Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов.
Часть вторая.
Глава VI

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть вторая. Глава VI (старая орфография)

ЖИЗНЬ НАПОЛЕОНА БОНАПАРТЕ
ИМПЕРАТОРА ФРАНЦУЗОВ.

Сочинение
Сира Вальтер-Скотта.

Перевел с Английского
С. де Шаплет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

САНКТПЕТЕРБУРГ.
В Типографии Александра Смирдина.
1831.

Печатать позволяется,

с тем, чтобы по отпечатании представлены, были в Цензурный Комитет три экземпляра.

С. Петербург, Июля 14 дня, 1831 года.

Рейнский поход. - План оного. - Вартенслебен и Эрцгерцог Карл оттеснены назад Журданом и Моро. - Эрцгерцог соединяется с Вартенслебеном и, разбив Журдана, принуждает его отступить. - Моро также производит свое знаменитое отступление чрез Черный Лес. - Бонапарте, сняв осаду Мантуи, поражает Австрийцев при Сало и Лонато. - Французский Генерал Валетт разжалован за безпорядки при отступлении - Лонато взят с находившеюся в нем Французскою артиллериею, 3 Августа. - Отбит обратно Массеною и Ожеро. - Чудное спасение Наполеона от плена в Лонато. - Вурмзер, развитый при Лонато и Кастилионе, отступает к Тренту и Ровередо. - Бонапарте занимает прежнюю свою позицию перед Мантуей. - Влияние, одержанных Французами побед на разные Италиянския государства. - Непреклонность Австрии. - Вурмзер получает подкрепления. - Битва при Ровередо. - Французы побеждают, и Массена занимает Трент. - Бонапарте разбивает Вурмзера под Примолано, и 8 Сентября при Бассано. - Вурмзер бежит в Виченцу. - Сражение при Арколе. - Вурмзер наконец запирается в стенах Мантуи.

Читателю без сомнения известно, что Италия, по которой мы следуем за победоносными подвигами Наполеона, была не единственным театром войны между Франциею и Австриею, но. что борьба, столь же упорная и более сомнительная происходила на Рейне, где великия воинския способности. Эрцгерцога Карла состязались с талантами Французских Генералов Моро и Журдана.

План, составленный Директориею для похода. 1796 года, был исполинский, и угрожал Австрии, её могущественнейшей неприятельнице на твердой земле, совершенным разорением. Он был достоин гения Карно, его изобретшого, равно как Наполеона и Моро, которые его разсматривали и одобрили. Сообразно с сим планом, Бонапарте учредил

Италиянский поход, который увенчался таким успехом; в нем было Предположено, чтобы, не давая Австрии времени оправишься, Моро с Самбрскою и Маасскою армиею двинулся вперед к западным границам Германии, подкрепляемый с левой стороны Журданом, предводителем Рейнской армии, и чтобы оба Генерала продолжали итти вперед до тех пор, пока Моро достигнет позиции, позволяющей учредить сообщение с Наполеоном чрез Тироль. По соединении всех Французских сил, в средине Австрийских владений, Карно предназначал им двинуться к Вене и предписать Императору мир под стенами его столицы.

Из сего великого замысла, часть, вверенная Наполеону, была совершенно выполнена, и несколько времени судьба битв казалась столько же благоприятствующею Франции на Рейне, как и в Италии. Моро и Журдан, перешед в Нейвиде и в Келе чрез сию великую границу, разделяющую два народа, подвигались к востоку по Германии, составляя боевую линию на пространстве более шестидесяти миль, до тех пор, пока Моро перешел чрез реку Лех, и правым Флангом по чти коснулся Тирольских владений, чрез которые ему, по военному плану, следовало учредишь сообщение с Наполеоном,

Во время сего движения двух неприятельских армий, простирающихся каждая до семидесяти пяти тысяч человек, я приведших в ужас всю Германию, Австрийский полководец Вартенслебен был тесним из одной позиции в другую Журданом, между тем, как Эрцгерцог Карл также не мог держаться против Моро. Императорские Генералы были доведены до сей крайности тем, что войска их уменьшились тридцатью пятью тысячами человек, которые, будучи отряжены, под начальством Вурмзера, для подкрепления остатков армии Больё и для поправления Австрийских дел в Италии, находились на походе чрез Тироль. Но Эрцгерцог был вождь, столько же искусный, как предприимчивый; из этих затруднительных обстоятельствах, он спас Австрийскую Империю смелым и решительным движением. Оставя большую часть своей армии для сопротивления Генералу Моро, или по крайней мере для удержания его, Эрцгерцог двинулся с остальными силами в право, дабы соединиться с Вартенслебеном и опрокинуть Журдана превосходным в этой точке числом людей, следуя тому же правилу, посредством которого Французы одержали столь многия победы. Журдан был совершенно разбит, и принужден поспешно отступить в безпорядке, сделавшемся еще гибельнее от возмущения Немецких крестьян вокруг его бегущей армии. Моро, также не в состоянии будучи держаться посреди Германии, после разбития Журдана, прикрывавшого его левый фланг, подобно ему принужденным нашелся отступить; но он произвел сей обратный поход с такою быстротою, что отступление его чрез Черный Лес, где Австрийцы надеялись его отрезать, всегда считалось достойным быийь сравненным с великою победою. Таковы были на Рейне и внутри Германии военные дела, которые не должно терять из вида, ибо оне имели влияние на движения Италиянской армия, сперва по успехам Моро и Журдана, а потом по их отступлению.

Когда отряды Вурмзеровой армии напали вступать в Тирольскую область Трент, где Австрийский Генерал учредил свою главную квартиру, то Бонапарте настоятельно потребовал, или присылки к нему подкреплений из Франции, или движения Рейнских армий вперед, для совокупного с ним действия, как то было предположено в первоначальном плане похода. Но он не получил никакой помощи; и хотя кампания на Рейне началась, как мы видели, в Июне месяце, однако же поздно было думать о подкреплении Наполеона, ибо Вурмзер и все силы его уже пришли, или приближались к тому месту, откуда полагалось начать действия прожив Французской армии в Италии.

Громовые тучи, которые так долго сбирались на Тирольских горах, казалось, теперь были готовы разразиться. Вурмзер, имея у себя под начальством до восьмидесяти тысяч человек, сбирался выступить из Трента против Французов, которых СИЛЫ, состоя едва ли из половинного против сего числа, были частью заняты осадою Мантуи, а частью разсеяны по городам и деревням на Адиже и Киезе, для прикрытия дивизии Серюрье, производившей осаду. Австрийский ветеран, надеясь на свою многочисленность, распорядил свои движения так, чтобы вполне воспользоваться победою, в одержании которой он был уверен. - С неосторожностью, от которой несчастия Больё должны бы его предохранить, он растянул свои войска на такое обширное пространство, что ему весьма трудно было поддерживать между ними сообщение. Это в особенности произошло с его правым крылом, под начальством Каздановича, Принца Рейсского и Генерала Оксская, которые были посланы по долине, образуемой рекою Киезою, с повелением итти на Бресчию. Сему отряду было предназначено, заняв Бресчию, пресечь Французам отступление на Милан. Левое крыло Вурмзеровой армии, под предводительством Меласа, долженствовало итти по обоим берегам Адижа, взяв направление на Верону я между тем, как центр, ведомый самим Австрийским Фельдмаршалом, пошел бы на юг по левому берегу Гардского озера, взял бы Пескиеру, занимаемую Французами, и спустись по реке Минчио, освободил бы от осады Мантуу. Главная ошибка Австрийского плана состояла в том, что послав дивизию Каздановича по Киезкой долине, Вурмзер отделил широким Гардским озером, уже занятым Французскою флотилиею, свое правое крыло от остальной армии, и тем привел центр свой и левый фланг в невозможность, не только поддержать Каздановича, но даже иметь известия о судьбе его и движениях.

Изобретательный гений Наполеона, уверенный в усердии и в деятельности Французских войск, скоро нашел средство извлечь для себя выгоду из сего разделения Австрийских сил. Он решился не ожидать прихода Вурмзера и Меласа, а сосредоточив все свои силы, двинуться в Киезскую долину, и воспользовавшись превосходством сил своих в этом месте, атаковать и разбить левый фланг Австрийской дивизии, идущий под предводительством Каздановича на Бресчию по восточному берегу озера.. Сие предприятие требовало великого пожертвования. Для исполнения оного необходимо следовало снять осаду Мантуи. Наполеон не поколебался оставить это важное дело, не смотря ни на какую потерю, ибо его всегдашним правилом было жертвовать всеми побочными выгодами, и подвергаться всему, могущему случиться, для достижения того, что он считал главною целью похода. Серюрье, начальствовавший осадным войском, тотчас получил приказание по возможности истребить орудия я снаряды, заготовленные с таким великим трудом для сей осады. Сто пушек было оставлено в траншеях, и Вурмзер, по прибытии своем в Мантуу, нашел, что Бонапарте отступил с поспешностью, похожею на страх.

соображениям, сделалась превосходнее числом, на правое крыло Австрийцев, взявшее уже направление на Донато близь устья Гардекого озера, с тем, чтобы приблизиться к Минчио, и учредить сообщение с Вурмзером. Но Бонапарте, чрез быстрое свое движение, поместясь между двумя неприятельскими армиями, разбил "ддну дивизию правого Австрийского крыла у Сало при озере, а другую при Донато. В тоже самое время, Ожеро и Массена, оставя на занимаемых им местах при Боргетто и Пеокиере достаточное количество людей, для того, чтобы держаться против Вурмзера, пошли ускоренным маршем на Бресчию, занятую другою дивизиею правого Австрийского крыла. Но сей отряд, видя себя отрезанным, и вообразив, что вся Французская армия нападет на него с разных сторон, начал уже отступать к Тиролю, из которого он пришел, в надежде обойти Фланг Наполеона и воспрепятствовать отступлению его на Милан. Несколько Французских войск было оставлено, дабы преследовать их и не дозволять им сбираться, между тем, как Массена и Ожеро быстро обратились назад к берегам Минчио, для поддержания своих арриергардов, оставленных ими в Боргетто и Пескиере по линии реки сей.

Они однако ж получили известие, заставившее их приостановить свое обратное движение. Оба арриергарда были принуждены оставить линию реки Минчио, чрез которую Австрийцы прорвались. Арриергард Массены, под начальством Генерала Пижона, отступив в порядке, успел занять Лонаmo; арриергард же Ожеро, побежав с поспешностью и в разстройстве, не остановился в Кастилионе, который Австрийцы заняли и окопались в нем. Валетт, предводительствовавший сим отрядом, был разжалован в присутствии своего войска за сей безпорядок; пример, по храбрости Французских Генералов, чрезвычайно редкий в их службе.

Вурмзер очень обезпокоился на счет положения своего правого крыла, и решился на все, чтобы только открыть сообщение с Каздановичем. Но он мог достичь Киезекой долины и левого берега Гардского озера, только пробившись сквозь дивизии Массены и Ожеро. 5 Августа, на разсвете, две Австрийския дивизии, перешедшия чрез Минчио, при преследовании Пижона и Валетта, с наивеличайшею решительностью устремились на Французския войска, дабы возстановить сообщение между Главнокомандующим и правым крылом его.

Но Австрийский Генерал, после столь большого успеха, сделал важную ошибку, растянув слишком свою линию вправо, вероятно с тою целью, чтобы если можно, обойти Французов с левого фланга, и тем скорее открыть сообщение со своими войсками, находящимися на правом берегу Гардского озера: что составляло главную цель его атаки. Но этим движением, он ослабил центр свой - ошибка, которою Массена тотчас воспользовался. Он составил две сильные колонны под предводительством Ожеро, которые возвратили ему победу, пробившись сквозь Австрийскую линию и взяв обратно штыками Донато. Это движение конечно было просто и тоже самое, которое, чрез десять лет после того, Наполеон употребил в Аустерлицком сражении; но оно требовало наивеличайшей быстроты и присутствия духа, дабы выбрать настоящую минуту для произведения с выгодою столь смелого предприятия. Если б оно не совершенно удалось, и если б неприятель устоял, то оно было бы чрезвычайно опасно, поелику атакующая колонна, вместо того, чтобы ударить во фланг разорванных дивизий, сама могла быть разбита решительным начальником и отважным войском, и подвергнуться тому самому вреду, который она предполагала нанести неприятелю. В настоящем случае, нападение на центр совершенно удалось. Австрийцы, увидя, что линия их разорвана и Фланги стеснены победоносными колоннами Французов, пришли в совершенное разстройство. Те, которые были правее, бросились было вперед, в надежде соединиться с Каздановичем и с остатками правого крыла; по на них напал с переди Генерал Сорет, который содействовал к разбитию Каздановича 31 июля; и в то же время они были преследуемы другим Французским отрядом, который прорвался чрез их центр.

Такова была судьба правого крыла Австрийцев в сражении при Лонато, между тем, как и левому не более посчастливилось. Оно было атаковано с наивеличайшею храбростью Генералом Ожеро, и вытеснено из Кастилионе_, которым оно завладело в следствие безпорядочного отступления Валетта. Ожеро свершил сей великий подвиг ценою множество храбрых солдат; но Наполеон всегда вспоминал об нем, как о весьма важной услуге; и в последствии; когда звания сии стали раздаваться; он пожаловал Ожеро Герцогом Кастилионским. После сего поражения; нельзя себе ничего представить безпорядочнее и бедственнее Австрийских дивизий; которые; сделав атаку без взаимного подкрепления; были встречены и наконец опрокинуты неприятелем, который, казался вездесущим, благодаря своей быстроте и искуству сводить свои силы.

сей мог бы обратиться совершенно в пользу Австрийцев, между тем, как он своими последствиями очевидно доказал, до какого сильного уныния были доведены Австрийские солдаты безпрестанными своими неудачами. Читатель конечно не забыл случая в сражении при Миллезимо, когда заблудившаяся Австрийская дивизия нечаянно овладела важною деревнею Дего {Смотри Част I; стр. 161.}, и другого еще ближайшого, когда отряд Себотендорфова авангарда, вовсе о том не думая, едва было не захватил в плен Наполеона в его квартире {Смотри Часть I, стр. 249.}. Новая опасность произошла от тех же самых причин: смятения и недостатка в соображении неприятеля; и теперь, подобно как прежде, теже самые обстоятельства, которые произвели опасность и предохранили от оной.

Четырех или пяти-тысячный Австрийский отряд, частью составленный из тех, которые были отрезаны в сражении при Донато, частью из солдат, отставших от Каздановича, узнал от поселян, что Французския войска, двинувшись по всем направлениям, дабы довершить свою победу, оставили только тысячу двести человек гарнизона в Донато. Начальник отряда тотчас решился овладеть сим городом, и чрез то открыть себе путь к Минчио для соединения с Вурмзером. Случилось, что сам Наполеон, следуя из Кастилионе под прикрытием одного только своего штаба, только что прибыл туда же. Он очень удивился, когда к нему привели Австрийского офицера с завязанными глазами, как в таких случаях водится, который предложил Французскому начальнику в Лонато сдаться превосходному числу Австрийцев, которые, по словам его, стояли уже в колоннах, дабы взять приступом город. Бонапарте, с удивительным присутствием духа, собрал вокруг себя многочисленный штаб свой, приказал развязать офицеру глаза, дабы он мог видеть, перед кем он стоит, и начал упрекать его за дерзость, с которою он осмеливается делать предложение о сдаче Французскому Главнокомандующему посреди его армия. Легковерный офицер, узнав Наполеона и считая невозможным, чтобы он находился тут, не имея при себе по крайней мере сильной дивизии для прикрытия, запинаясь, извинился, и возвратившись к своему оробевшему начальнику, убедил его самого сдаться с состоящими под его начальством четырью тысячами человек, войску гораздо их слабейшему, занимавшему Лонато. В следствие сего, они положили оружие, перед числом, в четверо их меньшим, и пропустили благоприятный и удобный случай отвезти Наполеона пленником в главную Вурмзерову квартиру.

Сам Австрийский полководец, которого блистательная армия была таким образом по частям разбита, занимался до сих пор доставлением Мантуе всякого рода снарядов и подкреплений, кроме того, значительная часть его армии была отряжена для безполезного преследования Генерала Серрюрье и войск, находившихся при осаде, которые отступили к Маркарие. Когда Вурмзер узнал о бедствии, постигшем его правое крыло, и о истреблении отряда, по сданного им для возстановления с оным сообщения, то он послал воротить дивизию, о которой мы упомянули, и двинулся на Французскую позицию между Лонато и Кастилиойе с армиею, все еще многочисленною, не смотря на урон, ею понесенный. Но Бонапарте, между тем не оставался в бездействии. Он призвал Серюрье из Маркарии с тем, чтобы атаковать левое крыло и Фланг Австрийского Фельдмаршала. Открытый Генералом Серюрье огонь был знаком для общого нападения на всю Вурмзерову линию. Он был разбит, и едва не взят в плене) не иначе, как с понесением великих потерь при своем бегстве, он успел достичь при Тренте и Ровередо, смежной с Тиролем позиции, из которой он так недавно выступил, с полною уверенностью одержать победу. Он потерял, может быть, половину своей превосходной армии, и единственным утешением осталось ему то, что он снабдил подкреплениями Мантуу. Войска его не долго сохранили мужественную уверенность, необходимую для успехов в войне. Оне перестали гордиться собою и своими вождями; и тех в особенности, которые претерпели столько поражений под начальством Больё, трудно было принудить к исполнению своих обязанностей в битвах, где как будто сама судьба постоянно против них вооружалась.

Полагают, что Австрийцы потеряли около сорока тысяч человек в этих бедственных делах. Французы должны были понести урону по меньшей мере четвертую часть сего числа, хотя Бонапарте объявляет оного только семь тысяч человек; и армия их, утомленная столь многими движениями, безпрестанными битвами и трудностью похода, в продолжение которого даже сам Генерал семь дней не раздевался и порядочно не отдыхал, требовала несколько времени для возстановления своих физических сил.

Между тем, Наполеон занял опять свою прежнюю позицию перед Мантуей; но неимение осадных орудий и наступление нездоровых осенних жаров, равно как опасность вторичного от Вурмзера нападения, заставили его ограничиться простым обложением, заключившим однако же гарнизон в стенах крепости, и даже отрезавшим его от островка, называемого Сераглио.

победы, объявил им благодарность от имени Республики. Но в Павии и в других местах обнаружилось совершенно противное сему расположение; а в Ферраре, Кардинал Маттией, тамошний Архиэпископ, успел было произвести возмущение. Оправдание его, тогда, как его представили для ответа пред Наполеона, состояло в одном только слове: Peccavi! {Согрешил!} и Бонапарте, смягченный его покорностью, не наложил на него за сей проступок никакого наказания, а напротив того, употребил его при переговорах с Римским Двором. Не смотря на то однако же, что Феррарский Прелат, легко унятый и презренный, был помилован, - поведение главы его, Папы, который, узнав о временном снятии осады Мантуи, не тотчас покорился победителю, было замечено и предназначено к наказанию при первом удобном случае.

Ничто столь не замечательно в сих войнах, как упорство Австрии, которая, будучи доведена до крайности вступлением Моро и Журдана в её земли, продолжала повсюду обороняться, и сделав необыкновенные усилия, собрала в помощь Вурмзеру свежих войск до двадцати тысяч человек; сие подкрепление доставило Генералу, хотя также не очень счастливому, возможность вновь действовать наступательно, и вытти из Тироля. Вурмзер, не с такою уже, как прежде, уверенностью, надеялся вторично, с меньшею потерею, освободить от осады Мантуу, двинувшись к оной от Трента чрез дефилеи, образуемые рекою Брентою. Он предположил исполнить сие движение с тридцатью тысячами человек, оставя двадцать тысяч под предводительством Генерала Давидовича в сильной позиции при Ровередо или близь оного, для прикрытия Тироля; ибо вторжение Французов в сию область весьма бы усилило всеобщий панический страх, который уже распространился по Германии от ожидаемого нашествия Моро и Журдана на берега Рейна.

Бонапарте проникнул намерения старого Генерала, и безпрепятственно допустил его итти к Бассано на Бренше, заняв сам операционную линию, с которой он тайно намеревался начать действовать наступательно и опрокинуть Давидовича, как только они разойдутся с Вурмзером на такое разстояние, что им нельзя будет иметь между собою сообщения. Осшавя Генерала Кильмена, родом Ирландца, к которому он имел доверенность, с тремя тысячами человек для поддержания осады Мантуи, сам Наполеон, собрав под стенами Вероны значительные силы, двинулся к городу Ровередо, лежащему в Адижской долине и имеющему у себя в тылу сильную позицию при Калионо. Город сей находится на большой Трентской дороге, и Давидович занимал его с двадцатью пятью тысячами Австрийцев, прикрывая Тироль, между тем, как Вурмзер шел вниз по Бренте, текущей по одному направлению с Адижем, но милях в тридцати от оного, так, что для взаимной поддержки нельзя было учредить никакого сообщения между Вурмзером и подчиненным ему Генералом. На Давидовича вознамерился Бонапарте сперва устремить свои громы.

отчаянно сопротивлялся. Другая атаковала Австрийцев на противоположном берегу Адижа (ибо сражение происходило на обеих сторонах реки), и принудила его отступить после мужественного отпора. Наполеон приказал Генералу Дюбуа пиши в атаку с первым гусарским полком; он исполнил сие, и опрокинул неприятеля, но сам пал, смертельно раненый тремя пулями. "Я умираю за Республику," сказал он: "принесите мне только известие, что мы победили."

Отступающий неприятель был прогнан чрез город Ровередо, безостановочно до сильной позиции при Калиано, которая, казалось, представляла возможность собраться тут для отпора. Адиж в этом месте течет между скалами, столь близкими к берегам его, что от них до пропасти остается только в сорок туазов пространство, обстреливаемое деревнею, и крепким на горе замком с многочисленными батареями. Французы, увлеченные духом победы, не были остановлены сими преградами. Они подвезли восемь легких орудий, и под сим прикрытием, пехота, атаковав сию сильную позицию, овладела оною. Так мало пособляют выгоды, доставляемые природою, тогда, как осаждающие вперят себе в голову, что им ничто не может сопротивляться, и когда соперниками их владеет чувство робости от всегдашних поражений. Шесть или семь тысяч пленных и пятнадцать взятых пушек, были плодами сей блистательной победы; и Массена в следующее утро овладел Трентом, крепким Тирольским городом, где до тех пор Вурмзер имел свою главную квартиру.

Остатки Давидовичевой армии бросились далее в Тироль, и встали при Лависе, небольшой деревеньке на реке того же имени, лежащей милях в трех к северу от Трента при большой дороге, которая ведет в Бриксен и в Пиширук. Бонапарте тотчас отправил для их преследования дивизию под начальством Вобуа, и перешел чрез Лавису со своею кавалериею, обманув неприятеля притворным нападением на мост. Этим способом он вытеснил его из позиции, которая, служа входом в одну из главнейших Тирольских теснин, была весьма важна, и которую тотчас занял Вобуа со своим победоносным отрядом.

Бонапарте, находясь в этом положении, хотел было усмирить воинственных жителей Тироля, и издал к ним воззвание, которым уговаривал их положить оружие и возвратиться в свои домы, уверяя их в своем покровительстве против всякого военного притеснения, и стараясь внушить им, что для них нет никакой выгоды участвовать в войне, которую Франция вела с Императором и с его Правительством, а не с подданными. Дабы оправдать на деле слова свои, Наполеон обнародовал указ, отделяющий Княжество Трентское от Австрийской Империи и присоединяющий оное, в отношении Верховной власти, к Французской Республике, между тем, как он предоставлял, или казалось, что предоставлял, жителям оного управляться своими собственными законами.

Такое великодушие со стороны вооруженного неприятеля, показалось очень подозрительным Тирольцам, которые разсудили, что в существе, когда Франция одержит верх, то приказ Французского офицера будет гораздо действительнее воли всех гражданских правителей, которых им позволят себе выбрать. Что касается до воззвания, то Французский Генерал столь же успешно мог бы обратиться с оным к скалам страны сей. Тироль, одна из древнейших областей Австрийского Дома, был постоянно управляем сими Принцами, с совершенным уважением к правам его обитателей, которые вполне пользовались личною свободою. Обеспеченные всем нужным для их благосостояния, эти сметливые поселяне предвидели, что им нечего ожидать от чуждого, полководца, кроме того, что Бонапарте сам называл бременем, неизбежным для страны, где воюют, и что, в смысле, более пространном, заключало в себе все притеснения, какими корыстолюбию вождя и нуждам солдат угодно было отягчать жителей, не говоря уже о насильственном грабеже мародеров. Кроме сего благоразумного соображения последствий, Тирольцы, будучи одушевлены благородным чувством народной независимости, решились не потерпеть посрамления гор своих, позволя вооруженному врагу завладеть оными, пока верные пули могли предохранить отчизну их от такого безчестия. Они приготовили все средства к сопротивлению $ и тогда-то на краях пропастей, ограничивающих Инискую долину и другие Тирольские проходы, были собраны громады камней и древесных пней, которые пролежали в грозном покое до тех пор, пока оне были низвержены для истребления Французов и Баварцев, вторгнувшихся в Тироль в 1809 году, храбрым Гоффером и его сподвижниками.

Французами Трента. Австрийский Фельдмаршал тотчас вообразил, что Французский полководец, после своих успехов, захочет оставить Италию у себя в тылу, и пойдет вперед на Инширук, для того, чтобы соединиться с армиями Моро и Журдана, находившимися в Германии. Почему, вместо того, чтобы отказаться от намерения своего подкрепишь Мантуу, Вурмзер счел время сие самым благоприятным для исполнения оного; и, вместо того, чтобы отступить со своею армиею на Фриули, и чрез то удержать свободное сообщение с Веною. Он сделал важную ошибку, подвинувшись дальше в южные Италиянские проходы, и решась при уменьшившихся его силах пустишься на такое предприятие, которого ему бы не удалось исполнить и тогда, если б армия его была вдвое сильнее Французской. С этим гибельным предположением, он отделил Мезароса с дивизиею от своей армии, приказав ему итти на Верону, где, как мы видели, Бонапарте оставил Кильмена для прикрытия осады, или лучше сказать, блокады Мантуи. В следствие сего Мезарос выступил в поход, и о ставя Вурмзера в Бассано на Бренте, пошел против Кильмена, который, под защитою Веронских стен, сделал ему сильный отпор. Австрийский Генерал, видя невозможность взять сей город приступом, располагал было перейти чрез Адиж, но вдруг он был отозван повелением, сколь можно скорее соединишься опять с Вурмзером.

Как только Бонапарте узнал об этом новом отделении от Вурмзеровой армии сильного отряда, то вознамерился разбить самого Фельдмаршала, вытеснить его из позиции при Бассано, и потом отрезать от него дивизию Мезароса, которая так далеко отошла к югу, что действительно подвергалась большой опасности.

Исполнение сего плана требовало наивеличайшей быстроты в движениях; ибо если б Вурмзер узнал, что Бонапарте идет к Бассано, в то время, когда была енде возможность отозвать назад Мезароса, то он бы вытянул слишком сильную боевую линию, для того, чтобы можно было надеяться с успехом ее атаковать. Между Трентом и Бассано было двадцать миль разстояния и пространство сие, по весьма трудным дорогам, можно было перейти не менее, как в два дни. Но в таких-то обстоятельствах гений Наполеона и торжествовал посредством необыкновенной его способности - возбуждать восторг в солдатах и доводить их до исполнения самых невероятных вендей, Он вышел из Трента 6 Сентября на разсвете, и к вечеру достиг до местечка Вал Люгано, сделав десять Французских миль. Другой ускоренный переход пяти миль довел его до Вурмзерова авангарда, стоящого в сильной позиции у Примолано.

Внезапность и стремительность Французской атаки восторжествовали над всеми выгодами местоположения. Двойная линия Австрийцев была опрокинута натиском трех Французских колонн; кавалерия, заняв большую дорогу, преградила неприятелю отступление на Бассано, - одним словом, Вурмзеров авангард был совершенно разбит, и более четырех тысяч человек положили оружие. От Примолано Французы, опрокидывая всех встречающихся им неприятелей, пошли на Сизмону, деревню, при которой река того же имени впадает в Бренту. Там они остановились, утомленные своим походом; и в этот вечер ни один рядовой не перенес столько нужд, как сам Наполеон, который расположился на ночлег без свиты и без багажа, за счастие почти, что по* лучил кусок хлеба от простого солдата; бедный солдат сей дожил до того, что мог напомнить об этом случае своему Генералу, когда он сделался Императором.

Сизмона лежит только в четырех милях от Бассано, и Вурмзер очень встревожился, узнав, что Французский полководец, которого он полагал уже далеко в Тирольских проходах, разбив его авангард, угрожал ему самому. В сем-то испуге он отправил нарочного, как мы уже сказали, для того, чтобы воротить назад Мезароса с его дивизиею. Но это уже было поздно; ибо Генерал сей находился под стенами Вероны, около пятьнадцати миль от Вурмзера в ночи на 1 Сентября, когда Французская армия достигла Сизмоны, на разстоянии втрое ближайшем. Наивеличайшими усилиями Мезарос успел только довести свою дивизию до Монтебелло, 8 Сентября, между тем, как сражение при Бассано, казалось, решало участь его несчастного начальника.

отряд, находящийся еще под его начальством в Бассано. Ожеро ворвался в город с правой стороны, а Массена с левой. Они преодолели все преграды, и захватили защищавшия мост пушки, вопреки усилиям Австрийских гренадер, которым поручено было защищать Вурмзера и штаб его, обратившихся теперь в совершенное бегство.

Сам Фельдмаршал, с военною казною своей армии, едва не попал к Французам в руки; и хотя ему удалось на этот раз спастись, но за то он видел совершенное разбитие своих войск. Шесть тысяч Австрийцев сдались Наполеону; Казданович с тремя, или с четырью тысячами человек отступил на северо - запад, и достиг Фриуля; между тем, как Вурмзер, видя, что ему нельзя спастись иначе, побежал в противную сторону к Виченце, и там присоединил остатки бежавших за ним войск к дивизии Мезароса. После сего соединения, престарелый Маршал имел еще у себя под начальством около шестьнадцати тысяч человек из шестидесяти тысяч, с которыми он, много что за неделю перед тем, выступил в поле. Весь обоз его армии, пушки, зарядные ящики были пошеряньц отступление чрез наследственные владения Австрии совершенно преграждено; цвет его воинства побит; мужество и уверенность исчезли; ему повидимому не оставалось другого средства, как положить оружие перед своим юным победителем, которого войсками он был окружен со всех сторон, казалось, без всякой возможности к спасению. Но судьба, как будто сама напоследок сжалилась над этим почтенным, храбрым ветераном, и не только отсрочила совершенное его падение, но еще дозволила ему сорвать несколько кратковременных лавров, подобно, как древние жрецы украшали венками свои жертвы пред закланием.

Окруженный опасностями, и лишенный всякого другого способа к отступлению, Вурмзер мужественно решился броситься со своими остальными силами в Мантуу, и разделить жребий осажденной крепости, которую он тщетно старался поддержать. Но для исполнения сего намерения следовало перейти чрез Адиж, а это легче было сказать, чем исполнить. Верона, одна из точек переправы, была защищаема Кидьменом, который отразил уже Meзароса. Лениого, где находился мост, был также занят Французами, а Вурмзер потерял свои понтоны в Бассанском сражении. В деревне Альбарадо, был однако же пором, совершенно недостаточный для перевозки такой многочисленной силы с надлежащею скоростью, но на котором Вурмзер переправил два эскадрона кавалерии, для обозрения блокады Мантуи и для открытия средств, посредством которых ему б можно было отступить в сию крепость. Сия предосторожность спасла на этот раз Вурмзера и остатки его армии.

Случай, имеющий столь много влияния на военные дела, хотел, чтобы Кильмен, опасаясь покушения силою переправиться при Вероне и желая противопоставить все свои средства столь превосходному числу неприятелей, приказал отряду из четырех сот человек, охранявшему мост в Лениого, присоединиться к нему в Вероне, а для замены его на Адиже отделить такое же число от войска, блокирующого Мантуу. Первая часть сего приказания была исполнена, и Лениагский отряд двинулся к Вероне. Но отряд, назначенный на его место, хотя и находился уже на дороге к Лениого, однако ж туда еще не прибыл. Австрийская кавалерия, которая переправилась в Альбарадо, встретив сей отряд, идущий из окрестностей Мантуи, храбро на него напала, и изрубила часть оного. Командир Французского баталиона, встревоженный этим появлением, заключил, что вся Австрийская армия переправилась на правый берег Адижа, и что он непременно будет отрезан, продолжая итти к Лениого. Таким образом переправа при этом месте осталась совершенно незащищенною; и Вурмзер, узнав об этом неожиданном средстве к спасению, занял деревню и овладел мостом.

Бонапарте, двинувшийся между тем, для преследования разбитого неприятеля, из Бассано в Арколу, полупил в этом последнем месте известие, что Вурмзер стоит еще в Лениого, может быть для того, чтобы дать своему войску необходимый отдых, или с тем, чтобы, если можно, обмануть окружающия его Французския войска и быстрым обратным движением в Падуу возстановить себе сообщение с Австрийскими владениями, вместо того, чтобы итти в Мантуу. Бонапарте поспешил воспользоваться этою минутою нерешительности. Ожеро получил приказание итти к Лениого по Падуйской дороге, дабы совершенно отнять у Вурмзера возможность отступить по этому направлению; между тем, как дивизия Массены переправилась чрез Адиж на пороме в Ронко для подкрепления Генерала Кильмена, занявшого уже линию небольшой речки, называемой Молинелдою, которая пересекает сию страну между Лениого и Мацтуей. Если б в сей позиции можно было удержаться, то предполагалось, что Австрийский Генерал, не в состоянии будучи ни попасть в Мантуу, ни оборонять Лениого, должен будет сдаться со своею армиею.

очистив дорогу от преграждавшей оную неприятельской кавалерии и пехоты, он овладел деревнею. В самый пыл сражения и в ту самую минуту, как Французы начали отступать, Бонапарте сам прибыл в Корею, с тем, чтобы лично обозреть меры, принятые для воспрепятствования отступлению Вурмзера, и если б не быстрота его лошади, то он попал бы сам в руки к Генералу, которого он приехал уничтожить. Вурмзер прискакал к этому месту несколькими минутами позже, и разослал во все стороны за I ним погоню, приказав однако же, если будет возможным, взять Французского Генерала живым: стечение обстоятельств, достойное замечания, ибо оно в эту минуту предоставляло Австрийскому вождю судьбу того, который перед тем и после того располагал его собственным жребием.

Молинеллу, в деревне, называемой Вилла - Импента, и тем Избавился от встречи с Кильменовым отрядом.

Французская конница, посланная для преграждения ему дороги, была изрублена в куски Австрийскою кавалериею. 14 числа Вурмзер имел такой же успех при Кастель-Дюи, где кирасиры его разбили отряд Французской пехоты; и открыв тогда сообщение с Мантуей, он расположился лагерем между предместием Св. Георгия и цитаделью, стараясь снабдить себя из окрестностей фуражем и съестными припасами.

Но Бонапарте не намерен был оставлять его в покое на этой выгодной позиции. Принудив к сдаче Австрийский отряд, оставленный в Порто-Ленияго и забрав множество отсталых Вурмзеровой армии, не могших поспеть за своим Генералом в поспешном его движении к Мантуе, он решился еще раз проложить себе дорогу на небольшой островок Сераглио, на котором выстроена Мантуа, и втеснить осажденных внутрь крепости. 15 числа, после жаркого, кровопролитного дела, Французы заняли предместие Св. Георгия и цитадель, называемую Ла Фаворита; после сего произошли многия вылазки и приступы, которые, хотя Австрийцы и храбро дрались, все были для них неудачны, так, что наконец их совершенно заперли в стенах города и замка.

Бедствия войны явились тогда между ими в виде, более ужасном, чем дпо, что причиняется одним только мечем. Когда Вурмзер вступил в Мантуу, то гарнизон простирался до двадцати шести тысяч человек; но еще в начале Сентября осталось не более половины сего числа, способных на службу. Около девяти тысяч лежало в госпиталях; заразительные болезни, лишения всех родов и нездоровый воздух озер и болот, их окружающих, пожинали остальных. Французы также лишились многих людей; но победители могли считать свои победы, и забывать, какою ценою они их купили.

знаменами и штандартами, отбитыми у неприятеля: "В продолжение одного похода", сказал он, без преувеличения: "вся Италия завоевана; три многочисленные армии совершенно разбиты; более пятидесяти знамен взято победителями; сорок тысяч Австрийцев положили оружие, и, что в этом наиболее удивительно, все сии подвиги свершены только тридцати-тысячною Французскою армиею, под предводительством Генерала, едва имеющого от роду двадцать шесть лет."