Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов.
Часть третья.
Глава VI

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов. Часть третья. Глава VI (старая орфография)

Глава VI.

Цедрик не полагался совершенно на слова Ульрики, но рассказал о её обещании Черному Рыцарю и Локслею. Они обрадовались, услышав, что имеют в самом замке человека, готового вспомоществовать им в овладении оным. Вообще все соглашались в том, что приступ есть единственное средство для овладения замком и освобождения пленных.

"Королевская кровь Альфреда в опасности." Сказал Цедрик.

"Честь благородной девицы вопиет о защите." Продолжал Черный Рыцарь.

"Даже для избавления от опасности Вамбы - сказал Локслей - я готов на все решиться."

"И я также. - сказал Тук - Хотя он и не более как дурак, но действуя так искусно и будучи столь неустрашимым, заслуживает внимания не менее всякого мудреца."

"Хорошо, - сказал Черный Рыцарь - но теперь, любезный Локслей, не должно ли отдать начальство почтенному Цедрику?"

"Сохрани меня Бог! - сказал Цедрик - Я не умею ни брать, ни защищать этих варварских замков, взгроможденных в нашей несчастной стран Hopманцами. Я не могу быть с пользою предводителем, но стану сражаться в первом ряду и надеюсь, что более принесу пользы, исполняя обязанность воина, нежели начальствующого."

"Когда вы на это решились, почтенный Цедрик, - сказал Локслей - то я возьму на себя начальство над стрелками, и повесьте меня на высочайшем из этих деревьев, ежели воины, которые будут появляться на стенах замка, не также будут нашпигованы стрелами, как рождественский окорок гвоздишными головками."

"А я - сказал Черный Рыцарь - готов тех, которые захотят следовать за настоящим Рыцарем, вести на приступ с неустрашимостию воина и опытностию человека, многократно начальствовавшого в подобных случаях."

По разделении таким образом должностей между начальствующими, был сделан первый приступ, которого последствия мы уже знаем.

Черный Рыцарь, взяв редут, известил о том Локслея и поручил ему делать фальшивый приступ с другой стороны замка, дабы развлечь сим неприятели и воспрепятствовать ему сим способом сделать вылазку и отбить обратно редут. Эта военная хитрость тем более нужна была для Черного Рыцаря, что его воины, непривыкшие к подобному сражению, хотя отчаянно дрались сначала, но не могли долго выдерживать оного против опытных и хорошо вооруженных со противников, составлявших гарнизон замка.

По прекращении сражения, Черный Рыцарь приказал сделать мост для перехода чрез ров. Изготовление оного требовало некоторого времени, о потере которого не сожалели, ожидая исполнения обещания Ульрики, хотя и не знали еще что она сделает.

По изготовлении моста. Черный "Я не могу более ожидать; солнце склоняется уже к западу, а дела мои не дозволяют мне остаться с вами далее сегодня; сверх того, не возможно, чтоб войска, находящияся в Иорке, не пришли на помощь осажденным, нам же удобнее кончить прежде их прихода. Дайте знать Локслею, чтоб он опять начал фальшивое нападение на замок с другой стороны, а вы, храбрые Англичане, следуйте за мною на настоящий приступ. Отворив редутные ворота, набросьте немедленно чрез ров приготовленный мост, устремитесь чрез оный за мною и помогите мне выломить ворота в замок; прочие пусть останутся в редуте, натянут свои луки и стреляют в каждого, кто осмелится показаться на стене замка. Благородный Цедрик, не угодно ли лам принять над ними начальство?"

"Нет, - отвечал Саксонец - я не ищу начальствовать над другими, но пусть потомство покроет проклятиями мою гробницу, ежели я не последую за первым, который поведет меня на приступ; дело идет о моей обиде, и мне неприлично оставаться назади."

"Но вспомните, почтенный Цедрик, что на вас нет лат, и что вся ваша защита состоит в легком шлеме, небольшем щите и мече."

"Тем лучше, мне легче будет лесть на стену. Я не хочу хвалиться, г. Рыцарь, по вы увидите сегодня, что Саксонец не страшится сражаться с открытою грудью, также как Норманец, покрытый стальною бронею."

"Итак, с Богом! отворяйте ворота и бросайте мост чрез ров."

"Ворота отворились и в одно мгновение чрез ров брошен быль мост, по которому могли пройти свободно два человека рядом. Черный Рыцарь, знав, сколь полезно было неожиданное неприятелем нападение, устремился чрез мост и, последуемый Цедриком, безпрепятственно перебежал чрез оный к малым воротам замка. Они немедленно начали рубить ворота, и остаток изломанного Фрондбефом моста, приставленный к стене, послужил им защитою от стрел я бросаемых с стены каменьев. Воины, последовавшие за ними по мосту, неимевшие подобной защиты, подверглись ударам осажденных; первые два были прострелены стрелами и упали в ров, прочие же принуждены были возвратиться в редут.

Положение Черного Рыцаря и Дедрика сделалось очень опасным, но было бы еще опаснее, ежели бы появлявшиеся на стенах воины небыли прогоняемы пускаемыми из редута стрелами. Они принуждены были, для избежания оных, скрываться и, показываясь на одно мгновение, пускать свои стрелы, не успевая целиться. Совсем тем, Черный Рыцарь и Цедрик находились в большой опасности, которая непрестанно увеличивалась.

"Какой стыд! - вскричал Маврикий воинам - Вы почитаете себя искусными стрелками, а допускаете двух человек одних удерживать за собою место под самою стеною замка. Сбросьте на них часть парапета, ежели не умеете ничего лучше сделать и раздавите их каменьями. Скорее! рычаги! ломы!.... Начинайте с этого камня." Сказал он, указав на огромный камень, находившийся прямо над воротами.

фальшивой атаки, и явился с храбрейшими из своих стрелков в редут.

"Возможно ли оставлять храброго Черного Рыцаря и почтенного Цедрика одних у ворот замка? - сказал он - Вперед! храбрые стрелки! вперед! замок пал. Посмотрите на это красное знамя, это условленный знак; вспомните о чести, о добыче; еще одно усилие, и мы овладеем замком."

Сказав это, он натянул лук и пустил стрелу в воина, который, по по велению Маврикия, старался сдвинуть с парапета огромный камень и сбросить его на Цедрика и Черного Рыцаря. Стрела повергла воина возле камня. Другой взял рычаг у своего умирающого товарища, и заступил его место; но пущенная вновь Локслеем стрела немедленно прострелила и его; после чего никто не решался заступишь его место.

"Трусы! - вскричал Маврикий - подайте мне рычаг самому."

Сказав это, он сам принялся за работу, и камень начал приметно двигаться. Этот камень был так велик, что упавши раздробил бы нетолько доски, служившия прикрытием Цедрику и Черному Рыцарю, но и самый мост чрез ров. Осаждающие видели опасность и никто, самый отважнейший из них, не осмеливался ступить на мост. Локслей пустил в Маврикия три стрелы, которые только зазвенели, ударившись о его броню, но не пробили ее.

"Чтоб провал побрал этот Гишпанский паицырь, - вскричал с досадою Локслей - ежели бы он был сработан Английским панцырником, то стрелы мои пробили бы его, как бумажный лист." Сказав это, он громко закричал: "Товарищи! друзья! Черный Рыцарь! почтенный Цедрик! назад! назад! огромный камень на вас падает."

Громкие удары, повторяемые непрестанно Черным Рыцарем и Цедриком, заглушали его голос, и они не слыхали оного. Тут верный Гурт хотел броситься на мост, чтоб, жертвуя своею жизнию, уведомить своего господина об угрожавшей ему опасности, но уже было поздно: камень, непрестанно подвигаемый усилиями Маврикия, уже готов был потерять равновесие и обрушиться. К счастию, в это время голос Рыцаря Храма остановил руку Маврикия, готовившагося сделать последнее усилие для свержения камня.

"Все погибло! - закричал Рыцарь - Маврикий! все погибло! весь замок в пламени!"

"В пламени! В уме ли вы?" Вскричал Маврикий, отскочив от камня.

"Да, сейчас вы увидите пламя над восточною башнею, я тщетно усиливался погасить его."

Бриан в коротких словах объяснил своему товарищу о происшествии с спокойствием, составлявшим основание его свойства; но Маврикии неравнодушно его выслушал.

"Боже мой! - вскричал он - Что же остается нам делать?"

"Слушайте: - сказал Бриан - соедините всех своих воинов и сделайте вылазку в малые ворота. Через мост успел перейти только этот адский Рыцарь с одним товарищем. Сбросьте их в ров и нападите на редут. Я же с остальными воинами выйду в главные ворота и нападу сзади на осаждающих. Ежели мы их и не прогоним совсем от замка, но укрепимся в нем до того времени, как получим вспоможение, или заключим выгодный мир."

"Это хорошо, - сказал Маврикий. - Я исполню, что вы мне поручаете; но исполните ли вы то, что обещаете сделать?"

"Клянусь честию Рыцаря! но ради Бога не теряйте ни минуты."

Маврикий, собрав всех своих воинов, отправился к малым воротам, но, подошед к ним, уже не имел нужды их растворять, потому что в самое это мгновение они упали от ударов Рыцаря и Цедрика, которые немедленно напали на первых, им встретившихся, и двое воинов, бывших впереди, в одно мгновение пали от меча Рыцаря, прочие же попятились назад, не смотря на все усилия Маврикия остановить их.

"Трусы! - кричал Маврикий, - не уже ли вы дозволите двум человекам не пропустить нас последним путем, остающимся к нашему спасению?"

"Это не человек, - отвечал старый воин, старавшийся защитить себя от ударов Черного Рыцаря - это не человек, у него не человеческая сила."

"Кто бы он ни был, можно ли от него бежать в то время, когда нигде нет спасения от погибели? 3амок в пламени. Несчастные! неужели и самое отчаяние не в состоянии ободрить вас? Дайте мне дорогу, я сам сражусь с этим страшным соперником. "

Маврикий в этом случае поддержал славу, приобретенную им в междоусобных войнах того времени. Своды коридора, ведущого к малым воротам, стенали от ударов Рыцарей. Наконец, Черный Рыцарь, поразив Маврикия по шлему, поверг его на землю.

"Отдайся в плен, Маврикий Браси, - сказал Рыцарь, наклонившись к нему, и устремив кинжал против места, незащищенного латами. - Отдайся в плен, или тебя не будет на свете."

"Наперед, скажи мне, кто ты, или располагай моею жизнию. - отвечал Маврикий - Я не отдамся в плен неизвестному."

Черный Рыцарь сказал ему что-то на ухо.

"Я ваш пленник." Отвечал Маврикий, заменив надменный тон почтительною покорностию.

"Идите в редут, - сказал победитель повелительным голосом - и ожидайте там моих повелений."

"Прежде дозвольте мне вас предварить о том, что вам нужно знать. - сказал Маврикий. - Вильфрид Ивангое раненый в плену в замке, и может погибнуть в пожаре, ежели оставлен будет без помощи."

"Вильфрид Ивангое в плену! Ранен! Подвергается опасности! Все находящиеся в замке мне будут отвечать за него жизнию. Где он, где его темница?"

"Эта круглая лестница ведет к комнате, которую он занимает. Угодно ли, чтоб я вас туда проводил?"

"Нет, подите в редут и ожидайте там моих повелений; я на вас не полагаюсь, Маврикий."

или тщетно сопротивлялись, или бежали во внутренность замка.

Маврикий, оставшись один, следовал глазами за победителем с униженным видом. "Он на меня не полагается.... но не имеет и причины полагаться." Сказал он, поднимая свой мечь; потом, сняв шлем в знак повиновения, вошел в редут и вручил свой мечь встретившемуся ему Локслею.

Между тем, по мере разпространения пожара, признаки оного сделались видимыми из комнаты, в которой Ревекка помогала Вильфриду. Его разбудил шум от возобновившагося сражения, и добрая Иудеянка, по убедительной его просьбе, подошла опять к окну взглянуть; но густой дым, выходящий из соседственной башни, не дозволял ничего видеть, и крики; "пожар! пожар! давайте воды!" заглушали голоса сражающихся и звуки оружия.

"Замок весь в пламени. - сказала Ревекка - Как нам спастись?"

"Поди немедленно, Ревекка, - сказал Вильфрид - удались в безопасное место, меня же никакая человеческая помощь не может спасши."

"Я не удалюсь от вас; или мы оба избавимся, или погибнем вместе. Но, великий Боже! что будет с моим о ищем?"

В это время отворились двери и вошел Рыцарь Храма. Вид его был ужасен; его позлащенная броня была изсечена и покрыта кровию, и перо на шлеме его обгорело.

"Наконец, я тебя нахожу, - сказал он Ревекке. - Ты видишь, что я сдержал слово, я готов разделять с тобою счастие и несчастие; одно средство остается к избавлению от погибели, и я презрел все опасности, чтоб предварить тебя об этом. Встань и следуй немедленно за мною."

"Я одна за вами не последую; - отвечала Ревекка, - но ежели женщина питала вис молоком своим, ежели хотя несколько известно вам чувство сострадания, ежели сердце ваше не также твердо, как ваши латы, то спасите моего старого отца, спасите этого Рыцаря."

"Ревекка, - отвечал Бриан, с обыкновенным своим равнодушием, - Рыцарь должен привыкнуть видеть смерть, следует ли она за копьем, или является в пламени; о жиде же никто заботиться не станет."

"Жестокосердый! - воскликнула Pевекка. - Я скорее погибну в пламени, нежели приму от тебя вспоможение."

"Ревекка, ты не можешь выбирать. Один раз вывернувшись из моих рук, ты в другой этого не сделаешь." Сказав это, он схватил ее и унес из комнаты, несмотря ни на просьбы, ни на вопль её, и не обращая внимания ни на угрозы, ни на упреки Ивангое, кричавшого громким голосом:

"Разбойник! безчестный Рыцарь! поношение своего Ордена! оставь эту молодую девицу, вероломный Бриан Буа-Гильберт! вся кровь твоя прольется за наносимую ей обиду."

"Без твоего крика, Вильфрид, - сказал Черный "

"Ежели вы Рыцарь, - сказал Вильфрид - то оставьте меня, и преследуйте этого подлого похитителя; спасите Лэди Ровену, и отыщите почтенного Цедрика."

"Всякому будет своя очередь, - отвечал Черный Рыцарь - а теперь твоя."

прочих пленников.

Огонь от башни распространился по всему замку. Толстота стен и прочность сводов замедляли действие пламени. В тех частях замка, в которые оно еще не проникло, воины преследовали из комнаты в комнату осажденных, удовлетворяя своему мщению. Одни из преследуемых бились отчаянию и дорого продавали жизнь свою; другие же молили о пощаде, не получая оной. Воздух колебался от звука оружий и от стенания побеждаемых; кровь раненых и умирающих струилась по комнатам.

Посреди сего зрелища, Цедрик, в сотовариществе верного Гурта, бегал ил комнаты в комнату, искав везде Лэди Ровену. Гурт, во время сражения, не отставал от своего господина и отражал неожиданные удары, на него устремлявшиеся. Цедрик имел счастие найти свою питомицу в то время, как она, потеряв уже всю надежду избавиться от погибели, держала в руках крест, бывший у нее на шее, и возносила к Небу молитвы, почитая настоящия минуты последними в жизни. Он вверил ее Гурту и приказал проводишь в редут. Неприятели тогда уже были неопасны, и дорога к редуту еще не была пресечена пожаром.

Цедрик продолжал поиски в замке, ожидая найти Ательстана, и решался на все опасности для спасения последней отрасли Королей Саксонских; но, прежде нежели он дошел до залы, в которой содержался Ательстан, изобретательный ум Вамбы помог Конингсбургскому Тану найти средство к освобождению себя. Во время второго приступа заметив, что сражение усилилось, Вамба принялся кричать изо всей силы: Да здравствует Англия! замок наш! После его ухода, пленники вышли безпрепятственно из залы и достигли до двора замка, на котором еще продолжалось сражение. Вокруг Бриана собрались и конные, и пешие воины, решившиеся вместе с ним пробиться сквозь неприятелей и удалиться от замка. Бриан велел опустить подъемный мост, но переход чрез оный был затруднителен и опасен, потому что часть нападающих устремилась чрез оный в замок, дабы участвовать в грабеже прежде нежели обрушатся все здания, и заграждала путь Рыцарю в то время, как другая часть гнала его сзади. Собравшееся вокруг его небольшое количество воинов оказывало чудеса храбрости и сопротивлялось превосходящему в силах неприятелю. Ревекка, сидевшая на коне вместе с одним из Азиатских невольников Бриана, находилась посредине, и Рыцарь Храма, не смотря на свое трудное и опасное положение, непрестанно заботился об её безопасности. Являясь везде, где было нужно, он возвращался к Иудеянке, закрывал ее своим щитом и, защищая ее, забывал о собственной своей безопасности; потом, вновь устремляясь с криком на неприятелей, поражал сильнейших из них и вновь являлся к ней и закрывал ее щитом.

Ательстан, сколь ни был медлен и безпечен, не имел недостатка в храбрости. Он, увидев женщину под покрывалом, о которой столько заботился Рыцарь Храма, почел ее за Лэди Ровену и полагал что Бриан, не смотря на все препятствия, решился се увезти.

"Я вырву из рук его Лэди Ровену, - вскричал он - и вероломный Рыцарь Храма погибнет от моей руки."

"Подумайте прежде о том, что вы предпринимаете. - сказал ему Вамба. - Не поймайте кокушки, вместо ястреба. Я бьюсь об заклад, что это не Лэди Ровена. Взгляните только на её черные волосы, развевающиеся по плечам. Неужели вы не можете отличить черного цвета от белого? Впрочем делайте что хотите, только я за вами не последую; я не хочу подвергаться опасности, не знав за кого; притом вспомните, что вы без лат и без шлема. Не думаете ли, что ваша шелковая шапка может защитить вас от меча?" Сказав это, он выпустил из рук полу Ательстанова платья, за которую держал его.

Выхватить у первого раненого мечь, устремиться на воинов Бриана, поразить всех встретившихся и повергнуть их на землю, для Ательстана, которому гнев придал новые силы, было делом одного мгновения. Он скоро приближился к тому, которого искал, и закричал ему: "Отступник! вероломный Рыцарь Храма! освободи ту, к которой ты недостоин прикасаться! Защищайся!"

"Презренный Саксонец! - отвечал Бриан, заскрежетав зубами - Я тебя научу, как порицать Рыцарей Храма!"

Сказав это, он подскакал к Ательстану и, приподнявшись на стременах, нанес ему ужасный удар по голове.

Вамба справедливо говорил, что шелковая шапка не защита против меча: Рыцарь Храма так сильно ударил Ательстана своим мечем, что мечь Саксонца, которым он хотел отразить удар, разлетелся в дребезги, и удар Брианова меча с такою силою пришелся по голов Ательстана, что он упал без чувств на помост.

"Да погибнут подобным образом все, осмеливающиеся порицать Рыцарей нашего Ордена!" Сказал Бриан, и видев, что падение Ательстана поразило всех Саксонцев, воспользовался этою минутою закричал: "Кто хочет избежать смерти, тот следуй за мною;" и с этими словами поскакал с Ревеккою, с своими Азиатскими невольниками и с несколькими воинами, и переехал мост. Туча стрел полетела вслед за ними, по никто не хотел их преследовать: грабеж замка для всех был привлекательнее отнятия жизни у бегущих.

Бриан подъехал к редуту, полагая, что, может быть, Маврикии овладел оным.

"Маврикий Браси! - закричал он, приближась - здесь ли вы?"

"Да, - отвечал Маврикий - только в плену."

"Не могу ли я вам помочь?"

"Нет, спасайтесь сами, соколы на свобод. "

"Итак, когда вы остаетесь здесь, то обещание мое уничтожается, что жь касается до соколов, я об них не забочусь, кто бы они ли были; стены темплестовского командорства дадут цапле убежище, в котором можно будет ей не заботиться о их когтях."

Сказав это, он поскакал с своею свитою, и скрылся из вида.

Воины, не имевшие возможности за ним последовать из замка, продолжали сражаться, решась дорого продать свою жизнь, и погибли до единого.

сражения Саксонцев, бывших еще язычниками. Ветер развевал её распущенные седые волосы, глаза её блистали восторгом удовлетворенного мщения, и изображали помешательство в уме. Она держала в руках пряслицу, подобно Парке, прядущей нить человеческой жизни и перерезывающей оную. Предание сохранило некоторые строфы из её песни.

Наконец, огонь преодолел все препятствия и пламя возвысилось столбом, видимым на несколько миль в окружности. Постепенно обрушались башни и прочия части замка; победители, принужденные оставить валящияся здания, соединились на большем дворе и смотрели на пламень, обнявший весь самок, отражавшийся на их лицах и блиставший на их оружии. Почти все, избежавшие смерти, из числа побежденных, погибли под развалинами горящих зданий, и едва несколько человек нашли средство скрыться в соседственный лес. Башня, на которой стояла Ульрика, сопротивлялась долее прочих действию огня и старая Саксонка, стоя на оной, делала разные движения руками, как бы повелевая всеразрушающим пламенем. Наконец и эта башня обрушилась с ужасным громом и погребла под своими развалинами и Ульрику, и её притеснителя. После сего настала мертвая тишина.

Локслей первый прервал оную, сказав: "Стрелки! жилище притеснителей более не существует. Отправьте добычу к Гартвиль-Валкскому большому дубу. Завтра, на разсвете, мы ее разделим между собою и между своими достойными союзниками, вспомоществовавшими нам в совершении блистательного подвига правосудия и мщения.