Роб Рой.
Часть третья.
Глава первая

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Роб Рой. Часть третья. Глава первая (старая орфография)

РОБ РОЙ.

СОЧИНЕНИЕ
ВАЛТЕРА СКОТТА.

С ИСТОРИЧЕСКИМ ИЗВЕСТИЕМ

о Роб-Рое Мак-Грегоре Кампбеле
и его семействе.

"Простой закон старины царствовал тогда на земле. Объявляя войну слабейшему, сильный говорил: Защищайся, если можешь!"

ЧАСТЬ ТРЕТИЯ.

МОСКВА.
В Типографии И. Степанова.
При Императорском Театре.
1829.

с тем, чтобы по отпечатании представлены были в Ценсурный Комитет три экземпляра. Москва, 1828 года, Сентября 11 дня. В должности Председателя

"Внезапный страх оковал мои чувства; не смею вступить под сей мрачный свод, истинный чертог смерти; надгробные памятники, где........ "

Не смотря на нетерпение моего сопутника, я остановился на несколько минут, чтоб разсмотреть наружность храма, сделавшагося еще величественнее, когда дверь оного затворилась, пожрав, так сказать, толпу народа, которого голос смешался с хором и возвестил нам начало святой службы. Согласие стольких голосов, которым разстояние придавало истинную гармонию, журчание ручья и свист ветра между старыми елями: все было величественно. Природа, к коей взывал Царь-Пророк, которого псалмы воспевали в храме, казалось присоединилась к верным, чтоб вознести к своему Создателю ту торжественную хвалу, в коей смешиваются страх и радость. Я бывал во Франции при святых службах, отправляемых с величайшим блеском, превосходною музыкою, богатейшими одеждами и со всем возможным великолепием. Но простота Превитерианских обрядов сделала на меня большее действие: сей гимн, умоляющий Вечное Милосердие, превосходил в глазах моих все выученные консерты музыкантов.

-- Ступайте, сударь, ступайте! Мы помешаем служению, если придем слишком поздно; а когда нас застанут на кладбище во время обедни, то верно, схватят, как бродяг, и посадят в караульню.

В следствие этого, я хотел войти в главные двери храма; но Андрей вскричал: - Сюда, сударь, сюда! Там на верху мы услышим столь сухия наставления, как осенний лист. Сойдите в низ и следуйте за мною; здесь то вкусим мы сладость истинного учения:

Тогда привел он меня к небольшой со сводом двери, у коей стоял человек с важным лицом, хотевший, кажется, затворить ее запором; по лестнице сошли мы под церковь; это место, не знаю почему, избрали для совершения обрядов Пресвитерианских.

Вообрази себе, Трешем, длинный ряд низких и мрачных сводов, кои обыкновенно бывают определены для погребения усопших. Одна часть оных была посвящена церкви, где стояли скамейки. Сия занятая часть сводов могла вмещать более тысячи человек и окружалась обширными и мрачными погребами. В этой пустынной области забвения, печальные знамена и разбитые вооружения означали гробницы тех, кои, в свое время, вероятно., были поборниками Израиля. Надписи, кои едва могло разобрать неутомимое Око трудолюбивого антиквария, напоминали прохожему помолиться за души тех, коих смертные остатки под ними покоились.

В сем печальном убежище, где все носило на себе образ смерти, я нашел многочисленное собрание занятое молитвою. Шотландские Пресвитериане стоя исполняют эту священную обязанность, вероятна для того, чтоб всенародно показать свое удаление от обрядов Римской церкви; ибо в семействах своих они молятся в том положении, которое принято большею частию Христиан, как приличнейшее для беседы с Божеством. Две тысячи человек обоих полов и разных возрастов, с непокровенными главами и стоя, благоговейно слушали молитву, которую читал немолодых лет Министр, очень любимый в городе. Не знаю, была ли она приготовлена за ранее; но он читал ее наизусть.

Воспитанный в этой самой вере, я присоединился к благочестивым слушателям; внимание мое в то время стало несколько разсеяннее, когда все уселись по своим местам.

При окончании молитвы большая часть мущин надела шляпы или колпаки и села, т. е. сели те, кои заблаговременно запаслись лавками; я, Андрей и многие другие, пришедшие поздно, составляли некоторого рода, полукруг подле сидящих. Сзади, нас были своды, о коих я уже говорил, а перед нами благочестивые молельщики; лица их обращены были к проповеднику и освещались, двумя, или тремя низкими, готическими окнами.

С помощию этого света, можно было видеть разнообразие лиц, обращенных к Пастору. Почти на всех изображалось внимание. Строгая и выразительная национальная физиогномия, в коей наиболее видны были, ум и хитрость, особенно значительны в делах благочестия или на поле битвы, нежели в других, менее важных случаях Речь проповедника, могла возбудить в слушателях различные чувствования. Лета и дряхлость ослабили его звонкий голос. Самый текст, читал он не весьма вразумительно;, но когда закрыл Библию и начал поучение, то голос его сделался тверже и он увлекся, своим жаром. Речь его касалась важнейших мест учения Христианского, особенно тех важных и глубоких предметов, которые неприкосновенны для ума человеческого и кои он старался объяснять местами Св. Писания. Я никак не мог следовать за всеми его умствованиями; многих даже не понимал. Но энтузиязм старца производил, величайшее впечатление на слушателей; его образ выражения был в самом деле замысловат. Шотландец более отличается умом своим, нежели чувствительностию. Логика действует на него сильнее Риторики; ему гораздо легче следовать за отвлеченными и сжатыми разсуждениями о каком нибудь предмете его учения, нежели увлекаться ораторскими украшениями, к коим в других странах прибегают проповедники, чтоб тронуть сердца привести в движение страсти и сим средством при обрести славу.

Между внимательными группами, кои были у меня пред глазами, можно было заметит физиогномии с тем выражением, которое мы видим в знаменитом произведении Рафаеля: проповедь св. Павла в Афинах. Здесь нахмуренные брови ревностного Калвиниста, означали усердие и внимание; его сжатые губы, и глаза устремленные на Министра, казалось, разделяли с ним торжество его доказательств. Там, другое лицо, более гордое и мрачное, дышало презрением ко всем, кои сомневались в словах его Пастора и радовалось наказанию, которым сей последний угрожал им. Третий, который не принадлежал, может быть, к числу усердных молельщиков и заведен был в церковь одним случаем, казалось, внутренно занимался возражением, и почти неприметное движение головы изменяло его сомнению. Большая часть слушала с видом тихим и спокойным речь Пастора, может быть, не понимая в ней ни одного слова. Почти все женщины принадлежали к сему последнему подразделению слушателей. Впрочем, старухи внимательнее слушали отвлеченное учение, которое пред ними разкрывали; между тем, как взоры молодых женщин смиренно блуждали по всему собранию, и мне даже показалось, Трешем, если тщеславие меня не обмануло, что некоторые узнали Англичанина в друге твоем и смотрели на меня, как на порядочного молодого человека. Чтожь касается до остальной части, то некоторые хлопали глазами, зевали и даже засыпали, пока скучный сосед не будил их толчком. Другие искали своих знакомых, не смея показать слишком явных знаков скуки. Кое-где заметил я горцев, которые по временам смотрели с диким любопытством на всех слушателей, не занимаясь, словами Министра; не разумея языка, на коем он проповедывал, они полагали себя вправе его не слушать. Воинственный и выразительный вид их придавал собранию новый характер. Андрей сказал мне, что теперь, их гораздо более в Гласгове, нежели в обыкновенное время" но причине ярмарки рогатого скота.

Таковы были группы, сидевшия на скамьях в подземной церкви Гласговской; критическому взору моему оне виделись посредством слабого света, который проходил, сквозь готическия окны и, освещая внимательных слушателей, терялся в уединении последних сводов, смешиваясь с тенями столбов, составлявших бесконечный лабиринт.

Я уже оказал, что находился в полукруге, обратясь лицом к Министру, а спиною к упомянутым сводам. Положение это не один раз затмевало мое внимание; ибо малейший шум под сими мрачными арками, тысячу раз повторялся эхом. Я часто оборачивался к этой стороне и мне трудно было отвратить взоры свои от сводов: так воображение наше всегда находит удовольствие в отыскании предметов скрытых, единственно потому, что они неизвестны или сомнительны. Таким образом зрение мое привыкло к темноте и мне гораздо приятнее было делать в оной различные открытия, нежели следовать за метафизическими тонкостями проповедника.

Отец мой не раз упрекал меня за сию ветренность, коей источник заключался может быть в живости воображения, которой не было в его характере. Я припоминал, что еще в детстве моем, сопровождая меня в церковь слушать наставления г. Шовера, он приказывал слушать оные со вниманием и пользою. Но в это время воспоминание об отце моем, о его делах и об угрожающих ему опасностях, еще более развлекали меня. Я тихонько сказал Андрею, чтоб он осведомился у соседей, нет ли в церкви Г. Ефрема Маквития; но Андрей, слишком внимательный к поучениям Пастора, отвечал мне толчком локтя, что было знаком к молчанию. Я смотрел на все стороны, в надежде узнать безмятежное лицо Ойна между фигурами, кои сидели, протянув свои шеи к кафедре, как к центру соединения. Но под широкими шляпами граждан Гласговских и узкими колпаками Ланаркширскими, не видел даже ничего похожого на хорошо напудренный парик, тщательно сложенные манжеты и на ореховое платье - что составляло обыкновенный наряд первого поверенного в торговом доме Осбалдистон и Трешем. Безпокойство мое увеличилось до такой степени, что я решился выдши из церкви, дабы спросить у первого попавшагося мне человека, не видел ли он Ефрема Маквития. Я дернул Андрея за рукав и сказал о моем намерении; но он и в церкви Гласговской был также упорен, как и в горах Шевиотских. Наконец, увидев необходимость ответа, ибо я не замолчал бы иначе, он сказал мне, что вошедши в церковь один раз, не можно выдши из оной прежде окончания службы, потому что при начале молитв двери запираются, дабы ни кто не помешал верующим в делах благочестия. Объявив мне это в немногих словах, и притом с сердцем, он принял важный вид критического внимания.

Я также принуждал себя к жестокой необходимости слушать проповедь; но вдруг был прерван самым странным образом. Позади меня кто-то сказал тихим голосом: - Вы подвергаетесь опасности в этом городе.

заняты проповедью и даже не обратили внимания на безпокойство и любопытство, с коими я на них глядел. Огромный столб, близь которого я стоял, мог скрывать возвестившого мне таинственную весть. Но кто он? Для чего избрал это место? Какой опасности я подвергался? Воображение мое трудилось над разрешением сих вопросов. Оборотясь к стороне проповедника, я принял вид, что слушаю его с величайшим вниманием, надеясь чрез то заставить говорить таинственного вестника.

Намерение мое сбылось: не прошло пяти минут, как тот же голос сказал мне весьма тихо г

-- Слушайте, но не оборачивайтесь.

Я повиновался.

-- Вы подвергаете себя, опасности" в этом городе, сказал голос; но я и сам не менее. Ровно в полночь приходите на мост: там меня найдете. До того времени не показываетесь ни кому.

там не нашел; только вдалеке приметил No человека в плаще, который, подобно тени, мелькнул под сводами.

Я хотел преследовать таинственное существо, изчезнувшее под сводами, как привидение одного из мертвецов, почивающих в этом месте. Признаться, я не надеялся оставить человека, который, так твердо решился убегать объяснений со мною; но сделавши три шага, я совершенно в этом отчаялся: нога моя зацепилась и я упал. Темнота, бывшая причиною моего падения, спасла меня в этом случае; ибо Проповедник, с важным видом Пресвитерианского Министра, прервал свое поучение и приказал взять нарушителя тишины. Так как шум продолжался не более минуты, то, вероятно, не почли за нужное исполнишь его строгое повеление; темнота меня скрыла и я вскоре возвратился на свое место, не быв ни кем примечен. Проповедник продолжал свое слово и окончил оное без новых приключений.

Когда мы выходили из церкви, Андрей, получивший дар слова, сказал мне: - Посмотрите, вот достойный Г. Maквитий, Мистрис Маквитий, Мисс Ализон Маквитий и Г. Томас Макфен, который, говорят, женится на Мисс Ализон, если хорошо сыграет игру., Она не весьма пригожа, за то имеет славное приданое.

о совете ни кому не показываться, я не решался к нему подойти, хотя и не имел причины, его бояться или подозревать.

Я был в нерешимости, когда Андрей, принявший оную за робость, вздумал меня ободришь. Подойдите ж нему, Господин Франциск, сказал он мне, подойдите. Он еще не судья Гласговский; но сказывают, что будет, избран в следующий год. Подойдите к нему, говорю я вам, он вам ответит ласково и учтиво, только бы вы не просили у него денег.

Я сей час подумал что ежели сей негоциант, был в самом деле, так скуп, как сказывал Андрей, то лучше будет взять некоторые предосторожности, прежде извещения его о себе; ибо я наверное не знал, был ли мой отец его должником или заимодавцем. Сие размышление, вместе с таинственным, известием и отвращением, которое внушила мне его физиогномия, принудили меня решиться подождать до завтрого. И так, я довольствовался тем, что поручил Андрею сходить к. Г. Маквитию и узнать от него, адрес Ойна, который недавно сюда при ехал, строго приказав не сказывать, кто дал ему это поручение и принести мне ответ в трактир, где мы остановились. Он обещал все сие исполнить. Дорогою он мне. сказал, что всякой, истинный Христианин за долг почтет присутствовать при вечерней службе; но, прости Господи! прибавил он с своею обыкновенною колкостию, люди, которые не постоят на ногах и хотят изломать их о гробничные камни, как бы вызывая мертвых, могут, остаться и дома.