Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов.
Часть первая.
Глава VIII

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов. Часть первая. Глава VIII (старая орфография)

Глава VIII.

Принц не проехал еще половины поприща, как вдруг остановясь сказал: "Не правда ли, что мы забыли о главной обязанности нынешняго дня, не назначили Царицы Красоты и Любви, которой прекрасная рука должна увенчать победителя; что касается до меня, я увлекаюсь черными глазами Ревекки." "Это не возможно, - сказали окружающие его - она жидовка, и нас бы должно было побить каменьями за такой выбор на этом же месте; притом она не так хороша, как прелестная Саксонка Лэди Ровена."

"Жид, или Саксонец, все равно; я хочу избрать Ревекку, хотя бы только для того, чтоб взбесить Саксонцев." Почти общий ропот возник между составлявшими свиту Принца.

"Этим шутить не возможно; - сказал Маврикий - ежели вы сделаете этот выбор, то ни один Рыцарь не возмется за копье."

"Это значило бы обидеть всех Рыцарей, желая только поставить на своем; - сказал Вальдемар Фитзурс, один из старейших придворных Принца Иоанна - и ежели Выше Высочество не отмените этого намерения, то можете разрушить важнейшия ваши предположения."

"Барон! - отвечал надменно Принц, - я вас взял за тем, чтоб за мною следовать; а не для того, чтоб управлять мною."

"Но те, которые следуют за вами, избранным вами путем, - сказал тихо Вальдемар - приобрели право направлять ваше стремление; потому что тут идет дело о их чести и жизни, равно как и о ваших."

Принц, после принятого Вальдемаром тона, почувствовал, что неблагоразумно бы было более упорствовать." "Я хотел пошутить, - сказал он - а вы на меня и напали; назначайте сами, кого хотите, я наперед подтверждаю ваш выбор."

"Сделайте еще лучше, - сказал Маврикий - оставите трон прекрасной Царицы незанятым до того времени, как провозгласят победителя, и предоставите ему самому избрать красавицу, долженствующую занять оный; этим вы более возвысите его победу и в глазах красавиц увеличите цену храбрости, присвоив ей право возводить их на такую степень отличия."

"Ежели Бриан Буа-Гильберт будет победителем, - сказал один из Рыцарей - то я бьюсь об заклад, что могу отгадать, кто будет избран Царицею Красоты и Любви."

"Бриан надежный Рыцарь, - сказал Маврикий - но здесь много и других Рыцарей, которые не побоялись бы с ним встретиться."

"Кончите, - сказал Вальдемар - время Принцу занять свое место; Рыцари и зрители начинают терять терпение. Время проходит, а турнир не начинается."

Принц Иоанн еще не царствовал, но Вальдемар уже давал ему чувствовать все невыгодности иметь Министра любимца, который обыкновенно расположен бывает служить так, как ему самому угодно. Иоанн, хотя и имел свойство ни в чем не показывать столько упрямства, как в безделицах, уступил в этом случае представлению Вальдемара; возсел на трон, окруженный своею свитою, и повелел провозгласить правила турнира, заключающияся в следующем;

1-е, Пять Рыцарей, , обязаны принимать оный от всякого Рыцаря вызывающого.

2-е, Всякой Рыцарь, желающий сражаться, может избрать себе сопротивника из числа пяти Рыцарей, принимающих вызов, коснувшись копьем до его щита. Ежели он ударит в щит древкою своего копья, то сражение должно происходить карусельным оружием, то есть: копьями, которых острие покрыто деревом. В этом сражении вся опасность состоит в падении, или в толчке между лошадьми; но ежели вызывающий Рыцарь ударит в щит острием своего копья, то сражение должно быть смертельное, острым оружием.

3-е, Когда Рыцари принимающие вызов, исполнят свою обязанность, сразившись каждый пять раз, тогда Принц провозгласит победителя в первый день турнира и наградит его рыцарским конем большой цены; и победитель будет иметь право наименовать Царицу Красоты и Любви, которой предоставляется возложить венец на Рыцаря, победителя в следующий день.

4-е, Во второй день назначается общее сражение, в котором могут участвовать все желающие Рыцари. Они разделятся на две равные половины, по числу их, и будут продолжать сражаться до того времени, как Принц Иоанн подаст знак к прекращению сражения, бросив на поприще свой повелительный жезл; после чего Царица Красоты и Любви увенчает золотым лавровым венцом Рыцаря, которого Принц провозгласит победителем. Этим днем окончатся рыцарския игры.

Третий день посвящался стрелянию из лука, сражению быков и прочим удовольствиям, предназначаемым преимущественнно для народа, которыми Иоанн старался снискивать его к себе привязанность, впрочем ежедневно уменьшаемую своевольнейшими притеснениями.

Все поприще представляло великолепное зрелище; верхния галлереи наполнены были всем, что северная и средняя Англия имела знатного, богатого и прекрасного, и разнообразие наряда первых классовая зрителей представляло приятную и величественную картину; нижния же галлереи заняты были людьми средняго состояния и стрелками, одетыми вообще нарядно, и представляли как бы красивую уборку внизу великолепного платья, возвышающую еще более красоту его.

Герольды заключили провозглашение обыкновенным восклицанием: "Щедрость, щедрость, храбрые Рыцари!" После, Герольды провозгласили обыкновенное восклицание: "Любовь прекрасному полу, честь великодушным, слава храбрым!" Народ на окрестных возвышениях повторил восклицание и множество труб присоединили к оному свои воинственные звуки.

Наконец Герольды съехали с поприща, на котором остались одни Маршалы турнира, стоящие по концам оного на конях своих неподвижно, подобно изваяниям.

В это время площадка, на которой находились вызывающие Рыцари, казалась с галлерей подобною волнующемуся морю, усеянному блистающими шлемами, колеблющимися на оных перьями и развевающимися на копьях бандеролями.

Наконец, вороша отворились и пять Рыцарей, назначенных жребием, выехали шагом на поприще; один из них ехал впереди, прочие следовали за ним по два в ряд, и все были великолепно вооружены.

Рукопись, из которой мы заимствовали все эти подробности, содержит описание наряда и девизов, выехавших Рыцарей; но безполезно бы было ныне распространяться об этом предмете, потому что, говоря словами одного современного нам Поэта, написавшого очень мало стихов:

"Все эти Рыцари давно уж прах,

И ржа оружье их давно уж истребила."

Время свергнуло их щиты со стен их замков, самые замки их разрушились, едва приметно место, где они находились и несколько поколений возникало и изчезло после их там, где они были феодальными владетелями. После всего этого, какая нужда читателям знать давно забвенные их имена и признаки изтребившейся их славы.

Совсем тем, пять вызывающих Рыцарей, не помышляя о забвении, которое должно было покрыть их имена и подвиги, гордо выезжали на поприще, удерживая своих быстрых коней. В это время восточная музыка раздалась за шатрами Рыцарей, принимающих вызов, и, казалось, приветствовала и вызывала на сражение выезжающих Рыцарей, на которых обратилось общее внимание и которые, взъехав на площадку, где находились шатры Рыцарей, принижающих вызов, разделились, и каждый древкою своего копья ударил тихо по щиту сопротивника, с которым желал сразиться. Большая часть зрителей низшого класса, некоторые из принадлежащих к высшим сословиям и даже некоторые из дам с сожалением видели, что Рыцари избрали сражение карусельным оружем. Тот же разряд людей, который ныне находит удовольствие в ужасных трагедиях, тогда тем более находил оного в турнире, чем более подвергались опасности люди, бывшие в оном действующими лицами.

Вызывающие Рыцари, изъявив свои умеренные требования, отъехали на другой конец поприща и там выстроились в линию; между тем Рыцари , выходя из своих шатров, садились на коней и, предводимые Брианом Буа-Гильбертом, съезжали с площадки, для вступления в единоборство с вызвавшими их сопротивниками.

Заиграли трубы, и Рыцари поскакали во весь опор одни против других. Превосходство в силе и искусстве принимающих вызов Рыцарей, или их счастие, были причиною, что соперники Бриана Буа-Гильберта, Филиппа Мальвуазина и Регинальда Фрондбефа сброшены были с коней; соперник же Гуга Глентмениля, не попав копьем ни в щит, ни в шлем своего сопротивника, изломал оное об его латы, что почиталось постыднее, нежели быть сброшену с коня, потому что последнее несчастие зависело от случая, а первое могло происходить от одного неискуства и неопытности. Один пятый Рыцарь поддержал честь своей стороны; он и его сопротивник, Рыцарь Иоанна Иерусалимского, оба переломили копья и разъехались, не получив поверхности один над другим.

Крики народа, восклицания Герольдов и звуки труб возвестили о торжестве победителей и поражении побежденных. Первые возвратились в свои шатры, а последние удалились с поприща для переговоров о выкупе оружия и коней своих, которые, по правилам-турнира, принадлежали победителям. Один пятый Рыцарь остался некоторое время на поприще и удостоен был одобрения зрителей, умножившого унижение побежденных его товарищей.

Второе и третие отделение вызывающих Рыцарей выступали на поприще одно за другим. Некоторые из вызывающих Рыцарей были счастливее своих предшественников, но вообще победа благоприятствовала Рыцарям принимающим вызов, из которых ни один не был вышибен из седла, что каждый раз делалось с некоторыми ил их сопротивников. Столь постоянная неудача прохладила жар вызывающих Рыцарей: в четвертом отделении их выехало только трое, и ни один не решился коснуться щитов Бриана и Регинальда; совсем тем, двое были вышибены из седла, а третий промахнулся копьем и не попал в своего сопротивника.

После сего, сражение прекратилось надолго. Казалось, никто из вызывающих Рыцарей не осмеливался выехать на поприще, и глухой ропот показывал неудовольствие большей части зрителей, которые не желали успеха Рыцарям принимающим вызов: Регинальд Фрондбеф и Бриан Буа-Гильберт были ненавидимы за свою надменность и жестокость; в прочих же зрители не принимали участия, потому что, изключая Гуга Глентмениля, они все были иностранцы.

Саксонец, который в одержанной победе Рыцарями принимающими вызов, бывшими вообще Норманского поколения, видел стыд и унижение Англии. Ему известно было употребление оружия его предков, коим он многократно побеждал своих сопротивников, но искусство рыцарского единоборства было ему совершению чуждо, и он посматривал с безпокойством на Ательстана, отличавшагося иногда в рыцарских битвах, как бы желая, чтоб он взял на себя труд вырвать победу из рук Храмового Рыцаря и его товарища; но потомок Саксонских Королей хотя и не имел недостатка в храбрости, силе и крепости, был слишком беззаботен и слишком мало самолюбив, чтоб решиться немедленно на исполнение Цедрикова желания.

"Почтенный сосед! - сказал ему Цедрик - счастие сегодня не благоприятствует Англии, не пожелаете ли и вы сразиться?"

"Я думаю подождать до завтра, я хочу участвовать в общем сражении." Отвечал Ательстан.

Равнодушие его к чести своего отечества чрезвычайно не понравилось Цедрику; но уважение к крови, от которой Ательстан происходил, удержало его от изъявления неудовольствия, притом и некогда было ему этого сделать, потому что едва Ательстан перестал говорить, как Вамба вскричал:

"Конечно, гораздо славнее победить с сотнею товарищей, нежели одному."

Ательстан принял это за похвалу себе; но Цедрик, поняв лучше намерение дурака, взглянул на него сердито, и, вероятно, только место, где они находились удержало его от дальнейшого взыскания с Вамбы, не смотря на его звание.

В это время Герольды возглашали: "Любовь женщинам и честь храбрым! Спешите выступать, храбрые Рыцари! очи прелестных устремлены на вас."

За шатрами Рыцарей принимающих вызов, по временам, возобновлялась торжественная музыка; большая чаешь зрителей сожалели, видя протекающий почти в бездействии день, назначенный для славных подвигов, и старики, говоря о прежнем времени, изъявляли в полголоса сострадание о упадке воинского духа, соглашаясь впрочем, что для возбуждения оного не было уже стель прелестных женщин, как бывшия украшением турниров во время их молодости, и Принц Иоанн повелел уже своей свите озаботиться праздником, сказав, что награду победы присуждает Бриану Буа-Гильберту, который, не переломив копья, выбросил из седла трех сопротивников.

В это время, между торжественною музыкою Рыцарей принимающих вызов, раздался у северных ворот звук одной трубы, означающий вызов на единоборство.

Все обратились к северным воротам, желая видеть нового сподвижника. Ворота отворились и взъехал на поприще Рыцарь средняго роста, казавшийся не очень сильным, одетый в стальные латы с богатою золотою насечкою; на щите его видно было только один дуб, вырванный с корнем, и надпись на Гишпанском языке Desdichado: то есть: лишенный наследства; во всех его движениях столько расположили зрителей в его пользу, что некоторые из них изъявляли принимаемое в нем участие, крича ему;, "Ударьте в щит Ральфа Випонта, он слабее прочих держится на коне, его легче победить."

Рыцарь, сопровождаемый восклицаниями, взъехал на площадку и, к великому удивлению всех зрителей, приблизясь к среднему шатру, сильно ударил острием своего копья в щит Бриана Буа-Гильберта, давая тем знать, что желает с ним биться острым оружием, на смерть. Все удивились его самонадеянности, но еще более надменный Рыцарь Храма, который немедленно появился из шатра.

"Приготовился ли ты к смерти? - сказал он вызывающему Рыцарю, с грозною улыбкою - Покаялся ли ты в грехах своих, подвергая свою жизнь неминуемой погибели?"

"Я лучше тебя приготовлен к смерти," отвечал Рыцарь лишенный наследства. "Ступай же, займи свое место на поприще и взгляни в последний раз на солнце; нынешнюю ночь ты почтешь в раю."

"Благодарю за вежливость и, в замен ее, советую тебе запастись новым конем и новым копьем, потому что, клянусь честию, и то, и другое будет для тебя необходимо."

Сказав это, он спустился с площадки и проехал чрез все поприще, заставив своего коня отступать назад. Потом, достигнув таким образом до северных ворот, стал неподвижно, в ожидании появления своего сопротивника. Искусство, с каким, в этом случае, он управлял своим конем, заслужило новое рукоплескание зрителей.

Бриан был взбешен дерзостию своего сопротивника, но не пренебрег его совета. Честь его требовала, чтоб он остался победителем, и потому он не упустил из виду ничего, что могло доставить ему победу: сел на нового коня и взял новое копье, опасаясь, что древка прежнего могла ослабнуть от ударов в трех предшествовавших сшибках, переменил и щит, взяв новый, вместо бывшого в употреблении в этот день, на котором находился герб ордена Храмовых Рыцарей: два всадника на одном коне, эмблема первоначального их смирения и бедности; эмблема добродетелей, замененных в последствии надменностию и роскошью, произведшими наконец уничтожение ордена. На новом щите изображен был летящий ворон, с черепом в кохтях, и надпись: страшись ворона!

Нетерпение зрителей достигло до высшей степени, когда они увидели обоих сопротивников, стоящих один против другого в противоположных концах поприща. Почти все желали успеха Рыцарю лишенному наследства, но почти никто не надеялся, чтоб сражение кончилось в его пользу.

Наконец, трубы подали знак, и Рыцари устремилась один на другого с быстротою молнии; удар их был подобен грому; их копья разлетелись в дребесги и сначала показалось, что оба Рыцаря поверглись на землю, потому что кони их присели назад; но необыкновенное искусство Рыцарей, в верховой езде, избавило их от падения. Оба сопротивника грозно посмотрели друг на друга, и разъехались; потом, взяв новые копья от своих оруженосцев, ожидали знака к новому нападению.

Единогласные восклицания показывали участие, принимаемое зрителями в их битве, самой равной и самой искусной из бывших в этот день; движение же платков означало удовольствие, чувствуемое дамами; но, как скоро Рыцари доехали до своих мест, водворилась такая тишина, что, казалось, никто не смел дышать.

Дано было несколько минут отдохнуть Рыцарям и коням их, после чего, Принц Иоанн подал знак; вновь заиграли трубы, и Рыцари вновь устремились один на другого с прежнею силою и быстротою; удар был таков же, то есть: также искусен, но не равно с обеих сторон счастлив.

Рыцарь Храма направил свое копье прямо в средину щита своего сопротивника, и ударил так верно и с такою силою, что Рыцарь лишенный наследства почти всегда должно повергнуть Рыцаря. Не смотря на это, Бриан усидел бы на коне, ежели бы подпруги у седла его не лопнули в это время, от чрезвычайной силы удара. Как бы то ни было, и конь, и всадник были опрокинуты и покатились по земле.

Высвободиться из стремян и встать на ноги было делом одного мгновения для Бриана, который пришел в бешенство, видев помрачение своей славы и слышав всеобщия похвалы, которыми осыпали победителя. Он выхватил свой мечь и сделал знак лишенному наследства Рыцарю, чтоб защищался. Рыцарь проворно соскочил с седла я также вынул мечь; но Маршалы турнира, прискакав во весь опор, воспрепятствовали им сразиться, сказав, что это, в настоящем случае, не может быть им дозволено. "Я надеюсь, что мы увидимся, - сказал Бриан своему победителю - увидимся там, где некому будет нам препятствовать?"

"Ежели этого не случится, то не я тому буду причиною; - отвечал победитель - пеший и конный, на мечах и на копьях, я всегда готов с тобою сразиться."

Ссора их не окончилась бы этим, ежели бы Маршалы не разделили их, поставив между ими на крест свои копья. Рыцарь лишенный наследства отъехал к северным воротам, а Бриан возвратился в свой шатер, в котором провел остаток дня в досаде и отчаянии.

трубачу подать знак всем остальным принимающим вызов Рыцарям, и поручил Герольду объявить им, что он со всеми ими желает сразиться по очереди, в таком порядке, в каком им угодно.

Регинальд Фрондбеф, надменный своею силою и исполинским ростом, выехал первый. На щите его изображалась в серебреном поле черная бычачья голова, почти изглаженная ударами, и девиз, состоявший из двух дерзких слов на Латинском языке: "Cave, adsum, то есть: берегись, я здесь? лишенный наследства одержал над ним легкую, но решительную победу; оба сопротивника переломили копья, но Регинальд, во время удара, потерял стремена, и потому Маршалы объявили его побежденным.

В поединке с Филиппом Мальвуазином, Рыцарь лишенный наследства,

Рыцарь лишенный наследства, в поединке с Гугом Глентменилем, показал столько же великодушия, сколько в предшествовавших силы и искусства; конь его сопротивника не повиновался своему всаднику, который от того не мог управлять копьем. Рыцарь, вместо того, чтоб воспользоваться этим обстоятельством, проскакал мимо Гуга, держав копье над его шлемом, в доказательство, что он мог бы поразить своего сопротивника в голову, ежели бы хотел; потом, поворотив назад коня, отъехал на свое место и поручил Герольду спросить Гуга, желает ли он возобновить сражение; но получил в ответ, что он признает себя побежденным столько же его великодушием, сколько искусством.

Ральф Випонт довершил торжество Рыцаря , который сбросил его с седла с такою силою, что кровь полилась у него из носу и из роту, и оруженосцы унесли его без чувств с поприща.

Тысячи восклицаний и неумолкавшия долго рукоплескания ответствовали на общее провозглашение от Принца и от Маршалов Рыцаря лишенного наследства победителем в этот день.