоятельств, при самом невыгодном положении, весь образ его явился мне одушевленным красотою, и в чертах лица выражалось истинное благородство. - Встретимся ли мы еще когда нибудь? Кто может отвечать на этот вопрос? - Пиши мне, милая Матильда, пиши с ласкою любви, - по когда же ты и пишешь иначе?.. Впрочем, еще раз, пиши скорее и с любовью. Я теперь в таком состоянии, что мне не принесут пользы ни упреки, ни наставления, и я потеряла даже обыкновенное мое уменье отклонять их насмешкою. Я испугана как дитя, которое из шалости пустило в ход огромную машину: завертелись и застучали колеса, цепи, валы, и ребенок изумлен страшною силою, приведенною в движение его слабою рукою, и ужасается последствий, которых должен ждать, не имея возможности отвратить их.

Я должна еще сказать тебе, что батюшка очень обо мне заботится. Мое болезненное положение он приписывает испугу. Надеюсь, что Браун ускользнул от преследования и убежал в Англию, Ирландию, или на остров Ман. Во всех этих местах ему с небольшим терпением будет безопасно дождаться выздоровления Гэзльвуда, потому что сношения этих стран с Шотландиею, относительно судебных дел, благодаря Бога, несовсем свободны. Арестование его в эту минуту повлекло бы за собой ужасные последствия. Я стараюсь укрепит дух свой всевозможными доводами против вероятности такого несчастия. Увы! как горе и страх, столь же истинные как и жестокие, скоро сменили однообразие и тишину жизни, на которые я готова была жаловаться! Но я не хочу докучать тебе дольше своими жалобами. Прощай, милая Матильда!