Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов.
Часть третья.
Глава I

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов. Часть третья. Глава I (старая орфография)

ИВАНГОЕ,
ИЛИ
ВОЗВРАЩЕНИЕ
из
КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ.

Сочинение

ЧАСТЬ ТРЕТИЯ

САНКТПЕТЕРБУРГ.
В Типографии А. Смирдина
1826.

с тем, чтобы по напечатании, до выпуска из Типографии, представлены были в С. Петербургский Цензурный Комитет семь экземпляров сей книги, для препровождения куда следует, на основании узаконений. С. Петербург, 9 Марта 1825.

Сенешаль, увидев Вамбу, одетого в рясу, покрытого капюшоном и подпоясанного веревкою, подошедшого к воротам замка, спросил у него, как его зовут и что ему нужно?

"Я убогий брат, Францисканец, - отвечал Вамба - пришел для исполнения моей обязанности при содержащихся в этом замке пленниках."

"Ты слишком смел, - отвечал Сенешаль - ты зашел в такое место, где более двадцати лет, исключая недавно умершого нашего Капелана, не певала ни одна подобная тебе птица."

"Совсем тем, доложи обо мне своему господину. Я тебе отвечаю, что он велит меня впустить, и птица так громко запоет, что во всем замке будет слышно."

"Хорошо, только ежели меня будут бранить за то, что я оставил мой пост для извещения о твоем приходе, тогда берегись."

Сенешаль, сказав это, отправился к Регинальду, с донесением о необыкновенном посетителе, о монахе, просящемся в замок, и к большему удивлению, получил приказание немедленно его впустить. Он возвратился к воротам, взяв с собою из предосторожности несколько воинов, и поспешил отворить оные для подложного инока.

"Мир вам!" почитая это выражение приличнейшим; но голос его показывал робость, которая впрочем не возродила никакого подозрения в Регинальде, привыкшем видеть людей всех состояний, робеющих перед ним.

"Кто вы, почтенный отец, - спросил он - и откуда?"

"Я убогий служитель Святого Франциска, - отвечал Вамба - захваченный в этом лесу разбойниками, пославшими меня для исполнения моей обязанности при пленных, заключенных в этом замке и приговоренных вашим правосудным решением к смерти."

"Хорошо. А как велико число этих разбойников?"

"Храбрый Рыцарь, я от страха порядочно этого не разсмотрел; но думаю, что, вместе с крестьянами, наберется сот до пяти."

"Как! - сказал Бриан, вошедший в это время - Эти осы собрались в таком множестве? Давно пора истребить этот ядовитый род."

Он отвел в сторону Региналеда и спросил, знает ли он пришедшого монаха.

"Нет. - отвечал Регинальд - Он из отдаленного монастыря, я его никогда не видывал."

"В таком случае, не благоразумно вверять ему наше поручение на словах; а должно приказать, чтоб он доставил к вольным воинам Маврикия письменное повеление о немедленном при бытии на помощь к своему начальнику. Между тем, чтоб не подать ему подозрения, пусть он идет и приготовляет к смерти Саксонцев."

Цедрик, сердяся, ходил так скоро по комнате, как будто гнался за неприятелем, или устремлялся чрез пролом стены на приступ. Он, то говорил сам с собою, то обращался к Ательстану, который с стоическою непоколебимостию ожидал развязки приключения и не очень заботился о плене, полагая, что оный, подобно многим таковым же, кончится, ежели будет угодно Богу.

"Мир вам!"

"Зачем вы пожаловали к нам, Святый отец?" Спросил Цедрик.

"Приготовить вас к смерти." Отвечал Вамба.

"К смерти! Это не возможно! - вскричал Цедрик - Сколь бы они ни были низки и дерзновенны, они не осмелятся этого сделать!"

"Увы! - продолжал Вамба - полагаться на них, тоже, что на шелковинку, когда надобно удержать бешеную лошадь."

"Слышите ли вы, почтенный Ательстан? - сказал Цедрик - Возвысим сердца наши в горняя и приготовимся к последнему действию нашей жизни. Лучше умереть человеком, нежели жить узником."

"Я готов на все., что их низость может изобрести; - отвечал Ательстан - и пойду на смерть с таким же спокойствием, как к обеду."

"Итак, почтенный отец! - сказал Цедрик - приготовляйте нас к смерти."

"Погоди, погоди, дядюшка; - сказал шут обыкновенным своим голосом - можно еще два раза подумать прежде, нежели на это решиться."

"Что это значит? - сказал Цедрик - Этот голос мне знако"

"Это голос вашего верного слуги, вашего дурака, - сказал Вамба, открыв капюшон - и ежели бы вы его послушались прежде, не попались бы сюда; если же послушаетесь теперь, долго здесь не останетесь."

"Что ты говоришь?" Спросил Цедрик.

"Я говорю, что надев мою рясу и капюшон, и подпоясавшись этою веревкою, вы можете свободно вытти из замка; а я надену ваш пояс и епанчу, и буду здесь представлять ваше лицо."

"Тебя оставить здесь на моем месте! - воскликнул Цедрик, удивленный предложением - Да они тебя, бедного дурака, повесят."

"Так что жь? Надеюсь, что это вас не обезчестит."

"Хорошо, Вамба, я принимаю твое предложение; но с тем, чтоб ты переменился своим платьем не со мною, а с почтенным Ательстаном."

"Ни за что в свете; на это нет никакой причины. Справедливость требует, чтоб сын Вишлеса жертвовал собою за сына Геревальда; но он не так глуп, чтоб хотел умереть за человека, которого предки были для него посторонними."

"Негодный! - вскричал Цедрик - предки Ательстана были Английскими Королями."

"Это может быть; но голова моя слишком прямо держится на плечах, чтоб я захотел для него покривить ее. Итак, мой добрый господин, или примите мое предложение сами для себя, или дозвольте мне вытти из замка также свободно, как я в него вошел."

"Оставь погибнуть старое дерево, - сказал Цедрик - и сбереги молодое, составляющее надежду всего леса; сохрани почтенного Ательстана, друг мой, Вамба. Это обязан сделать всякой, в чьих жилах течет кровь Англичанина. Мы с тобою двое предадимся нашим угнетателям, а он, на свободе и в безопасности, позовет наших сограждан для отмщения за нас."

"Нет, отец мой, нет. Я соглашусь лучше остаться в этой комнате целую неделю на хлебе и воде, обыкновенной пище заключенных, нежели воспользоваться, для избавления себя, тем, на что решился этот раб для спасения своего господина."

"Послушайте и вы дядюшка, почтенный Цедрик, и вы братец, почтенный Ательстан. Говорят, что вы люди умные, а я не более как дурак; но видно дураку-то и должно решить это дело и прекратить ваши вежливые споры. Я вам скажу решительно, что я похож на коня Джона Дука, который никому не дозволяет на себя садиться, кроме своего господина. Я желаю спасти моего, и ежели он того не хочет, то уйду, как пришел, и никого более избавлять не намерен."

"Согласитесь, почтенный Цедрик, - сказал Ательстан - не пропускайте этого случая. Ваше присутствие побудит наших друзей решиться на всякое предприятие для нашего спасения; без вас же, нам останется здесь погибнуть."

"А можно ли, вышед из замка, найти вспоможение в скором времени?" Сказал Цедрик.

"Можно ли найти? - повторил Вамба - Знайте, что предлагая ету рясу, я вам предлагаю одежду главнокомандующого: пять-сот человек находятся в двух-стах шагах отсюда, и я нынешнее утро был одним из главных их предводителей. Моя дурацкая тапка была шлемом, а деревяшка настоящим мечем. Увидим, много ли они выиграют, когда умный человек займет у них место дурака? В самом деле, я боюсь, чтоб прибавление ума не убавило у них храбрости."

Говоря таким образом, он переменился платьем с Цедриком.

"Прощай, мой добрый господин, - сказал он, переодевшись - будь милостив к бедному Гурту и его собаке Фангу, и вели повесить мою дурацкую шапку в большей Ротервудской зале, в память того, что я отдал жизнь мою за моего господина, как настоящий дурак, по как верный и преданный ему дурак."

Он выговорил последния слова голосом вместе шуточным и важным, который Цедрика тронул до слез.

"Память о тебе, бедный дурак, сохранится, доколе преданность и верность не перестанут уважаться на земле; но я надеюсь найти средство спасти и почтенного Ательстана, и дорогую мою Лэди Ровену, и тебя, бедный мой Вамба; не думай, чтоб я забыл о тебе.

"Прощайте, почтенный Ательстан, прощай, бедный дурак, у которого сердце лучше головы. Я вас спасу, или умру спасая. Кровь наших Саксонских Королей не прольется, доколе хотя капля моей останется у меня в жилах, и ни один волос не погибнет на голове этого верного раба, подвергшого опасности все для спасения своего господина, доводе рука Цедрика в состоянии будет двигаться для его защиты. Прощайте."

"Прощайте, почтенный Цедрик." "Прощайте дядюшка!" Прибавил Вамба.

Цедрик, оставив своих товарищей, очутился в низком и темном коридоре, которым надеялся пройти в большую залу, и встретившись с молодою женщиною, посторонился, чтоб дать ей дорогу; но она остановилась и сказала ему: "Сделайте милость, почтенный отец, удостойте доставить утешение раненому пленнику, находящемуся в этом замке; окажите ему снисхождение, к которому обязывает вас ваше звание."

"Дочь моя, - отвечал в замешательстве Цедрик - время, которое мне дозволено было остаться в этом замке, уже кончилось; я должен немедленно из него вытти, и к этому меня обязывает такое дело, которое касается до опасности в жизни."

"Не отказывайте мне, отец мой, умоляю вас."

"Провались эта встреча!" Вскричал Цедрик и хотел продолжать свои гневные выражения, очень мало приличествующия его наряду: но в это время послышался близь них визгливый голос другой женщины, и они увидели пред собою Урфриду, старую жительницу башни.

"Такова-то твоя благодарность за то, что я тебя освободила из тюрьмы: ты принуждаешь почтенного отца гневаться и кричать, чтоб избавиться от жидовки."

"От жидовки!'⁴ "Не троньте меня, пустите."

"Пожалуйте сюда, - сказала старуха - вы не знаете замка, я вас провожу; подите сюда, мне нужно с вами поговорить. Что жь касается до тебя голубушка, возвратись в комнату раненого, оставайся там до моего прихода и берегись, без моего дозволения, из нее выходишь."

Ревекка ушла обратно в комнату к Вильфриду, куда введена была пред тем Урфридою, которая сделала это, узнав о приходе в замок монаха и желая с ним говоришь без свидетелей. Ревекка, взявшая на себя с удовольствием смотрение за раненым, разочла, что монах может им помочь, или дать совет, и потому, предварив о нем Вильфрида, дожидалась его при выходе в коридор, в надежде возродить в нем участие к пленным, и мы видели ее неудачу.