Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов.
Часть первая.
Глава IX

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов. Часть первая. Глава IX (старая орфография)

Глава IX.

Маршалы турнира первые поздравили победителя. Они просили его дозволишь отстегнуть его шлем, или покрайней мере, подняв забрало оного, подъехать к Принцу для получения награды. Рыцарь отвечал, что по причинам, которые он изъяснил Герольдам пред вступлением на поприще, не возможно ему себя открыть, и просил, со всею вежливостию, дозволить ему остаться неизвестным. В то время ничего не было обыкновеннее, как пребывать в неизвестности до исполнения какого-либо предприятия, и потому Маршалы, не настаивая в своем требовании и не стараясь проникнуть в тайну победителя, объяснили Принцу его желание и просили дозволения представить его для получения награды.

Скрытность Рыцаря возбудила любопытство в Иоанне, уже недовольном, что Рыцари принимающие вызов были им побеждены, и он отвечал с надменностию Маршалам: "Этот Рыцарь должен быть лишенный наследства в вежливости также как в имении, потому что хочет и перед нами быть с закрытым лицем. Господа, - продолжал он, обращаясь к окружавшим его - не можете ли вы отгадать, кто этот неизвестный чудак?"

"Я не отгадаю, - сказал Маврикий - и думаю, что во всей Англии не найдете Рыцаря, который бы мог победить в один прием пятерых его сопротивников; по чести, я во всю жизнь не забуду удара, поразившого Випонта; Рыцарь Иоанна Иерусалимского был выброшен из седла, как камень из пращи!"

"Не удивляйтесь этому, - сказал бывший тут Рыцарь, принадлежащий к тому же ордену - друг ваш, Рыцарь Храма, не был счастливее его; я видел, как он три раза перевернулся, катясь по земле."

Маврикий хотел отвечать, но Принц сказал: "Замолчите, Гг. Рыцари, что значат эти споры?"

"Победитель ожидает, какое будет приказание от Вашего Высочества." Сказал Маршал.

"Мое приказание, - отвечал Иоанн - дожидаться ему, покрайней мере де того времени, когда мы заключим что-нибудь о его имени и звании: ежели он и до ночи прождет, то, после сделай ного им движения, не озябнет."

"Ваше Высочество - сказал Вольдемар - не окажете победителю заслуженного им внимания, ежели заставите его ждать до того времени, как мы сделаем заключение о том, чего не знаем; покрайней мере я этого не возьму на себя, ежели он не из числа главных сотоварищей Короля Ричарда, возвратившийся ныне из Палестины настоящим странствующим Рыцарем."

"Не Граф ли Сализбури, он такого же роста?" Сказал Маврикий.

"Скорее Томас Мультон; Рыцарь Гисланд Сализбури его толще." Сказал Бальдемар.

"Он мог похудеть." Отвечал Маврикий.

"А может быть и сам Король." Сказал кто-то.

"Ричард львиное сердце!" Воскликнули все в полголоса, испугавшись.

"Сохрани Бог! - сказал Принц, затрепетав от страха и невольно оборотившись - Вальдемар! храбрые Рыцари! не забудьте ваших обещаний."

"Чего вы испугались? - возразил Бальдемар - Разве вы забыли рост вашего брата, похож ли он на этого Рыцаря? Гг. Маршалы, поспешите привести победителя к трону, дабы разсеять страх Принца, истребивший весь его румянец. Посмотрите, Ваше Высочество, внимательнее на Рыцаря: ему не достает покрайней мере трех вершков, чтоб сравниться с Ричардом, у которого и плеча в двое шире, да и конь этого Рыцаря не устоял бы под Ричардом."

Маршалы подвели Рыцаря к подножию трона. Иоанн, пораженный мыслию, что, может быть, это его брат, который удостоивал его доверенности и любви, и был много им обижен и которого он старался лишить трона, не преставал страшиться, не смотря на замечание Вальдемара, и ожидал услышать голос Ричарда львиного сердца в ответе Рыцаря, когда поздравлял его с победою и приказывал подвести ему рыцарского коня, составлявшого награду оной.

Но Рыцарь не отвечал ни слова, и ограничился одним почтительным поклоном.

Двое конюших подвели Рыцарю коня, которого богатый убор составлял малейшую его цену; Рыцарь положил руку на луку седла и, не становясь на стремена, вскочил на коня, поднял копье острием к верху и два раза объехал вокруг поприще.

Искусство, показанное им в сем случае в верховой езде, можно бы было почесть за тщеславие; но зрители полагали, что все желание его заключалось в показании ценности подарка, полученного от щедрости Принца Иоанна, и осыпали его вновь громогласными похвалами.

Царицы Красоты и Любви, которая должна будет увенчать победителя в следующий день. Иоанн сделал знак Рыцарю, когда он проезжал мимо его второй раз. Рыцарь проворно повернул к нему своего коня, преклонил копье и стал как вкопаный. Искусство его в сем случая, и скорость, с которою он перешел от быстрого движения к совершенной неподвижности, подали повод к новым ему похвалам.

"Г. Рыцарь лишенный наследства, как вы себя называете, - сказал Принц - Одно из преимуществ вашей победы состоит в выборе красавицы, которая, как Царица Красоты и Любви, должна завтра присутствовать на турнире; ежели вы иностранец и желаете помощи в этом случае, то я скажу вам, что Алиция, дочь нашего храброго Рыцаря Вальдемара Фипизурса, почитается при моем дворе за отличнейшую девицу как прелестями, так и знатностию." Он в то же время указал ему место, ею занимаемое, и присовокупил: "Впрочем, вы в праве предоставить этот венец, долженствующий завтра быть наградою победителю, той из дам, которой вам угодно: получившая его из ваших рук, будет признана Царицею Красоты и Любви. Поднимите ваше копье."

Рыцарь повиновался, и Принц надел на его копье золотой венец, сделанный в виде лаврового, между листьями которого видны были сердца и острия стрел, подобно возвышениям на короне.

Иоанн имел многия причины указать Рыцарю на дочь Вальдемара, и все оне заключались в сердце, представлявшем странное смешение нерадивости, надменности, лукавства и низости; первое, он хотел заставишь забыть желание свое избрать жидовку, стараясь обратишь оное в шутку; второе, хотел сделать приятность Вальдемару, которого некоторым образом опасался, и который в продолжение этого дня уже несколько раз показывал неудовольствие; наконец, полагал этим подслужиться самой дочери Вальдемара, потому что преступные желания столько же им владели, сколько и безразсудное тщеславие, происходящее от неблагодарности и вероломства; но независимо от всех этих причин, он хотел в Вальдемаре возбудить ненависть к Рыцарю, ожидая, что Вальдемар обидится, когда он изберет другую даму, что легко могло случиться.

Рыцарь, сидя на своем красивом коне, ехал шагом мимо галлерей и, казалось, пользовался своим правом, разсматривая находившихся в них красавиц и не избирая ни одной из них. Он проехал мимо галлереи, в которой Алиция с надменностию выказывала свою красоту и великолепие, и не остановился перед оною.

Довольно забавно было видеть заботливость красавиц, мимо которых проезжал Рыцарь: одна краснела, другая принимала гордый вид; иная смотрела в другую сторону, как бы не заботясь о происходящем; одне усиливались удержаться от смеха, другия старались улыбаться, надеясь быть от того прекраснее; некоторые же закрывали свои прелести покрывалами; но как манускрипт, из которого мы почерпнули эти подробности, упоминает, что это делали красавицы, которых прелестям удивлялись уже более десяти лет: то можно полагать, что оне, удовлетворясь уже тщеславием мира сего, оставляли добровольно другим поприще славы.

Наконец, победитель остановился перед галлерею, в которой находилась Лэди Ровена, и все обратили туда свои взоры.

Должно согласиться, что ежели бы участие, принимаемое в нем сидевшими в галлереях, ему было известно, и ежели бы это могло иметь влияние на его выбор; то галлерея, пред которою он остановился, заслуживала бы его особенное предпочтение: Цедрик с чрезвычайным удовольствием видел падение Бриана Буа-Гильберта, и еще с большею радостию побеждение своих безпокойных соседей Регинальда Фрондбефа и Филиппа Мальвуазина. Высунувшись из галлереи, он следовал непрестанно за победителем не только глазами, но сердцем и душею. Лэди Ровена с таким же участием смотрела на Рыцаря, хотя наружно того и не показывала, Самый Ательстан, оставя свое обыкновенное равнодушие, выпил большой кубок вина, желая победы Рыцарю лишенному наследства.

Некоторые и из зрителей, находившихся внизу этой галлереи, также принимали особенное участие в подвигах Рыцаря лишенного наследства.

Исаак Иоркский, увидев его взъезжающого на поприще, сказал своей дочери: "Это он, точно он. Посмотри, Ревекка, какая благородная и гордая осанка!" Когда же Рыцарь устремился на своего сопротивника, Исаак продолжал: "Смотри, Ревекка! он об этом красивом коне, приведенном из таких отдаленных стран, не более заботится, как о Норманской кляче; а об вооружении, которое куплено за такую дорогую цену у Иосифа Парейры в Милане и которое должно принести, покрайней мере, семдесят процентов, не более думает, как о найденном на большой дороге."

"Но возможно ли требовать, - отвечала Ревекка - чтоб он заботился о коне и о вооружении более, нежели о самом себе, подвергая себя такой опасности?"

"Дочь моя, - сказал с некоторым неудовольствием Исаак - ты не знаешь, о чем говоришь; он принадлежит самому себе, а вооружение его и конь... Боже мой! что было я выговорил?... Нужды нет, он храбрый Рыцарь. Посмотри, Ревекка, посмотри, как он поражает Филистимлянина."

"Молись, дочь моя, молись, чтоб не подверглись несчастию ни он, ни вооружение, ни конь его. Боже! он победил, Филистимлянин сражен его копьем, подобно Огу, пораженному мечем наших прародителей; храбрый молодой человек завоевал прекрасного коня и остальное вооружение Филистимлянина; надеюсь, что он не пренебрежет ими воспользоваться."

Иудеянин показывал такое же участие в молодом человеке и такой же страх на счет его коня и вооружения в продолжение и прочих четырех поединков, не забывая разсчитывать наскоро, что стоят конь и вооружение каждого из побежденных Рыцарей.

Рыцарь лишенный наследства от нерешимости, или от другой причины, стоял некоторое время неподвижно пред галлереею, в которой находилась Лэди Ровена, и все зрители нетерпеливо желали видеть, что он будет делать? Наконец, опуская, по немногу, с особенною ловкостию, острие своего копья, он положил венец к ногам прекрасной Лэди Ровены. Немедленно заиграли трубы, и Герольды провозгласили Лэди Ровену Царицею Красоты и Любви на следующий день, угрожая тому примерным наказанием, кто не признает её власти; потом, повторили восклицание: "Щедрость, храбрые Рыцари! щедрость!" Цедрик, в восхищении от радости, бросил им все деньги, которые имел при себе, и Ательстан, хотя с некоторою медленностию, сделал тоже.

В это время послышался некоторый ропот между Норманскими красавицами, столь же мало привыкшими к предпочтению перед ними Саксонских красавиц, сколь их отцы, супруги и обожатели мало привыкли видеть победителями Саксонцев, к которым сами ввели рыцарския упражнения: но этот признак неудовольствия был заглушен общими возклицанилми: "Да здравствует Лэди Ровена, Царица Красоты и Любви!" К чему некоторые присовокупляли: "Да здравствует Саксонская Принцесса, да здравствует безсмертное поколение Альфреда!"

Сколь ни был неприятен Принцу и его свите сделанный победителем выбор, принятый с таким восторгом; но Иоанн находился в необходимости подтвердить оный.

Он сошел с трона, сел на копя, поехал по поприщу, в сопровождении своей свиты и, остановись у галлереи, в которой находилась Алиция, сказал ей приветствие; потом, оборотясь к окружающим, продолжал: "По чести, хотя подвиги Рыцаря лишенного наследства и доказывают его храбрость и силу, но выбор его удостоверяет, что он не имеет вкуса."

Несчастие Иоанна в сем случае, равно как и в продолжении всей его жизни, заключалось в незнании свойств людей, его окружавших, на которых он возлагал свою надежду; Вальдемар, вместо того, Чтоб быть благодарным за внимание, оказанное публично его дочери Принцем, был недоволен тем, что Иоанн дал почувствовать неуважение к ней Рыцаря.

"Драгоценнейшее и непременное преимущество Рыцарства - сказал Вальдемар - заключается в праве, даваемом каждому Рыцарю, избирать себе даму; дочь моя не ищет ничьего предпочтения и не будет иметь в оном недостатка в кругу, ее достойном." Принц ничего не отвечал и, желая скрыть свою досаду, дал шпоры своему коню и поскакал к той галлерее, в которой находилась Лэди Ровена, еще невзявшая венца, положенного к её ногам.

"Примите, прелестная дама! - сказал Иоанн - знаки вашего владычества. Никто не может более нас желать оказать к оному уважения, и ежели угодно будет вам и достойным вашим родственникам сегодня украсить своим присутствием наш праздник во дворце в Ашби, то это доставит нам случай более узнать которой будет посвящен завтрешний день."

Лэди Ровена молчала, Цедрик же отвечал Принцу по-Саксонски:

"Лэди Ровена не знает языка, который нужен, чтоб отвечать Вашему Высочеству и чтоб с приличием находиться на вашем празднике; я сам, равно как и почтенный Ательстан Конингсбургский, знаю только язык и обычаи своих предков, и потому мы все просим вас простить нам, что не можем принять вашего приглашения; но Леди Ровена исполнить обязанность, возложенную на нее Рыцарем-победителем и подтвержденную гласом народа."

Сказав это, Цедрик поднял венец и возложил его на Ровену, в знак её согласия на принятие предоставляемого ей временного владычества.

"Что он говорит?" Спросил Принц, притворяясь непонимающим Саксонского языка, хотя очень хороню понял Цедрика.

Ему объяснили слова Цедриковы пофранцузски.

"Очень хорошо; - сказал Иоанн - завтра мы возведем на трон эту немую Царицу... По крайней мере вы, г. Рыцарь, - сказал он победителю, остававшемуся еще у галлереи - не откажитесь участвовать в нашем празднике?"

Рыцарь, начавший в первый раз говорить, извинялся, едва попятным голосом, в том, что не может исполнишь его желания; и представлял причиною необходимость в успокоении после понесенных трудов и в приготовлении себя к следующему дню.

"Не может быть лучше. - сказал надменно Иоанн - Мы мало привыкли к подобным отказам, но постараемся, чтоб праздник наш не был печален, хотя победитель и его Царица и не хотят его удостоишь своим посещением."

Посредственный человек никогда не забывает ран, нанесенных его гордости; Иоанн, прежде отъезда, взглянул на стрелка, который навлек на себя его неудовольствие в начале турнира, и сказал воинам: "Не упускайте его из виду, вы будете отвечать мне за него своею головою."

Стрелок, сохраняя прежнюю непоколебимость, отвечал: "Я и не имею намерения оставлять Атби прежде вечера завтрешняго дня; мне любопытно видеть, каково стреляют из лука стрелки графства Стаффордского и Лейчестерского; леса Нидвудские и Шарнвудские должны быть для них хорошею школою."

"Я же - сказал Иоанн окружающим его, не удостоивая отвечать прямо стрелку - хочу видеть, какова умеет стрелять он сам, и горе ему, ежели искуство его недостаточно будет для извинения его дерзости."

"Давно уже пора, - сказал Маврикий - каким-нибудь значущим примером укротить этих людей."

Принц поехал в Ашби, и менее нежели чрез четверть часа на поприще уже никого не осталось.

Зрители отправились в разные стороны; большая часть из них взяла направление к Ашби; знатнейшие особы имели там помещение во дворце, прочие же нанимали в городе квартиры. В числе их находились Рыцари, бывшие в этот день вызывающими же, но более по блистательности его свиты, нежели по своей, к нему преданности.

турнира шатер, расположенный близ северного окончания поприща, и толпа желавших его видеть и узнать немедленна разсеялась.

Шум, происходящий обыкновенно от большого количества людей, соединенных в одном месте по случаю занимательного зрелища, заменился гулом разговора удаляющихся от оного, уменьшавшимся постепенно и наконец совсем утихшим.

На поприще никого не осталось, кроме прислужников, собирающих подушки и разные вещи, и делящих остатки кушанья и напитков, коими Принц угощал зрителей.

В недальнем разстоянии устроены были временные кузницы, в которых во всю ночь продолжались работы: починивали и изготовляли латы и оружие для следующого дня.

Сильный караул, сменяемый каждые два часа, поставлен был вокруг поприща и оставался там до солнечного всхода.