Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов.
Часть третья.
Глава VIII

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ивангое, или Возвращение из Крестовых походов. Часть третья. Глава VIII (старая орфография)

Глава VIII.

В Иоркском дворце был большой праздник. Принц Иоанн угощал там знатное духовенство, дворянство и Рыцарей, на вспомоществование которых надеялся в исполнении своих честолюбивых видов. Вальдемар Фитзурс, его политический Агент, старался искусно внушишь им смелость, нужную для объявления себя на стороне Иоанна. Исполнение сего предприятия останавливалось единственно за отсутствием некоторых из главных участников в заговоре. Для успеха в оном, нужна была дерзкая и слепая неустрашимость Регинальда Фрондбефа, смелость и расторопность Маврикия Браси, и сметливость, опытность и храбрость Бриана Буа-Гильбергаа. Иоанн и его сообщники проклинали их отсутствие и не понимали причины оного; но не осмеливались без них сбросить с себя личину. Еврей Исаак также был им нужен; без него не было надежды отыскать значущей суммы денег, в которых недостаток мог их привести в большое затруднение.

На другой день, после разорения Topквильстона, распространился в Иорке слух, что Маврикий Браси, Регинальд Фрондбеф и Бриан Буа-Гильберт взяты в плен, или убиты Саксонцами. Вальдемар, сказывая о сем Принцу Иоанну, присовокупил, что он тем более почитает это вероятным, что они отправились с малым количеством людей, в намерении захватишь Цедрика

Королю Альфреду, обвинял их в нарушении законов и общественного спокойствия, и в присвоении себе силою чужой собственности.

"Разбойники! - вскричал он - развратные! Ежели я когда-нибудь буду Английским Королем, то велю всех их повесить против подъемных мостов их замков."

"Но чтоб сделаться Английским Королем, - сказал холодно Вальдемар - надобно не только сносить поступки этих разбойников, этих развратных людей; но даже оказывать им покровительство, не смотря на похвальное ваше стремление к поддержанию нарушаемых ими безпрестанно законов. Каково нам будет, ежели предположение ваше, повесить Норманских Баронов у подъемных мостов их замков, Саксонцы привели уже в исполнение? А у Цедрика опасности."

Принц Иоанн, в досаде, ударил себя по лбу и начал большими шагами ходить по комнате.

"Вероломные, - вскричал он - изменники! Оставлять меня в таком важном случае."

"Скажите лучше: съумасшедшие, ветреники, занимающиеся сумазбродствами в то время, когда должно думать о важных делах."

"Что же теперь делать?"* Сказал Принц, остановившись вдруг пред Вальдемаром.

"Ничего более, кроме исполнения моего распоряжения. Я пришел сказать вам о беде не прежде, как приняв меры к её отвращению."

"Ты редкий человек, Вальдемар, и царствование Иоанна, при таком Канцлере, как ты, будет славное в наших летописях. На какиаже ты принял меры?"

"Я приказал Людовику Винкельбраду, начальнику Маврикиева вольного войска, немедленно отправиться к замку Регинальда Фрондбефа на помощь к нашим друзьям."

"Как вы осмелились, Вальдемар, - вскричал он - взять на себя, отдавать подобные повеления и приказывать играть на трубам и распускать знамена в том городе, в котором я сам нахожусь, не испросив на то моего соизволения?"

"Извините меня в этом; - отвечал Вальдемар - я почитал моею обязанностию взять на себя эту ответственность и ни на минуту не останавливаться в сделании распоряжения, от которого зависят ваши величайшия выгоды, и малейшее отлагательство которого могло быть пагубно."

"Я вас прощаю, Вальдемар. - сказал с надменностию Принц - Намерение ваше извиняет вату дерзкую поспешность. Но кто сюда идет? Боже мой! это Маврикий Браси, и в каком виде."

В самом деле, вошел Маврикий, весь покрытый пылью и потом, и измученный безпокойною и скорою ездою. Лице его раскраснелось, латы его были изсечены и окровавлены, и все показывало, что он, только что оставил жестокое сражение. Вошед, он разстегнул свой шлем, снял его, положил на стол и остановился молча, как бы собираясь с силами.

"Прошу сказать, Маврикий, - сказал Принц - что все это значит? Точно ли Саксонцы взбунтовались?"

"Говорите же, Маврикий, - сказал Вальдемар, почти вместе с Принцем - где Рыцарь Храма? Что сделалось с Регинальдом Фрондбефом?"

"Рыцарь Храма бежал, - отвечал Маврикий - а Регинальда вы более уже не увидите. Он погребен под горящими развалинами своего замка, из которого, думаю, я один вышел живой, чтоб сказать вам об этом."

"Вы говорите о пожаре, о сожжении замка, слишком холодно." Сказал Вальдемар.

"Я еще не уведомил вас о самом худшем. - сказал Маврикий и, приблизясь к Принцу, продолжал, понизя голос, с выразительным видом - Ричард уже в Англии, я его видел и с ним говорил."

"Вы бредите, Маврикий, - сказал Бальдемар - это не возможно."

"Однако это справедливо, что я с ним говорил и был у него в плену."

"В плену, у Ричарда Плантагенета?"

"У Ричарда Плантагенета, у Ричарда Львиного Сердца, у Ричарда Английского." "Следовательно он предводительствует армиею?"

"Нет, у него под начальством было только несколько стрелков; род бродяг, которые не знали, кто он. Присоединясь к ним единственно для вспомоществования в овладении Торквильстоном, он оставляешь их."

"Точно - сказал Бальдемар - эта черта достойна Ричарда, истинного странствующого Рыцаря, ищущого приключений; желающого прославиться силою своей руки, подобию Амадису или Галаору, и не заботящагося ни о делах своего королевства, ни о собственной безопасности. Какое же теперь ваше намерение, Маврикий?"

"Мое намерение?... Я предлагал ему мои услуги, но он мне сказал, что на меня не надеется; и мне остается с своим вольным войском отправиться в Гулль, овладеть каким-нибудь кораблем и переправиться в Фландрию. Благодаря нашему времени, Рыцарь всегда найдет службу. А вы, Вальдемар, не решитесь ли также, оставя политику, приняться за копье и щит, и разделять со мною удачу и неудачу."

"Я слишком стар для этого, Маврикий; притом у меня есть дочь. Я не могу ее оставить."

Выдайте ее за меня, Вальдемар, и, с помощию моего меча, я поддержу её знатность."

"Нет, нет, - сказал Вальдемар - я скроюсь у здешняго Архиепископа: он мне друг."

"Они меня оставляют, - думал он - они также прочно ко мне привязаны, как осенью во время бури изсохший лист к питавшему его дереву; но неужели я без них совсем погибну?" Лице его сделалось ужасное, когда он принужденным смехом прервал их разговор.

"Поистинне, вы очень благоразумно разсуждаете; - сказал он, хохотавши - мудрость и неустрашимость ваша безпримерны; вы жертвуете богатством, знатностию, удовольствием в то время, когда один смелый шаг достаточен для увенчания успехом нашего предприятия."

"Я этого не понимаю. - сказал Маврикий - Ричард едва появится, многочисленная армия соберется под его начальством, и мы пропали. Я бы советовал Вашему Высочеству поспешить во Францию и прибегнуть к покровительству Королевской матери."

"Я, собственно для себя, ничего не опасаюсь, - сказал надменно Иоанн - мне стоит сказать брату одно слово, и я ничему не подвергнусь; что жь касается до вас, господа, мне неприятно будет видеть над Клиффордскими воротами ваши головы. Не думайте, Вальдемар, чтоб Архиепископ мог вас защитить от Ричарда; а вы, Маврикий, не забудьте, что Роберт Эстутвиль с своими войсками отрезывает вам в Гулль дорогу и что Граф Эссекс вооружает всех своих вассалов. Ежели мы имели некоторые основания страшиться их до возвращения Ричарда, то теперь должны еще более их опасаться. Известно, на чьей они будут стороне; а Роберт Эстутвиль один довольно силен, чтоб изрубить в куски все ваше вольное войско."

"К нашему спасению одна дорога: - продолжал Иоанн, с мрачным видом - человек, наводящий на нас страх, теперь едет один; надобно отправиться к нему на встречу."

"Я от этого отказываюсь, - сказал Маврикий - он меня взял в плен и даровал мне свободу; я не коснусь до пера его шлема."

"Кто же вам приказывает до него касаться? - сказал надменно Иоанн - Вы, пожалуй, скажите еще? что я повелеваю вам его и убить; нет, достаточно заключить его в темницу. Не всели равно, в Англии, или в Австрии будет он в заточении? Когда же это сделается, тогда все останется в таком же положении, в каком было до его возвращения; а все наши надежды, не на том ли единственно основывались, что Ричард будет всегда оставаться в Германии, в заточении, подобно дяде нашему Роберту, неосвободившемуся до смерти своей из Кардиффского замка?"

"Справедливо, - отвечал Вальдемар - только разность в том, что корона тверже была на голове отца вашего Генриха, нежели может быть на вашей. Я утверждаю, что лучшая темница есть та, которую устроивают землекопы, и что нет крепости так надежной, как склеп под церковью." "Темница, или гроб, - сказал Маврикий - я умываю мои руки и не буду участвовать ни в том, ни в другом."

"Несчастный! - вскричал гневно Принц - неужели ты хочешь быть нашим предателем!"

"Я никогда им не был - отвечал с гордостию Маврикий - и не привык к подобному тону."

"Не горячитесь, г. Рыцарь; - сказал Вальдемар - а вы, Принц, простите храброму Маврикию его нерешительность; я надеюсь его убедить."

"На это не достанет вашего красноречия, Вальдемар." Отвечал Рыцарь.

"Любезный Маврикий, - сказал хитрый политик - не горячитесь так и уважьте, покрайней мере, положение вещей. Не правда ли, что не прошло еще двадцати четырех часов, как вы более всего желали сразиться с Ричардом, ежели бы его встретили? Не повторяли ли вы этого сто раз?"

"Да, я говорил, что желаю с ним сразиться, как Рыцарь; но никогда не изъявлял желания напасть на него внезапно в лесу."

"Вы не истинный Рыцарь, Маврикий, - сказал Вальдемар - ежели это вас может удерживать. В сражении ли Ланцелот и Тристрам приобрели свою славу? Нет, нападая на своих ужасных неприятелей посреди дремучих лесов, необитаемых мест и необозримых степей."

"Однако, я вас уверяю, что ни Ланцелот, ни Тристрам не владели так копьем и мечем, как этот Ричард. Сверх того, полагаю, что не нападают на одного Рыцаря с целою ротою воинов."

"Вы Бог знает что говорите, Маврикий; исполнение нашего предложения относится к истинной вашей обязанности. Не служите ли вы с вашим вольным войском Принцу Иоанну из жалованья? Не обязаны ли вы защищать его своим мечем? Имеете ли вы право удерживаться разными уважениями, знав страшнейшого его неприятеля, и видев, что это может решить участь вашего повелителя и касается до жизни и благополучия всех ваших товарищей?"

"Я уже сказал вам, что Ричард мне даровал жизнь; - отвечал Маврикий решительным тоном - и хотя он не принял моих услуг и велел мне от себя удалиться, следовательно избавил меня от обязанности служить ему, но со всем тем, я никогда не подниму на него руки."

"Это и не нужно. - сказал Принц - Людовик Винкслебранд с двадцатью ваших воинов может это пополнить по вашему приказанию."

"У вас самих довольно способных на это людей, - отвечал Маврикий - из моих же ни один не захочет участвовать в подобном деле."

"Неужели вы так непреклонны, Маврикий? - продолжал Иоанн - Неужели вы захотите оставить меня без помощи, после толиких уверений в усердии своем и преданности."

"Нет, Принц, я готов на всякую вам услугу, приличную благородному Рыцарю, и на турнире, и в поле; но подобные действия мне несвойственны и не относятся к моей обязанности."

"Послушайте, Вальдемар, - сказал Принц - не злополучен ли я? Отец мой Генрих имел преданных друзей; он едва выговорил одно слово, и кровь возмутителя Томаса Беккеша пролилась на самом подножии алтаря. Увы! где ваша решительность и неустрашимость, храбрые и достойные подданные: Траси, Бритон, Морвилль? Она исчезла с вантми именами. И хотя у Регинальда Фитзурса остался сын, но он не наследовал ни неустрашимости, ни верности от своего отца."

"Он их наследовал, - сказал Вальдемар - и ежели Маврикий отказывается от исполнения нашего предприятия, то я сам его исполню. Сколь ни дорого купил отец мой имя преданного Генриху друга, но я превзойду его в преданности моей к вам, потому что решаюсь сразиться с самим Ричардом Львиным Сердцем. Маврикий Браси, примата в свое начальство Принцевых телохранителей и старайтесь внушить благоприятные расположения тем из лих, которые еще колеблются. Ежели вы получите от меня такия известия, какие я надеюсь вам доставить, то уже ничто не воспротивится успеху нашего предприятия."

"Беги скорее домой, прикажи моему оруженосцу изготовить мои латы и оружие, а Веттералю, Торссби и еще троим из Спиивг" ховских воинов быть готовыми за мною следовать; начальнику же отводных караулов Гугу Бардону скажи, чтоб ожидал моих приказаний. Прощайте, Принц. Будем надеяться, что обстоятельства переменятся."

"Он также легко отправляется брать в плен моего брата, - сказал Принц, по выходе его, Маврикию - как бы брать какого-нибудь Саксонского Франклина. Я надеюсь, что он в точности исполнит мое повеление и сохранит к особе моего любезного брата все должное уважение."

Маврикий усмехнулся.

"Я вас уверяю, Маврикий, что я именно ему это приказывал, хотя может быть вы этого и не слышали, бывши от нас не близко, - сказал Принц. - Я решительно приказал ему беречь жизнь Ричарда и не подвергать его ни малейшей опасности, и сохрани Бог, ежели он этого не исполнит!"

"Не отправиться ли мне, повторить ему это приказание? - сказал Маврикии - Может быть он, также как я, не вслушался."

"Нет, нет, - сказал Принц, с досадою - я уверен, что он все очень хорошо слышал; притом мне есть надобность с вами поговорить; дайте мне вашу руку, Маврикий. Я очень устал."

Они прошли несколько раз но комнате, в этом приятельском положении; потом Принц сказал ему с видом чистосердечной откровенности: "Что вы думаете об этом Вальдемаре Фитзурсе, любезный Маврикий? Он надеется быть нашим Канцлером; но мы долго подумаем прежде, нежели вверим столь важную должность человеку, который, принимая на себя с такою готовностию и поспешностию исполнение предположении против Ричарда, доказывает ясно свое неуважение к вашему поколению. Вы, думаю, без сомнения полагаете, что, отказавшись решительно от сего неприятного дела, уменьшили мою к вам дружбу; но, напротив, добродетельное ваше сопротивление, еще более усилило мое к вам уважение. Есть случаи, в которых необходимы люди, готовые на все, но мы их не можем ни любишь, ни уважать; те же, которые иногда отказываются от исполнения наших повелении, приобретают этим самым, отказом новые права на наше уважение и милость. Взятие в плен нашего брата не есть еще столь неоспоримое право на высокое достоинство Канцлера, как неустрашимый и благородный отказ от участия в том на жезл Английского Фельдмаршала. Подумайте об этом, Маврикий, и начните с сего же часа исправление этой должности."

"Обманщик, - думал Маврикий, выходя из комнаты. - Глуп будет тот, кто на тебя положится, не известно еще, кому достанется место Канцлера, обещанное столь давно Вальдемару, ежели ты достигнешь до своей цели. Но звание Английского Фельдмаршала - прибавил он, протягивая руку, как бы желая уже схватить Фельдмаршальский жезл, и подняв с надменностию голову - конечно стоит того, чтоб за него похлопотать."

По выходе Маврикия, Принц велел позвать к себе Гуга Вардана, начальника отводных караулов, шайки лазутчиков и шпионов. До его прихода, Иоанн ходил по комнате неровными шагами с заботливым и безпокойным видом.

Чрез несколько минут вошел Гуг и Принц спросил у него, что ему приказывал Вальдемар?"

"Он потребовал у меня - отвечал Гуг - двух человек, готовых на все, знающих совершенно леса Северной Англии и искусных находить по свежим следам пешого и конного человека."

"И ты даль ему точно таких?"

"Ваше Высочество, можете на меня в том положиться: я дал ему одного уроженца графства Гексгамского, привычного находить по следам разбойников в лесах Тинских и Тевиотских, подобно ищейной собаке; другого, уроженца графства Иоркского, неделавшого никогда безполезного поиска в лесах Шервудских: отсюда до самого Ричмонда ему знакомы все перелески, рощи и кустарники."

"Хорошо! А сам Вальдемарь отправился ли с ними?"

"Отправился сейчас."

"Кого он с собой взял еще?"

"Безстрашного Товби, жестокого Ветераля, прозванного медным сердцем, и троих воинов, принадлежавших на севере к шайке Ральфа Медлетона, называемых Спиингховскими молодцами."

"Хорошо! - сказал Принц, потом, помолчав немного, продолжал - Гуг, мне нужно, чтоб ты обратил особенное внимание на все действия Маврикия Браси; но таким образом, чтоб он того никак не заметил. Надобно, чтоб ты знал, с кем он видается, что говорит, что делает и какие имеет намерения, и чтоб ты о леем меня извещал. И приказываю тебе, исполнить это в точности, под опасением за малейшее упущение строжайшей ответственности."

Гуг, почтительно поклонился и вышел.

"Ежели Маврикий мне изменит, чего поведение его заставляет опасаться, - сказал Принц, оставшись один - то голова его слетит при первом появлении Ричарда пред Иоркскими воротами."