Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов.
Часть вторая.
Глава XII

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов. Часть вторая. Глава XII (старая орфография)

Глава XII.

В то время, как повествуемые нами происшествия совершались в разных частях замка, Ревекка ожидала своей участи в одной из башен, построенных Регинальдом по углам оного. Она введена была в комнату, находившуюся в этой башне. Старуха, сидевшая в оной за пряслицею и как бы помогавшая своему веретену пением старинной баллады, увидя входящую Ревекку, подняла голову и взглянула на нее с завистию и злобою, как обыкновенно глядят старые и безобразные, притом злые женщины на молодых и прекрасных.

"Слушай, колдунья! - сказал один из проводников Ревекки - ступай вон. Наш господин приказал, чтоб ты немедленно очистила место птичке, которая милее тебя."

"Хорошо?" - ворчала старуха - Такова-то благодарность за все мои услуги? Было время, когда стоило мне выговорить одно слово, чтоб лучшого воина изгнать из замка; а теперь, я сама должна повиноваться последнему конюху?"

"Г-жа Ульфрида, - сказал другой проводник Ревекки - дело идет не о разсуждениях, а о немедленном исполнении повеления своего господина. Ты имела свое время, также как и другая; твое солнце было на полдне, теперь оно и а закате, и ты походишь на состаревшагося рыцарского коня, которого за дряхлостию выкидывают из фронта; прежде ты скакала во весь карьер, а теперь едва можешь итти и шагом. Выходи же вон, не мешкая."

"Экия собаки! чтоб вам сквозь землю провалиться! Сам Чернобог, старинное божество Саксонцев, не принудит меня отсюда вытти, пока я не допряду своей кудели."

"Берегись! ты за это будешь отвечать своему господину." Сказав это, они вышли, и оставили с ней Ревекку, которой её товарищество внушало отвращение и страх.

"Откуда сегодня дует ветер, что это все значит? - ворчала старуха, но уходе их, взглянув из подлобья на Ревекку - А! это угадать нетрудно; прекрасные глазки, черные волосы, кожица белая, как бумага. Так, так, это нетрудно понять; видно, за чем се поместили в башне, в которой, кроме меня, никто не живет, и из которой никакой вопль не может быть слышан, равно как из-за тысячи сажен под землею.... Совы будут твоими соседями, моя красавица; ты будешь слышать их крик, но твоего никто не услышит..... Да она чужестранка. - сказала старуха, взглянув на чалму и платье Ревекки - Откуда ты явилась? Срацника ли ты, или Египтянка?..... Что жь не отвечаешь?.... Разве ты умеешь только плакать и не можешь говорить?"

"Не гневайтесь, матушка!" Сказала Ревекка трепеща.

"Довольно, - сказала Ульфрида - лисицу узнают по хвосту, а жидовку по выговору."

"Ради Бога, скажите, какая опасность мне угрожает и чем кончится мое заключение? Я без роптания умру, ежели это им нужно."

"Тебя умертвишь? моя милая! какую прибыль, какое удовольствие может им доставить твоя смерть? Нет, нет, жизнь твоя не подвергнется никакой опасности. Участь твоя подобна будет моей, да и почему бы с жидовкою должно было поступать лучше, нежели с благородною Саксонскою девицею?... Посмотри на меня, я была также молода, как и ты, и еще прекраснее тебе, когда отец Регинальда Фрондбефа овладел этим замком. Мой отец и семеро моих братьев оспоривали у него каждый этаж, каждую комнату в своем наследственном владении. Кровь их обагрила все комнаты, все лестницы, и ребенок, почти в колыбели, был безжалостно умерщвлен. Они погибли, погибли все, и смертный хлад еще не остудил их бездушных членов, кровь их еще не перестала дымиться, как я уже была жертвою победителя."

"Нет ли средств уйти отсюда, скрыться? - сказала Ревекка - Какою бы богатою наградою заплатила я вам за ваше пособие."

"Уйти, скрыться? - повторила Ульфрида - К выходу отсюда одне врата, врата смерти, и те отворяются слишком поздо. - прибавила она, покачав головою - Но приятно воображать, что и после нас остаются существа, которые будут не менее несчастными. Прощай Иудеянка! ... Кто бы ты ни была, участь твоя решена, потому что имеешь дело с людьми, которым не известны ни жалость и никакия вообще уважения.... Прощай, повторяю я, кудель моя допрядена и работа моя кончена, а твоя только что начинается."

"Останьтесь, останьтесь. - воскликнула Ревекка - Хотя бы вы не переставали меня обижать и проклинать, ваше присутствие я почту некоторою милостию."

"Ничье присутствие не может быть тебе полезно."

Сказав это, старуха вышла с насмешливою улыбкою, которая лице её сделала еще отвратительнее. Она заперла ключом двери и пошла вниз, браня на каждом шагу безпокойную крутую лестницу.

Ревекка в это время находилась в большей опасности, нежели Лэди Ровена. К знатной Саксонской девице сохраняли некоторую тень уважения; но какого внимания могла ожидать девица, принадлежавшая к презираемому поколению? Совсем тем, Ревекка имела ту выгоду, что привычка размышлять, природная сила ума, свыше её лет, и знание об опасностях, коими поколение её было непрестанно угрожаемо, давали ей более твердости и присутствия ума. Она имела решительный и наблюдательный характер. Ни великолепие, ни избыток, видимые ею в доме своего отца и у прочих богатых Иудеев, не ослепляли ее до такой степени, чтоб скрыть от нее всю непрочность оных. Ей, подобно как Дамоклесу, во время славного его пира, непрестанно представлялся мечь, висящий на одном волоске над головою их поколения. Размышления споспешествовали зрелости её соображений и сделали гибким характер, который, при других обстоятельствах, был бы непреклонным и надменным.

Пример Исаака много действовал на его дочь и научил ее обращаться со всеми, сколь можно, вежливее. Но она не могла подражать его рабской униженности, потому что имела благородную и возвышенную душу, и что, подвергаясь с покорностию своей участь, как девица презираемого поколения, находилась в полной уверенности, что имеет право на лучшее внимание.

к выходу из оной. Двери были заперты снаружи и не заметно было ни потаенного выхода, ни отверстия в полу. Стены со всех сторон были совершенно гладки и пол состоял из толстых длинных досок, плотно соединенных. Одно окошко подало ей некоторые надежды; оно было без решетки и снаружи имело род балкона или небольшого выпуска без перил, сделанного для помещения стрелков, в случае нападения с этой стороны на замок. Впрочем, этот балкон был не шире трех футов, не имел никакого сообщения с прочим строением и находился выше десяти сажен над двором, вымощенным большими каменьями.

Итак Ревекке оставалось вооружиться терпением и возложить надежду на Провидение.

Она затрепетала от страха и изменилась в лице, когда услышала, что кто-то всходит на лестницу, и особенно, когда отворилась дверь и вошел человек высокого роста в платье, подобном тому, какое она видела на разбойниках, которым приписывала свое похищение. Епанча и нахлученная на глаза шапка закрывали его лице. Он запер дверь и подошел к Ревекке, но не смотря, что в дерзости превосходил самых разбойников, которых имел на себе платье, казалось, затруднялся в объяснении причины своего прихода. Ревекка почла его за разбойника и, полагая, что посредством подарка может получить некоторые права на его покровительство, сняла с себя драгоценные зарукавья и ожерелье, и, подавая их ему, сказала: "Возми это, друг мой, и ради Бога, сжалься над стариком, отцем моим и надо мною. Эти вещи стоют дорого, но оне ничто в сравнении с тем, что мы еще тебе дадим за избавление нас."

"Прелестный цвет Палестины, - отвечал Бриан, не принимая вещей - этот восточный жемчуг удивительной белизны, но не так бел, как твои прекрасные зубы; сияние этих брилиантов совершенно, но они уступают в нем глазам твоим; я же, с того времени, как принял свое звание, сделал обет, красоту всегда предпочитать богатству."

"Не поступайте против своих выгод, - продолжала Ревекка - возмите выкуп и сжальтесь над нами. Богатство вам все может доставить, от притеснения же нас ничего не приобретете, кроме разскаяния. Отец мой может выполнить все ваши требования, и ежели вы будете благоразумны, то деньги облегчат вам путь к возвращению в общество честных людей, заставят забыть ваши погрешности и избавят вас от необходимости вновь впасть в оные."

"Это прекрасно сказано; - отвечал Бриан по-Французски, может быть несколько затрудняясь продолжать разговор на Саксонском языке, на котором начала говорить Ревекка - по знайте, прелестная лилия долин Бакских, что отец ваш уже в руках ученого химика, который найдет средство вытопить из него золото. Почтенный Исаак подвергается опыту, который и без меня заставит его отказаться от всего, что имеет драгоценнейшого в свете. Что жь касается до вас, любовь и красота одне могут быть вашим выкупом, и я не приму иного."

"Следовательно вы не из числа разбойников, укрывающихся в здешних лесах. - сказала Ревекка, также по-Французски - Разбойник не отказался бы, от моего предложения и ни один из них не знает языка, которым вы начали говорить. Вы Норманец и, может быть, благородный человек. Будьте же таковым в самом деле, и вам не стыдно будет открыть свое лицо."

"А вы, - сказал Бриан, открыв епанчу свою, закрывавшую его лице - вы не дева Израильская, вы юная, прелестная очаровательница, волшебница Ендорская, роза Шаронская. Я не разбойник, но Рыцарь, и Рыцарь Норманский знатного происхождения, которому приятнее будет нарядить вас в новые драгоценности, нежели лишать вас тех, которые так вам к лицу."

"Чего жь вы от меня требуете? - спросила Ревекка - Что может быть общого между нами? Вы Христианин, а я Иудеянка, союз наш возпрещают правила и вашей церкви, и нашей синагоги; вам не возможно на мне жениться."

"На вас жениться! - сказал Рыцарь, громко засмеявшись - жениться на Иудеянке! Нет, нет, хотя бы вы были самою Царицею Савскою: а сверх того, знайте, прелестная девица! что кто бы не предлагал мне в супружество свою дщерь, и что бы ни давал за нею в приданое, но я не мог бы принять его предложения. Я могу иметь связи, но не жениться, обет

"Послушай, моя красота из красот! предразсудки вашего поколения не дозволяют вам понимать наших преимуществ. Для Рыцаря Храма вступление в брак есть высшее преступление."

"Ежели вы осмеливаетесь в этом основываться на Священном писании, то знайте, что вы уподобляетесь человеку, трудящемуся в извлечении яда из трав самых полезных и самых целительных."

"Ревекка - сказал он - послушай. Я с тобою говорил до этого времени со всею вежливостию, на теперь буду говорит как твой повелитель. Ты моя пленница, завоеванная моим копьем и мечем, и по законам всех народов, находишся у меня во власти. Я удержу мои права."

"Выслушайте же и вы меня прежде, нежели очерните себя ужаснейшим преступлением. Вы конечно сильнее меня, но Бог, сотворив женщину слабою, вверил честь её великодушию мужчины. Я провозглашу ваш поступок от одного конца Европы до другого. Все командорства, все общества вашего Ордена будут знать, что Рыцарь Храма нарушил для Иудеянки свой обет. Самые те, которые внутренно не будут почитать вашего поступка за преступление, станут проклинать вас, как обесчестившого свой Орден любовию к девице, принадлежащей к презираемому ими поколению."

"Ты неглупа, моя милая жидовочка, - сказал Рыцарь, знавший, что преступная связь с Иудеянкою, по статуту их Ордена, могла подвергнуть его жесточайшему наказанию, и видевший неоднократно, какому унижению подвергались виновные в этом преступлении - ты не глупа, но надобно твоему голосу быть очень громким, чтоб его кто-нибудь услышал сквозь стены этой башни, сквозь которые ни жалобы, ни стенания, ни вопли, ни крики проницать не могут; выпили же из нее ты можешь только под однем условием. Повинуйся своей участи, и я окружу тебя блеском такого великолепия, что ты превзойдешь им, также как и красотою, всех знатнейших и надменнейших Норманских красавиц."

"Мне повиноваться моей участи! - воскликнула Ревекка - Боже праведный! Какая участь! Хотя вы храбрейший из Рыцарей Храма, но поведение ваше вас делает низким и достойным презрения. Я презираю вас и не страшуся вашей злобы."

Сказав это, она бросилась к окну, сквозь оное взбежала на край узкого балкона и на нем остановилась.

Бриан не ожидал от нее такого отчаянного поступка, потому что она, вовсе время их разговора, казалась спокойною, и не мог ни удержать ее, ни заградить ей пути. Он хотел было к ней подойти, но она сказала ему:

"Оставайся на своем месте, надменный Рыцарь. Ежели ты сделаешь ко мне один шаг, то я немедленно брошусь в пропасть, которая подо мною: смерть не устрашает меня, я страшусь одного безчестия."

неустрашимостию юной девицы.

"Безразсудная! - сказал он - оставь это опасное место, войди в комнату; клянусь тебе и небом и землею, что не сделаю тебе ничего неприятного."

"Я вам не верю, г. Рыцарь, вы мне открыли свои добродетели; клятва для вас ничего не значит. Возможно ли, чтоб вы почли себя обязанным исполнить то, в чем поклялись Иудеянке, когда не затрудняетесь нарушить обет, данный самому Богу."

"Ты несправедлива, Ревекка! Я клянусь тебе моим званьем, моим мечем, гербом моих предков, что тебе нечего меня страшиться. Ежели ты презираешь свою собственную опасность, то вспомни об опасности своего отца. Он имеет надобность в сильном защитнике и я могу его защитить."

"Увы! - сказала Ревекка - я знаю, какой опасности подвергается он в этом замке; но как мне на вас положиться?"

"Я соглашусь, чтоб истребилось мое оружие и посрамилось мое имя, - сказал Бриан - ежели ты будешь иметь малейшую причину жаловаться на меня. Я нарушал законы, пренебрегал постановления, но никогда не изменял моему слову."

"Вот до чего может простираться моя к вам доверенность. - сказала Ревекка, вошед с балкона в окно и остановись в оном - Далее я не пой

!!!!!!!!1191--192

все связи, соединяющия меня с жизнию, расторглись. Юность моя видела меня скитающимся в разных странах: мой совершенный возраст не знаков был с радостию, с приятностями законной и взаимной привязанности, и старость моя не будет знать утешения. Уединенная гробница сокроет мой прах, и никто не наследуешь имени Буа-Гильберта... Я поверг свою свободу и независимость к ногам моего теперешняго начальника. Рыцарь Храма есть истинный раб, которому не достает только этого имени; он не может владеть ни замками, ни землями; не может ни жить, ни действовать, ни дышать иначе, как согласно с волею и желанием своего Великого Магистрата."

"Увы! - сказала Ревекка - какие выгоды могут заменишь толикия пожертвования?"

"Средства к отмщению, Ревекка, и надежда удовлетворить своему честолюбию!"

"Бедная награда за пожертвование свет, что есть драгоценнейшого в жизни."

"Не говори этого, Ревекка, мщение есть удовольствие, а честолюбие прелесть."

Сказав это, он отошел еще далее от Ревекки и, несколько помолчав, продолжал: "Ревекка, предпочитающая смерть безчестию, должна иметь непоколебимую и возвышенную душу, и должна мне принадлежать."

"Не бойся! - сказал он, увидев, что она содрогнулась и оборотилась к балкону - Я хочу, чтоб это было не иначе, как по собственному твоему согласию и на условиях, тобою самою предложенных. Тебе надобно согласишься быть участницею моих надежд, простирающихся далее обладания престолом. Выслушай меня прежде, нежели станешь отвечать мне, и подумай о том, что скажу, прежде, нежели откажешь. Рыцари Храма теряют права общественные, подделаются членами сословия, пред силою которого трепещут многия области. Капля воды, падающая в море, составляет часть Оксана, низпровергающого каменные горы и поглащающого целые флоты: Рыцарь Храма находится в таком же положении. Я занимаю не последнее место между ними: первое свободное командорство назначено мне в награду за мою храбрость, и на меня смотрят, как на человека, который по смерти Великого Магистра Луки Бомануара, должен занять его место. Возшед на оное, я сделаюсь важным повелителем. Мне нужна была пламенная душа для разделения с нею моего величия, и я нашел се в тебе."

"Можете ли вы это говорить, Иудеянке? Вспомните, что...."

"Не напоминай мне об этом. Правила наши не таковы, какими кажутся; мы иначе поступаем в своих тайных собраниях, и видим всю невыгодность правил наших основателей, отказавшихся от всех приятностей жизни для того, чтоб вечно мучиться и умирать от глада, от жажды, от чумы и от меча. В настоящее время виды нашего Ордена простираются далее, намерения его велики и смелы, и вознаграждения, получаемые нами, более соразмерны с делаемыми жертвами. Наши обширные владения во всех Европейских государствах, наша военная слава, привлекающая к нам цвет Рыцарства из всех Христианских земель; словом, все стремится к цели, о которой не помышляли паши основатели, и которая равным образом остается скрытою от слабых умов людей, входящих в нате общество для того, чтоб поступать по древним его правилам, и делающихся, по заблуждению своему, нашими орудиями. Но теперь я еще не могу пред тобою открыть завесы, скрывающей наши великия намерения.... Я слышу звук рога; он, может быть, возвещает о таком происшествии, которое требует моего присутствия.. Размысли обо всем, что я сказал. Я не прошу у тебя прощения в угрозах, которыми столько тебя встревожил; без них, я не знал бы благородства и возвышенности твоего характера. Мы от того оба не потеряли: только один оселок может доказать доброту золота. Прощай, мы увидимся и будем говорить более." Он вышел из комнаты и спустился по лестнице, оставя Ревекку, может быть, менее устрашенною мыслию о смерти, на которую она столь неустрашимо решалась, нежели сумасбродным честолюбием и преступным неверием дерзкого Рыцаря, во власти которого имела несчастие находиться.