Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов.
Часть первая.
Глава XI

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов. Часть первая. Глава XI (старая орфография)

Глава XI.

Ночные приключения Гурта еще не окои чились. Он сам начал побаиваться, когда, прошед чрез город Ашби и миновав редко-разбросанные домы, составлявшие предместие оного, очутился на излучистой и неровной дороге, идущей узким ущельем между возвышений, поросших орешником, перемешанным с буковыми и дубовыми деревьями, на нее нависшими и совершенно ее затемняющими. Вдали раздавался шум городских удовольствий: веселое пение, смех и звуки инструментов. Все это напоминало Гурту, что в городе множество людей всякого разбора, и безпокоило его. "Жидовка правду говорила, - думал он - и видит Бог, что мне давно бы хотелось быть в шатре моего господина. Здесь столько, я не скажу разбойников, но странствующих Рыцарей, певцов, забавников, стрелков и бродяг, что не возможно быть спокойным тому, у кого есть в кармане хотя малая серебреная монета, а еще более, человеку, у которого столько денег, сколько теперь у меня. Как бы хотелось мне выбраться из этого проклятого ущелья, чтоб можно было, покрайней мере, видеть человека прежде, нежели он ко мне подойдет, а шут ни эти не -видать."

Он удвоил шаги, торопясь вытти из ущелья на равнину; но в это время бросились на него четыре человека, по два с каждой стороны, и схватили его.

"Подай свой кошелек. - сказал один из них - Мы люди услужливые, избавляем прохожих от излишней тягости."

"Не так-то бы легко удалось вам избавить меня от нее, - отвечал не робея Гурт - если бы я имел свободу защищаться."

"А вот увидим." Отвечал разбойник и приказал своим товарищам отвести его в лес.

Они заставили Гурта вскарабкаться на высоту, по левую сторону дороги, и довели его, продираясь сквозь густоту леса, до небольшой поляны, где встретились с ними еще двое разбойников, которые вообще все были в масках.

"Сколько с тобою денег?" Спросил один из встретившихся вновь разбойников.

"Тридцать цехинов, моих собственных." Отвечал решительно Гурт.

"Вздор! вздор! - вскричали все разбойники - не возможно, чтоб Саксонец отправился из города трезвым, имея у себя тридцать цехинов."

"Я их берегу, чтоб выкупить себя на волю."

"Ну не осел ли ты? - сказал один из разбойников - три галенка крепкого пива разве не также тебя сделали бы вольным, и еще более, нежели сам твой господин, хотя бы он был такой же Саксонец, как и ты?"

"Это правда; - сказал Гурт - но возьмите тридцать цехинов, если хотите: да отпустите меня."

"Постойте! - сказал пришедший вновь разбойник, который, казалось, был их атаманом - В мешке более денег, нежели ты говоришь."

"Правда, но оне принадлежат не мне, а храброму Рыцарю, моему господину; - отвечал Гурт - и ежели бы вы удовлетворились тридцатью цехинами, то я об остальных, конечно, не сказал бы вам."

"Браво! ты мне нравится, и хотя мы разбойники, но не возмем у тебя твоих тридцати цехинов, ежели ты будешь с нами чистосердечен; однако, между тем, облегчи себя от этой тягости." Сказав это, он взял у Гурта мешок с деньгами, и продолжал: "Кто же твой господин?"

"Рыцарь лишенный наследства." "Тот, который сегодня был победителем; а кто он и как его имя?" "Я не могу вам этого сказать, потому что он хочет быть в неизвестности."

"А ты сам, кто такой?"

"Ежели я вам скажу мое имя, то вы узнаете и имя моего господина."

"Ты верный слуга; но где взял твой господин эти деньги?"

"В этом мешке находится выкуп, взятый им за четырех коней и за четыре вооружения."

"А сколько тут всех денег?" "Двести тридцать цехинов, из которых тридцать мои, а прочие моего господина."

"Это значит, что твой господин поступил очень великодушно с побежденными; они дешево отделались; скажи мне, кто из Рыцарей заплатил этот выкуп?"

Гурт повиновался.

"Но ты не упомянул о Бриане Буа-Гильберте; видишь, что меня обмануть нельзя; какой выкуп заплатил Рыцарь Храма?"

"Господин мой не взял от него выкупа и желает одной его крови; между ними смертельная вражда и они не могут иметь между собою обыкновенных сношений."

"А, а! Но как же ты очутился с этими деньгами в Ашби?"

"Я носил их к жиду Исааку Иоркскому для отдачи за вооружение, взятое у него моим господином."

"Сколько же ты заплатил Исааку? В мешке, кажется, должны быть все двести тридцать цехинов."

"Я заплатил Исааку восемдеслт цехинов, после же он велел мне возвратить сто."

"Вздор! вздор! - вскричали все разбойники - Как смеешь ты нам рассказывать такия небылицы?"

"Что я вам сказал, то также верно, как и то, что теперь на нас светит месяц: вы найдете сто цехинов в шелковом кошельке, отдельно от прочих."

"Не забудь, - сказал атаман - что ты говоришь о жиде, о человеке, который также неспособен выпустишь из рук золото, до которого дотронулся: как пещаная степь возвратить стакан воды, пролитой на нее путешественником."

"Однако я вам говорю правду."

"Высеките огня, - сказал атаман - я посмотрю кошелек, и ежели этот человек нас не обманывает, то щедрость жида истинное чудо."

Огонь был зажжен, и все столпились вокруг атамане, когда он развязывал кошелек; Гурт, пользуясь этим случаем, вырвался из рук у тех разбойников, которые его держали, и мог бы уйти, ежели бы решился разстаться с деньгами своего господина; но, не имея этого намерения, он выхватил проворно у одного из разбойников толстую палку и ударил ею атамана так сильно, что он выронил из рук кошелек, который Гурт хотел подхватить; но разбойники схватили его самого, и стали держать крепче прежнего.

"Глупец! - сказал атаман - Всякой другой, на моем месте, немедленно наказал бы тебя за дерзость, но, погоди, я с тобою управлюсь; а до тех пор стой смирно, и ежели пошевелиться, то тебя успокоют навсегда. Товарищи! на этом кошельке вышиты Еврейския слова; в нем точно сто цехинов, и все показывает, что этот чудак нас не обманул; нам не должно делать данником Рыцаря, его господина, потому что он похож на нас, а волки не нападают на волков."

"Он похож на нас! - сказал один из разбойников - А чем? я желал бы знать."

"Чем? Не так ли же он беден и лишен наследства, как и мы; не кормится ли он оружием, как и мы; не победил ли он Регинальда Фрондбсфа и Филиппа Мальвуазина, что сделали бы и мы, ежели бы имели случай; не смертельный ли он враг нашему врагу Бриану Буа-Гильберту; притом, не уже ли в нас должно быть менее совести, нежели в нечестивом жиде?"

"Нет, нет. - отвечал разбойник - Между тем, когда я принадлежал к шайке старого Ганделина, мы не бывали так разборчивы, а здесь и этот дерзкий мужичишка, думаю, отправится без всякого наказания."

"Это будет зависеть от тебя." Сказал атаман. "Поди сюда, - продолжал он, оборотяс к Гурту - посмотрим, каково ты владеешь палкою?"

"Думаю, что я это вам порядочно доказал."

"Да, признаюсь, что удар был хорош;, но слушай: ежели ты ударишь также вот этого молодца, то мы тебя отпустим, не взявши у тебя ничего; хотя, по чести, верность твоя к с"оему господину, думаю, во всяком случае заставит меня не допустить тебя до убытка. Ну, "Менье! принимайся за палку, защищайся и нападай; а вы пустите этого дерзкого человека и дайте ему такую же палку. Для поединка атого рода довольно светло."

Оба сопротивника, вооруженные каждый палкою одинаковой длины и толщины, вышли на средину луга, где было светлее от месяца и свободнее действовать. Разбойники стали кружком около их, смеялись и кричали своему товарищу: - "Менье! осторожнее, смотри, не заплати сам пошлины."

Менье держал палку посредине, вертел ее над головою в виде мельницы, и, насмехаясь над Гуртом, говорил: "Вперед, вперед! Я тебе дам знать, тяжела ли моя рука."

"Ты увидишь, что я не струшу." Отвечал Гурт, начав вертеть палку с таким же проворством, как и его сопротивник.

Они несколько минут бились с равною неустрашимостию, силою и искусством; наносили и отражали удары с одинаковым проворством и ловкостию; палки их так громко стучали одна об другую, что издали казалось, будто бьются человек двенадцать.

Сражения, не столь упорные и не столь опасные, бывали воспеваемы хорошими героическими стихами, но битва Гурта с Менье не удостоится подобной чести по недостатку вдохновенного пииты; между тем, не смотря что сего рода сражение более уже не в моде, мы постараемся описать подвиги обоих сопротивников.

Они оба долго бились с равным успехом, и Менье, видев искусство своего сопротивника и слышав насмешки своих товарищей, начал разгорячаться, что не могло принести ему пользы в битве, требующей совершенного хладнокровия и внимательности, и доставило Гурту выгоду, которою он не упустил воспользоваться: Менье нападал с запальчивостию, оба конца его палки делали удары один за другим не переставая, и он безпрестанно более приближался к своему сопернику. Гурт защищался, вертел быстро свою палку, в виде мельницы, перед собою; отражая этим-движением удары и закрывая себя от оных, отступал назад, не спуская глаз с своего сопротивника; наконец, заметив, что Менье начинает ослабевать, решился ударить его по голове, и когда Менье приготовлялся отразить удар, он схватил левою рукою за конец его палку и ударил его так сильно, что Менье растянулся по земле.

"Победа! победа! - вскричали разбойники - Славная битва! да здравствует старая Англия! Саксонец защитил и кошелек свой, и кожу; а Менье встретил человека себя искуснее."

"Ты можешь отправиться, молодец! - сказал атаман, присоединив свою похвалу его искусству к восклицаниям прочих - я велю тебя проводить двоим из моих товарищей до такого места, с которого можно видеть шатер твоего Рыцаря, для того, чтоб ты не попался в руки другим из нашей братьи, которые, может быть, не будут так снисходительны, как мы. В такую ночь, как нынешняя, нас довольно здесь на страже. Между тем, - сказал он, приняв суриозный вид - мы не принуждали тебя сказывать нам о своем имени, берегись же узнавать и о наших именах: не забудь этого, ежели хочешь быть цел."

Гурт, получив обратно свою драгоценную ношу, поблагодарил атамана и уверил его, что приказание его исполнит в точности. Двое разбойников, вооружась дубинами, повели его излучистою тропинкою сквозь чащу леса, из которого выходя они встретили двух человек, сказали им какие-то слова и тем заставили их удалиться. Верный оруженосец из этого увидел, что предосторожность атамана была неизлишняя, и заключил, что- шайка разбойников должна быть велика и что вокруг этого места они содержали исправный караул.

турнира и раскинутые по концам оного шатры, что тебе приказано, не сказывай никому о том, что с тобою случилось в нынешнюю ночь, и ты не будешь в этом раскаяваться; но ежели ты об этом разскажешь, то ни самая Лондонская башня не защитит тебя от нашего мщения."

"Благодарю, много благодарю, молодцы. - сказал Гурт - Я умею молчать; но, Думаю, что, не обижая вас, могу пожелать вам ремесла, менее опасного и более честного."

После этого, они растались: разбойники возвратились тою же дорогою, по которой пришли, а Гурт дошел до шатра своего господина, которому, не смотря на данное разбойникам обещание хранить тайну, рассказал все свои ночные приключения.

Размышления его об этом предмете были прерваны необходимостию успокоиться: труды, понесенные им в тот день, заставляли его чувствовать нужду в успокоении; а подвиги, к которым приготовлялся в следующий, делали оное для него еще более необходимым.

мог в оный войти, не разбудив его.

Конец 1-й Части.