Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов.
Часть вторая.
Глава XIII

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов. Часть вторая. Глава XIII (старая орфография)

Глава XIII.

Маврикий уже находился в большей военной зале, когда вошел в нее Бриан. "Я полагаю, - сказал он - что безпокойный звук рога помешал вашему любовному разговору, также как и моему; но, кажется, для вас труднее было его прекратишь, потому что вы пришли позже, и я из этого заключаю, что ваше свидание было приятнее моего."

"Следовательно богатая Саксонская невеста вас не слишком хорошо приняла?"

"Я уверен, что Лэди Ровена знала, что я не могу видеть плачущих женщин."

"Не стыдно ли начальнику вольных войск хлопотать о слезах женщины? Несколько капель воды, падая на Факел Амура, только усиливают его пламень."

"Несколько капель, согласен; но она проливает столько слез, что ими можно залить целый горящий костер. Никогда не видано такой горести и такого изобилия слез, ею овладел слезливый дух."

"А Иудеянкою овладел целый полк духов, потому что один, хотя бы самый главный из них, не мог бы дать ей такой гордости и решительности. Но где Регинальд? Что значит этот звук рога?"

"Регинальд, думаю, хлопочет с жидом; и Исаак, верно, так кричит, что ему не слышно ничего. Вы знаете из опыта, что когда от жида потребуют такого выкупа, какого вероятно требует каш приятель, тогда от крику его и двадцати рогов и труб не услышишь; но он скоро должен притти, потому что его но всему замку ищут."

Регинальд, остановленный в своем ширанском действии, замешкался несколько, узнавая о причине раздавшагося звука, и вошел в самое это время.

"Посмотрим, что значит эта проклятая суматоха? - сказал он, с досадою - Вот письмо, принесенное гонцом к воротам замка. Оно писано по-Саксонски."

Он вертел письмо в руках, как бы ожидая, чрез перемену его положения, найти средство прочесть его; наконец отдал Маврикию.

"Я этого не понимаю. - сказал Маврикий, который был воспитан также, как почти все дворяне того века - Капелан моего отца хотел учишь меня грамоте; но увидев, что вместо литер, я писал копья и мечи, от того отказался.""Дайте мне письмо. - сказал Бриан - Мы, Рыцари Храма, вместе с тем и духовные, и потому с храбростию соединяем некоторые познания."

"Дозвольте же нам воспользоваться вашими сведениями? - сказал Маврикий - Скажите, что тут написано?"

"Формальный вызов, настоящий картель; - отвечал Бриан - но клянусь, что самый необыкновенный из всех вызовов, какие переносимы были чрез подъемные мосты Баронских замков, ежели это не какая-нибудь глупая шутка." "Шутка! - сказал Регинальд - Я желал бы знать, кто бы осмелился подвергать себя опасности шутить со мною в подобном деле... Читайте Г. Рыцарь."

"Я, Вамба, сын Витлеса, шут благородного и свободного человека Цедрика Ротервудского, прозванного Саксонцем, и я Гурт, сын Бевольфа, пастух свиного стада...."

"С ума вы сошли что-ли?" Вскричал Регинальд, прервав чтение.

"Клянусь, что так написано." Отвечав Рыцарь Храма, и продолжал:

"И я Гурт, сын Бевольфа, пастух свиного стада, принадлежащого сказанному Цедрику, и наш союзник и товарищ, принимающий в настоящем деле равное с нами участие, и именно храбрый Безпетый Рыцарь, извещаем вас, Регинальда Фрондбефа и ваших союзников и соучастников, кто бы они ни были, что так как вы, без всякого объявления войны и не изъяснив причины, беззаконно и усильно захватили нашего господина, сказанного Цедрика, благородную и свободную девицу Лэди Ровену Горготстандскую, благородного и свободного человека Ательстана Конингсбургского, бывших прежних нескольких свободных людей, вассалов и рабов, некоторого Иудеянина Исаака Иоркского, его дочь и неизвестного раненого, везенного в повозке; наконец, принадлежащих им лошадей, мулов и разное имущество; все же эти благородные и вольные люди, вассалы, рабы, Иудеянин, Иудеянка и неизвестный, были в мире с Его Величеством Королем, и ехали но большой Королевской дороге: то мы и требуем, чтоб сказанные благородные особы, то-ссты Цедрик Ротервудский, Ровена Горготстандская и Ательстан Конингсбургский, вассалы их и рабы, Иудеянин, Иудеянка и неизвестный, с мулами, лошадьми, имуществом, повозкою и со всем, что принадлежит каждому из них, выданы были нсдалее, как чрез час, по получении сего, нам, ила тем, кому мы поручим прием оных, не подвергая ни их самих никакой неприятности, ни имущества их ни малейшей растрате. В противном же случае объявляем, что будем почитать вас за изменников и разбойников, и будем стараться и душевно и телесно, посредством битвы, осады и всех возможных средств, истреблять вас."

"Подписано накануне праздника Св. Витольда, под большим Горги-Гиль-Валькским дубом."

Безпечный Черный; наконец, в заключении, стрела, довольно хорошо нарисованная, изображала подпись Локслея. Рыцари выслушали до конца этот необыкновенный вызов, и посмотрели с удивлением один на другого, как бы не понимая, что оный значил.

"Я скажу вам откровенно, Г. г. Рыцари, - сказал он - что вы лучше сделаете, ежели подумаете о том, что нам делать, и перестанете так не кстати смеяться."

"Регинальд еще оглушен своим падением в Ашби. - сказал Маврикий, продолжая смеяться - Вызов его делает сердитым, даже и тогда, как вызывающий не более, как пастух свиного стада."

"Я бы очень желал, Маврикий Браси, чтоб это касалось до одних вас. - отвечал Регинальд" - Этот негодяй не поступал бы с таким непостижимым безстыдством, ежели бы не имел поддержки. В наших лесах нет недостатка в разбойниках и браконьерах, и я знаю, что они ничего так не желают, как случая отмстить мне за строгость, с которою я соблюдаю законы об охоте. Я помню, что в меня было пущено более стрел, нежели в цель при Ашби, когда я одного из этих негодяев, пойманного на месте преступления, велел привязать к рогам оленя, который умчал и умертвил его в пять минут. Ну, что ты узнал? - сказал он вошедшему в это время оруженосцу - Известно ли число этих негодяев?"

"В лесу, против замка, по видимому, их покрайней мере сот до двух." Отвечал оруженосец.

"Прекрасно! - сказал Регинальд - Вот Г. г. Рыцари, чему подвергло меня мое снисходительное согласие ссудить вас моим замком, для исполнения ваших проказ. Вы так благоразумно распорядились, что собрали вокруг меня всех ос здешняго околодка."

"Скажите лучше всех жуков, - сказал Маврикий - они не что иное, как трусы и ленивцы, которые не хотят снискивать хлеб работою и живут в лесах, на счет диких коз, которых бьют, и на счет проезжающих, которых грабят; я вас уверяю, что это настоящие жуки, а не осы; они могут только жужжать, но не имеют жала."

"Не имеют жала! - сказал Регинальд - А как вы назовете эти трехъфутовые стрелы, пробивающия лучшия латы, кроме одних Гишпанских, и попадающия всегда верно в цель, хотя бы она была не более ореха?"

"Послушайте, г. Рыцарь, - сказал Бриан - Стоит собрать наших людей и сделать вылазку: одного Рыцаря, одного вооруженного воина достаточно для прощания двадцатерых из них."

"Более, нежели достаточно, только мне стыдно сражаться с этим подлым народом." Сказал Маврикий.

"Вы бы были правы, - отвечал Регинальд - если бы дело касалось до Турок, или Мавров, г. Бриан, или до Французских крестьян, г. Маврикии; но эти люди Англичане, они храбры и славные стрелки, все наше преимущество над ними заключается только в превосходстве вооружения и коней наших; но много ли нам это принесет пользы, ежели они будут держаться в лесу. Вы советуете сделать вылазку, а у нас едва достает людей для защиты замка. Мои лучшие воины теперь в Иорке, также как и ваши, Маврикий, и здесь у меня не более двадцати человек, к которым только могут присоединиться наши люди, участвовавшие в исполнении вашего благоразумного предприятия." "Я надеюсь, - сказал Бриан - что их недостаточно для взятия замка." "Без сомнения недостаточно; - продолжал Регинальд - хотя атаман их и решительный человек, но у них нет ни машин, ни лестниц для сделания приступа, ни опытности в военном деле, и замок мой может противиться всем их усилиям."

"Пошлите гонца к своим соседам и просите, чтоб подали вам помощь; чтоб помогли трем Рыцарям, осажденным в замке Регинальда Фрондбефа шутом и пастухом свиного стада." "Шутка слишком не у места, г. Рыцарь. К кому прикажите мне послать? Филипп Мальвуазин в Иорке со всеми своими вассалами, там же и прочие мои союзники; да и я сам там же бы был теперь, ежели бы не адское ваше предприятие."

"Следовательно должно послать в Иорк - сказал Маврикии - и приказать быть сюда нашим воинам. Эта сволочь не устоит пяти минут, увидев знамя моего вольного войска и острия копьевь моих сослуживцев."

"А кто доставит им нате повеление? - спросил Регинальд - Его перехватят; эти негодяи расползутся по всем тропинкам. Я нахожу одно средство. - прибавил он подумав - Бриан, вы без сомнения умеете писать, также как и читать, и ежели бы можно было отыскать чернильницу моего капелана, умершого в прошедшие святки...." "Я думаю, - сказал оруженосец, стоящий у дверей - что старая варвара сберегала ее, в память его."

"Принеси же се поскорее, - сказал Регинальд - и я вам скажу мой "ответ, г. Рыцарь Храма, на этот дерзкий вызов."

"Я бы охотнее желал отвечать на него моим копьем, нежели пером, по сделаю угодное вам." Отвечал Бриан.

"Рыцарь Регинальд Фрондбсф и благородные Рыцари, его союзники и друзья, не принимают вызова от вассалов и рабов; но ежели человек, называющий себя Безпечным Черным, имеет действительно право на звание Рыцаря, то должен знать, что унижает себя их сотовариществом, и не может требоват отчета от Рыцарей благородного происхождения. Обращаясь же к людям, взятым нами в плен, мы просим, из Христианского милосердия, прислать к ним священника, для приготовления их к смерти, потому что мы намерены решительно, сего же дня, отрубить им головы и выставить оные на стенах нашего замка, в доказательство презрения нашего к тем, которые предприняли их защищать."

Гонец возвратился с оным в главную квартиру соединенных войск, учрежденную под большим дубом в разстоянии трех выстрелов от замка. Там Вамба и Гурт с своими союзниками, Черным Рыцарем и Локслеем, ожидали с нетерпением ответа на свой вызов; вокруг их, в некотором разстоянии, находились множество стрелков, которых наряд и дерзновенный и отчаянный вид объясняли их ремесло. Уже более двух сот человек собралось их на этом месте и, сверх, того, еще ожидали нескольких; Локслей, их атаман, отличался от них одним пером на шапке. Другое войско не так хорошо вооруженное и менее опытное, находилось шут же. Распространившийся слух о захвачении Цедрика побудил его вассалов, со множеством соседственных крестьян, поспешить на помощь своему господину. Большая часть из них не имели иного вооружения, кроме кольев, кос, цепов и прочих земледельческих орудий, потому что Норманцы, по обыкновенной политике завоевателей, не дозволяли Саксонцам иметь и носить оружие. Итак это войско не было страшно осажденным, но увеличивало наружную силу осаждающих умножением их числа и усиливало в них стремление к справедливому подвигу, которым они одушевлялись.

"По чести, я ничего не понимаю, что тут написано." Сказал Тук, и отдал письмо Гурту, который передал его Вамбе, покачав головою. Вамба повертел его в руках и, сделав прыжок, отдал оное Локслсю, который, взяв письмо, сказал:

"Ежели бы большие литеры были пиками, а малые стрелами, то я придумал бы что-нибудь из них сделать, но понять, что тут написано, мне также не возможно, как убит стрелою дикую козу за десять миль."

"Следовательно я прочту." Сказал Черный

"Отрубить голову почтенному Цедрику! - вскричал Бамба - Это не возможно; вы не ошиблись ли, г. Рыцарь?" "Нет, любезный друг. - отвечал Рыцарь - Я верно пересказал содержание письма."

"После этого, - сказал Гурт - нам необходимо должно овладеть замком, чего бы то ни стоило, хотя бы голыми руками надобно было выламывать из стены каменья."

"Я боюсь одного, - сказал Вамба - не окажутся ли руки мои неспособными к этой работе, и не способнее ли будут оне к мешанию извести для соединения после каменьев, которые вы выломаете руками."

"Это одна хитрость, для того, чтоб выиграть время. - сказал Локслей - Они не осмелятся сделать преступления, за которое я им ужасно отмщу." "Мне бы хотелось, - сказал Черный Рыцарь - чтоб кто-нибудь из нас забрался в замок и узнал бы о числе и намерениях осажденных. Мне кажется, что требование их, о присылке священника, представляет случай Туку доставить нам нужные сведения."

"Чтоб провал тебя побрал и с твоею выдумкою! - отвечал Тук - Я уже тебе сказал, г. Безпечный, что сбрасывая с себя рясу, я бросаю и свою Латынь, и надевая зеленый кафтан, готов лучше воевать с дикими козами, нежели исповедывать."

"Я боюзь, - сказал Рыцарь - что между нами не сыщется никого, желающого взять на себя роль исповедника."

Все посмотрели друг на друга в молчании.

"Я вижу, - сказал Вамба - что дурак должен быть всегда дураком, и что он именно должен подвергать опасности свою шею в таких делах, в которых боятся участвовать умные люди. Я надеюсь, с помощию рясы и капюшона, доставить утешение нашему господину Цедрику и его товарищам в несчастий."

"Полагаешь ли ты, - спросил Рыцарь у Гурта - что у него достанет разсудка для этой роли?"

"Я этого не знаю; - отвечал Гурт - но ежели он не успеет в этом случае, то в первый раз употребит неудачно свою глупость."

"Надевай же, голубчик, рясу, - сказал Рыцарь - ступай в замок и узнай от своего господина о положении замка и его защитников, которые должны быть не многочисленны; и можно поручиться, что внезапное сильное нападение сделает нас обладателями замка. Но время дорого, ступай."

"Между тем, - сказал Локслей - мы окружим замок со всех сторон так, что червяк не выползет из него с известием. А ты, любезный друг, можешь уверить этих притеснителей, что они очень дорого заплатят за малейшее насилие своим пленникам."